Я резко обернулась, пытаясь понять, кто именно так пристально за мной наблюдает, но никого, кто бы просто смотрел на меня, не заметила. Люди толпились у лавок, или сновали вперёд и назад, лавируя между другими покупателями и выставленными товарами. И никто, абсолютно никто не вызывал никаких подозрений. Обычный рыночный день.

Повернувшись к лавочнику, поблагодарила его и медленно двинулась в сторону бедных кварталов. Странное ощущение пропало, и я уже было подумала, что мне всё показалось, но стоило свернуть на безлюдную улицу, как оно вернулось.

За мной кто-то наблюдал. Пристально, маниакально даже. И это… напугало меня. Пожалуй, впервые с того момента, как стала посещать мистера Форино и других, я поняла, что место это отнюдь не безопасное.

Оборачиваться не стала. Напротив, ускорила шаг и практически вбежала в дом, где находилась квартирка моего пациента.

Саманта открыла мне тут же, будто только и ждала стука в дверь.

– Дорогая, я уже думала, что ты сегодня не придёшь, – с улыбкой произнесла она, пропуская меня в дом.

В подъезде было тихо. Не было слышно чужих шагов, я даже, прежде чем войти в квартиру, посмотрела вниз. Никого.

– Что-то не так? – Саманта тоже выглянула из-за двери, проследив за моим взглядом.

– Нет-нет, всё хорошо, – бодро улыбнулась и вошла-таки в квартиру. Беспокоить старушку по пустякам не видела смысла, может быть, мне всё это только привиделось.

Сегодня мистер Форино выглядел куда лучше. Он полулежал, опираясь спиной на подушки, и читал какую-то книгу. Заметив меня, он поднял взгляд и улыбнулся.

– Светлого дня, – поприветствовала его, присаживаясь на табурет напротив кровати. – Как вы себя чувствуете?

Мужчина улыбнулся:

– Как ленивый кот – ем, сплю, лежу. Книжки вот читаю.

– Раз вы шутите, значит всё не так уж плохо, – улыбнулась в ответ. – Давайте я посмотрю, что там с вашими потоками.

Мистер Форино чуть отклонился назад и попросил:

– Сэми, что ты стоишь? – он свёл брови, обращаясь к супруге. – Завари свой фирменный чай, и пирожки поставь, надо покормить Софи, иначе её скоро ветром сдует.

Возразить я не успела, потому что Саманта, всплеснув руками, тут же скрылась за дверью.

– Не стоило, – протянула с осуждением, глядя на мужчину.

– А, – он качнул головой и посмотрел на меня, теперь уже без улыбки: – Я поговорить хочу с тобой, милая.

Мне его тон сразу не понравился, а уж продолжение беседы так и вовсе:

– Я скоро уйду, – начал он, я хотела возразить, но он прервал меня, – не стоит, я знаю, что это так. Если бы не Сэми, я бы давно ушёл, но она… – мужчина посмотрел туда, где до этого стояла его жена. – Она не отпускает меня.

Я понимала, о чём он говорит. Понимала, как никто. «Пробивать» его потоки и укреплять кости с каждым разом становилось всё сложнее, и, я уверена, даже после лечения он не чувствовал должного облегчения. Но молчал. Только ради того, чтобы Саманта верила, что ему стало лучше.

– Я хочу, – продолжил он тише, – чтобы ты поговорила с ней. Потому что меня она не слушает.

Не смогла сдержать усмешку:

– Думаете, меня послушает?

Мистер Форино тяжело вздохнул, прикрыв глаза:

– Не послушает, но надо хотя бы попытаться. Надо как-то подготовить её к моему уходу.

Даже на словах это звучало неосуществимо, что уж говорить о том, чтобы выполнить его просьбу, но, тем не менее, я сказала:

– Хорошо, я попробую.

Мужчина медленно моргнул, принимая мой ответ.

Лечение заняло куда больше времени, чем я рассчитывала, да и сил отняло изрядно, так что когда я вышла на маленькую кухоньку, где всё это время сидела Саманта, то просто упала на стул, уронив руки на колени.

– Он хочет уйти, – голосом, лишённым эмоций, прошептала она, пока я пыталась подобрать нужные слова. Она не спрашивала, скорее утверждала. И я не стала спорить.

