Лин вынырнул из размышлений и завертел головой, пока не столкнулся с осоловелым взглядом Владимира Романова. Мужчина сидел за столом, стоявшим рядом с нужным Лину стеллажом, над ним горела руна «Свет» — свечи и керосиновые лампы были здесь под строжайшим запретом. Древние свитки, касающиеся эпохи третьей войны двух рек, беспорядочно валялись на столешнице, где еще в магическом коконе, где раскрытые и оставленные без внимания. Кому другому Лин не преминул бы высказать за халатность, но клан Романовых занимал не последнее место в русском анклаве, потому пришлось сделать вид, что ничего страшного с ценнейшими свитками не случилось.

— Я начну с того, что вы уже просмотрели, заодно освободим ваш стол. Которые свитки можно взять?

— Все, — Владимир тяжело вздохнул и неопределенно взмахнул рукой, словно хотел смахнуть со стола то, над чем сейчас корпел, но сдержался, потому как понимал значимость этикета в Шамбале, а еще, скорее всего, несмотря на то что ничего не нашел, надеялся вернуться и продолжить.

— Наверное, то, что вы ищете, в другой эпохе?

Романов горько усмехнулся и покачал головой:

— Я искал везде и добрался до истоков, — он развел руками, демонстрируя масштаб своего поражения.

— Может, я смогу вам помочь? — на самом деле Лин не хотел этого делать, но все по тому же этикету предложить был обязан.

— Разве что раскрыть секрет, как у целителя родились близнецы с такой яркой силой огня.

Подобный вопрос задавали не впервые, и спрашивающие не надеялись на ответ, потому что пытались таким образом польстить, а то и вовсе похвалить. Романов был не из их числа — его действительно интересовало каким образом у Лина и Сонг родились мальчики. После того, что им пришлось пережить, Лин и сам иногда задавался подобным вопросом, но ради душевного спокойствия всегда приводил себя к ответу, что целительство — сила самой жизни, которая всегда дает плоды. Только Романова это вряд ли устроит.

— Мой отец тоже был талантливым творцом, и огонь в нем горел почти так же ярко, как у дяди Вейжа, — Лин непринужденно пожал плечами. — Будь это иначе, опиум не выжег бы его так быстро.

— Будь это иначе, Верховный его не сослал бы, — еле слышно пробормотал Владимир и добавил уже громче: — Знаю-знаю, это целительство достаточно редкий дар, которому скорее надо удивляться, чем силе огня у правящего семейства Шамбалы. Но вот скажи мне, как целитель, может ли зеленая магия повлиять на пол ребенка, которого недавно зачали?

Вот чем еще раздражали белые, так это своим «тыканьем» — никакого уважения к собеседнику, если у него другой цвет кожи или разрез глаз.

— Нет, наши руны не могут сотворить подобное.

— А что насчет Ключа Воды?

— Боюсь, ответ будет точно такой же.

Романов снова что-то пробормотал, теперь уже совсем неразборчиво, бросил короткий взгляд на разбросанные по столу свитки и встал.

— Что ж, спасибо за консультацию. Это все, — он махнул на оставленный им бардак, — твое.

Лин не смог выдавить из себя «достойный» ответ, только натянул фальшивую насквозь улыбку и посторонился, давая Романову уйти. Теперь требовалось взять себя в руки, выгнать из головы гнев и вновь воскресшие сомнения насчет детей, чтобы всего себя посвятить предстоящим поискам. Задуманное дядей и одобренное Конклавом Огня было слишком опасно, причем для всей Шамбалы! Но особенно для Сонг…

Возвращаться домой на рассвете, когда самый чуткий сон, то еще удовольствие, ведь сколько рун на себя не навешай, всегда остается Мин, на которого они не действуют. Он частенько просыпался, если Лин поздно возвращался из местного лазарета со смены или, наоборот, уходил туда с утра пораньше. Совсем малышом сын начинал реветь, из-за чего просыпался его брат, и их невозможно было успокоить, даже Сонг. Когда же близнецы немного подросли, слезы из-за раннего пробуждения прошли, зато начались бесконечные расспросы. Куда папа идет? Зачем? А можно с ним? А после Мин долго дулся, потому что его не взяли с собой или не стали отвечать на вопросы, и Кун, хоть и не понимал, в чем дело, всегда ему подыгрывал.

Но сегодня мальчики крепко спали и не пошевелились, даже когда Лин зашел их проведать. Ну да, должно же было где-то повезти, раз в библиотеке не нашлось ни единого ответа на то, как остановить предстоящий ритуал. А если бы отыскался, кто-нибудь послушался бы? После того как Агни сам все одобрил?

