Наконец, попался успокоительный отвар. Я открыла крышку дрожащими пальцами и выпила все содержимое. Омерзительно горькое, так что закашлялась и выронила склянку на пол. Удушье так сразу не отступило, но спустя пару минут стало заметно легче.

Добралась до кровати и рухнула поверх покрывала. Глупая попытка забыть прошлое и жить настоящим не привела ни к чему хорошему. Стоило поступить иначе и с самого начала отказаться от предложения ректора столичной академии. Но я в тот момент чувствовала себя настолько потерянной, что ни одна здравая мысль в голову не забралась.

А сейчас поздно бежать – денег, чтобы уехать отсюда у меня нет, и единственный способ их заработать, это дожить до первой зарплаты.

Успокоительное было хорошим, так что я сама не заметила, как уснула. И даже сны решили обойти меня стороной.

Проснулась только на следующее утро. Несмотря на то, что проспала довольно долго, чувствовала слабость. Она волнами накатывала, превратив меня в безвольную куклу. Мне не хотелось подниматься с кровати, приводить себя в порядок и вообще делать хоть что-то.

И, уверена, я бы и не встала, если бы не раздался надоедливый стук в дверь. Он повторялся вновь и вновь, пока я намеренно делала вид, что меня здесь нет.

Очередной удар заставил несчастную деревяшку заскрипеть и я, морщась от боли во всем теле, поднялась с кровати. Кто бы ни стоял за дверью, сейчас я выскажу ему все, что думаю и отнюдь не в лестной форме.

Но боевой настрой угас, пропал без следа, стоило столкнуться лицом к лицу с Винсентом. Он окинул меня хмурым взглядом и бесцеремонно вошел в комнату. Без приглашения с моей стороны.

И что ему здесь понадобилось? Неужели не боится замараться, общаясь с воровкой? На последней мысли скривилась.

– Что вы хотели? – возвращаться к дружескому общению не хотелось, да и если быть откровенной, я вообще не знала, могу ли называть его по имени.

– Хватит, – произнес тихо, но с такой интонацией, что я вздрогнула и обхватила себя руками, пытаясь таким образом защититься. От чего? Сама не знаю, просто я самой себе казалась такой слабой и никчемной, что любой может растоптать меня в пыль и даже не заметить этого.

– У тебя пять минут, чтобы собраться, – огорошил меня приказом.

– Собраться? – переспросила, глупо хлопая ресницами.

– Тебя ждет в гости моя мать, – припечатал, не допуская возражений.

Гости... Точно, я успела забыть об этом.

– Простите, профессор, – потянулась к ручке двери, намекая, что ему лучше уйти. – Мне нездоровиться, надеюсь, ваша матушка поймет и...

– Не поймет, – прервал меня. Обернулся, схватил руками за плечи, заглянул в глаза: – Аделия... ей нельзя отказывать.

Если он пытался меня этими слова переубедить, то... Нет, не получилось.

– Профессор...

– Винсент, – поправил, – мы же уже выяснили это.

– Винсент, – повторила покорно. – Я, действительно, плохо себя чувствую, и мне лучше прилечь.

Его лицо, что находилось так близко, смазалось, будто бы растворилось в окружающих красках. И уже в следующую секунду он подхватил меня на руки, что-то ворча себе под нос.

В горле встал ком желчи, и я постаралась дышать глубоко, лишь бы унять взбунтовавшийся желудок. Профессор уложил меня на кровать.

– Когда ты последний раз ела? – не с первого раза, но все же поняла вопрос Винса.

– Я... – задумалась, – не помню.

Прошедшие дни слились в единую картину без привычного течения времени.

– Ясно, – со злостью прошипел мужчина. – Я сейчас вернусь, лежи здесь!

Приказывает еще. А главное, очень смешно – куда же я уйду в таком состоянии? Половицы заскрипели, потом хлопнула дверь. Я осталась одна. Стоило бы встать и повернуть ключ в замке, но даже лежа на кровати не могла совладать с головокружением. Комната плясала перед глазами, а потолок то отдалялся, то приближался. Я понимаю, что мне нужно поесть, но, как и вчера, мысли о еде вызывали лишь рвотные позывы.