– Да, он…

– Я всё знаю, – нервно прервала она меня, а потом добавила спокойнее, – Всё знаю. Только… как я останусь? Я не смогу…

В её бесцветных старческих глазах блеснули слёзы. Это эгоистично с её стороны, просить его остаться, но…

– Я бы хотела вылечить его. Хотела бы подарить возможность вновь радоваться каждому дню, но это невозможно. Поймите, Саманта…

– Я понимаю, – прошелестела она едва различимо.

Из квартиры супругов я вышла вымотанной окончательно. И не столько физически, сколько морально. В работе целителя самым страшным всегда было ощущение бессилия. Когда ты уже ничего не можешь исправить, и думаешь, думаешь, думаешь… Всё ли ты сделал правильно? Все ли доступные методы испробовал? Виноват ли ты в том, что лечение не помогло?

В академии нас учили абстрагироваться от гнетущего чувства вины, но одно дело теория, а другое дело столкнуться с этим в жизни.

Ощущение того, что кто-то наблюдает за мной, вернулось ко мне, когда я уже почти подошла к дому. Может, оно было и раньше, вот только за гнетущими мыслями я вовсе не замечала его.

Я спешно вошла в дверь подъезда, забежала на свой этаж и дрожащими руками открыла входную дверь. Тихонько притворив её, принялась ждать. Секунда, другая, третья… На лестнице послышались тихие шаги, а за ними и голоса. Очень знакомые голоса:

– И в какую дверь она зашла?

– А я почём знаю… Смотреть надо было лучше!

– Да я смотрел! А ты чо не смотрел?

– И я смотрел!

Распахнув дверь перед двумя любопытными носами, я строго спросила:

– И что это вы здесь делаете?

Реми и Риан замерли, боясь при этом посмотреть на меня. Я же… Рассердилась на них, конечно же! И не столько за то, что напугали меня, как за то, что вздумали сбежать из приюта.

– Я жду ответа, – продолжила давить.

Наконец, Реми посмотрел на меня и улыбнулся, заискивающе так:

– Да мы эта… соскучились, вот!

Риан при этом фыркнул пренебрежительно и буркнул:

– Ага, соскучились. Просто нас старшеки опять гоняют, вот он и предложил за вами пойти, может…

Он не договорил, оборвал себя на полуслове, я же… Прикрыла глаза, глубоко вдохнув прохладный воздух.

Их стоило бы отчитать за побег и немедленно отправить обратно, но… У меня не нашлось сил поступить с ними так. Поэтому я посторонилась и тихо произнесла:

– Заходите, нечего под дверью стоять.

Риан недоверчиво взглянул на меня, явно не торопясь принимать приглашение, а вот Реми тут же проскользнул в квартиру и замер, ожидая дальнейших указаний.

– Давай-давай, – сделала шаг вперёд, взяла за руку упрямого близнеца и завела его в дом. Захлопнув дверь, скомандовала: – Разувайтесь и пойдём мыть руки.

На этот раз оба послушно выполнили приказ. Затем мы вместе вымыли руки, и я проводила их на кухню. Они молчали, да и я тоже не торопилась говорить хоть что-то. Было понятно только одно – нужно сообщить в приют, что дети у меня, хотя бы леди Гретхэм, и поднять уже вопрос об отвратительном поведении старших ребят. С этим нужно было что-то делать, не может же подобное продолжаться вечно?

Заглянув в холодильный шкаф, осознала, что кулинарный порыв оказался отнюдь не бесполезным. Если бы его не случилось, то мне бы сейчас и нечем было угостить детей.

– Суп или тушёные овощи с мясом? – спросила, посмотрев на них искоса. Ребята переглянулись, и если Риан тут же опустил взгляд, явно не зная, что сказать, то Реми выпалил:

– А можно и то, и другое?

Сказал и залился краской так, что даже кончики ушей стали бордовыми.

– Конечно, можно, – приободрила его, подмигнув. Улыбка коснулась моих губ.

Румянец всё ещё жёг его лицо, но он нашёл в себе силы улыбнуться мне в ответ.

В самом деле, зачем только спрашивала, могла бы и догадаться, что, несмотря на относительно хорошее питание в приюте, им всегда хотелось есть. Это было что-то за гранью понимания, они прятали еду прозапас и не потому, что им не хватало, по всем нормам наш приют можно было считать едва ли не элитным, а… Потому что они хотели есть не только по расписанию, но и помимо отведённого на это времени. Особенно старшие мальчишки, у них аппетит был поистине зверским.