С такими мрачными думами Лин долго смотрел на спящих детей, но при этом ничего не видел — ни реального, ни мнимого, хоть кошмарного, хоть прекрасного. Неслышно подошедшая Сонг взяла его за руку и, прижавшись лбом к его плечу, тихо сказала:

— У Мина снова шла носом кровь… Как тогда, до ритуала.

— Почему?

Ответа долго не было, и Лин понял, что жена просто пожала плечами. Они вдвоем не просто так носили звание лучших целителей Земли, но недуг одного из близнецов оказался им неподвластен. Стоило ли рисковать жизнью второго и проводить тот ритуал, ведь теперь оба мальчика могли умереть? Сейчас Лин не был уверен, как и тогда верил, что иного выхода нет, ведь в день рождения мальчиков псы Калки плакали, и невероятную мощь Куна требовалось спрятать, как и немощь Мина. Если б другие прознали про них, всех четверых ждала бы незавидная участь.

«Сила богини Воды не поможет с нашей бедой, Сонг» — подумал Лин, но вслух свои сомнения не озвучил.

— Идем спать, — сказал он. — Ритуал проведут вечером, у тебя есть еще время отдохнуть.

Жена ласково посмотрела на спящих детей и кивнула.

Когда от последней войны двух рек остались лишь страшные сказки, которые даже детей перестали пугать, Конклав Огня окончательно утратил силу, став органом больше декоративным, нежели влиятельным. Сообщество мало заботило, кто там сейчас глава, и кого он одаривает масками. Впрочем, до Верховного тоже дела особого не было, зато сейчас не просто слетелись в Шамбалу, так еще и забытые церемонии вспомнили. Вот и приходилось теперь перед одобренным богом ритуалом — неизбежным! — стоять в душном центральном зале Храма Огня в ожидании официального согласия от глав каждого клана, что они за предстоящее.

Дяде Вейжу это тоже не особо нравилось, потому он решил сократить церемонию до банального «зажгите огни те, кто против». По задуманному зал должен был остаться в кромешной тьме, но ее разбавил слабый, словно бы застеснявшийся своей дерзости, огонек.

«Рюноскэ Абэ!»

Вот неймется этому семейству! Всегда-то они недовольны то решением Верховного Творца, то теперь божественным. Но дядя позволил клану говорить, как когда-то не заткнул старуху Ясу, вышедшею навстречу Лину и Сонг, когда они мужем и женой вернулись к храму Огня по завершении ритуала выбора Хранителя. Проклятие, слетевшее с уст Ясу, не стало причиной недуга Мина, зато унесло четырех не родившихся их с Куном братьев или сестер. На числе смерти проклятие успокоилось. Или уступило место более мощному, потому что дар Куна таковым считать тоже нельзя — если мальчик Калки, доброй жизни в сообществе ему не видать. И кого в том винить, как не клан Абэ? Лин не знал, но предпочитал врага видимого, до которого можно дотянуться, дать отпор, потому, как только Рюноскэ закончил говорить, зажег свое пламя, требуя слово.

Зал зашелестел. Да и дядя Вейж не без удивления кивнул, хотя в глубине души мог опасаться, что Лин выскажется против ритуала призыва богини Воды.

— Значит, вы считаете, будто Агни испытывает нас таким образом? Оставляет место для дискуссии. И его совет насчет ритуала — всего лишь уловка? Что ж, если вы готовы поставить на это не только маску и жизнь, но весь клан, то и нам повод задуматься: должны ли мы призвать на Землю богиню Сарасвати?

Рюноскэ не был готов. И его старший сын Сиро, присутствующий здесь на Конклаве, тоже. Наверное, будь на их месте Джиро, без чьего влияния на отца обойтись не могло, он принялся бы спорить и, скорее всего, кого-нибудь сумел переубедить. Но лишенным магического дара вход на Конклав был заказан, а потому глава клана Абэ просто поклонился со словами «Ваша правда», хотя сам Лин не верил в свою правоту, ведь он только что предал себя вчерашнего, желающего отменить ритуал. Сегодня же других спорщиков не нашлось, а значит, он приблизил неминуемое, которое никак не могло обернуться для их семьи добром. Лин в это не верил, в отличие от Сонг, что вышла сейчас к Верховному Творцу, чтобы телепортировать всех присутствующих в зале на площадь перед водопадом.