Зачем Винсент носится со мной? Ведь уже каждому понятно, кто такая Аделия Лоусон и почему с ней лучше не «водиться». А эти благородные порывы... Кому они нужны в нашем мире? Это глупо.

Он вернулся быстро, я даже толком не успела заблудиться в собственных воспоминаниях и мыслях о насущном. В руках у него был поднос, на котором стояла тарелка и чашка.

– Не бойся, готовил не я, – Райт попытался сгладить напряженную обстановку шуткой, но вышло так себе.

Винсент помог мне сесть и только пошел за подносом, что поставил на подоконник, как я прервала его доброе дело:

– Винс, не надо, я не хочу.

Мутило с такой силой, что казалось, поднеси он еду ближе, меня вырвет прямо на кровать.

Мужчина посмотрел на меня строго, потом тяжело вздохнул и опустился рядом.

– Аделия, я не целитель и не могу с научной точки зрения объяснить, чем тебе грозить «голодовка», но ведь ты это и без меня знаешь.

Знаю, но...

– Я потом поем, – упрямо вздернула подбородок, пытаясь смотреть прямо ему в глаза.

– Потом – конечно, – легко согласился и я, было, расслабилась, как он добавил:

– И сейчас тоже.

Скривилась, смотря на тарелку, над которой поднимался пар, с отвращением. Что за упрямый мужчина! Оставил бы меня одну и отправился бы уже к своей матушке. Что ему от меня нужно?

Но он, похоже, решил меня добить – взял ложку, зачерпну супа и поднес к моим губам.

– Ну, открывай рот, – когда я смотрела на него во все глаза, с улыбкой напомнил мне, для чего собственно все это затеял.

– Я... – запнулась, почувствовала, как лицо и шею заливает румянец. – Я сама, – протараторила и протянула руку. От смущения даже дурнота пропала.

– Сама, так сама, – пожал плечами и поставил мне на колени поднос. Пришлось есть, лишь бы он лично не взялся за это дело.

Опомнилась, когда тарелка опустела, и раздался довольный голос Винса:

– Вот и молодец!

Стало еще больше стыдно – и за свое поведение, и за его настойчиво, и, особенно, за свой внешний вид. Выглядела я, наверняка, ужасно.

Не зная, что сказать, решила промолчать. Только взгляд отвела, рассматривая цветочки на постельном белье.

– А теперь приводи себя в порядок, я подожду.

Нет, он что, серьезно сейчас?! Так и не отступился от своей идеи вытащить меня на обед к матушке?

– Я не поеду! – пробурчала тихо, комкая в руках одеяло.

Чувствуя я себя гораздо лучше, но... Все равно нет! Зачем? В чем смысл бегать носиться со мной, как с маленьким ребенком? Неужели он не видит, что мне это не нужно?!

– Поедешь, – припечатал спокойно, хотя у самого в глазах вспыхнуло раздражения.

Запал пропал, и я едва слышно попросила:

– Не надо Винсент, прошу...

Мне не хотелось выходить из комнаты, не хотелось никого видеть. Мне было больно видеть чужое осуждение и насмешки. Это так естественно, что я удивляюсь его непонятливости.

– Нет, это я тебя прошу, – мужчина сел рядом, приподнял кончиками пальцами мое лицо. – Если ты не соберешься, я вытащу тебя из комнаты в том, что на тебе сейчас.

Угроза не произвела на меня особого впечатления. Я лишь скептически ухмыльнулась.

– Не веришь? – наигранно удивился, и я не удержалась – коротко рассмеялась.

– Раз так, то... Сама виновата!

Он склонился ниже, подхватил меня на руки и понес к двери. Чудак, в самом-то деле.

– Винс, отпусти, – попросила, не в силах сдержать улыбку. Но в мыслях билась пойманная в силки мысль: «Почему он просто не уйдет?»

– Я же не шучу, Дели, – проговорился и осекся на полуслове.

Если честно, я от неожиданности поперхнулась воздухом и закашлялась. Из его уст мое сокращенное имя прозвучало так... Непривычно? Да, пожалуй, дело только в этом, а ни в чем другом.

– Хорошо, – сама не знаю, почему согласилась. – Дай мне десять минут.

Он кивнул. Поставил меня на пол и уселся на стул. По всей видимости, он все же понял, что если выйдет, я попросту запру дверь и опять завалюсь на постель.