Я никогда прежде не выбирала красного. Хранила этот наряд для последнего бала, зная, насколько ярко выгляжу в нём. Платье-заявление — никаких больше привычных для ритуалистов дворца оттенков. Сегодня я вступаю в новую жизнь, какой бы она ни была.

Его Высочество подал мне руку, встречая и провожая к своей семье. У меня пересохли губы, и я невольно облизала их, приближаясь, отчаянно желая прочесть его мотивы во взгляде, понять, о чём он думает.

После нашего последнего разговора там, во время испытания, где я дрожала и горела под ним, он полностью закрылся. Оставался для меня полнейшей загадкой.

Надежда…

Ничего. В звериных, ярких зелено-жёлтых глазах с тёмной каймой — равнодушие. На губах застывшая дежурная улыбка. И я уже совсем ничего не понимала.

— Леди Валаре, Великий Дом Грейдис искренне благодарит вас за участие в Отборе и поздравляет с тем, что вы прибыли к финалу первой. Это огромная честь для нас, и ваши усилия ни в коем случае не останутся незамеченными.

Дежурные слова. Ничего, кроме дежурных слов.

Но если взгляд Каэлиса выражал полнейшее равнодушие, то взгляды остальных членов королевской семьи были совсем иными — цепкими, подозрительными, напряжёнными. Я поняла, что моему присутствию здесь не рады. Более того, меня опасаются — просто потому, что я знаю слишком много. Единственным исключением была Зеновия Николетта.

— Я никогда не забуду этого, леди Валаре, — произнесла она спокойно, хотя выглядела Великая Принцесса ужасно.

Под глазами залегли тяжёлые тени, лицо осунулось, обнажив мелкие и глубокие морщины, и Зеновия Николетта выглядела ещё старше. Особенно разителен был этот контраст на фоне её цветущей сестры.

Мы всё ещё стояли рядом с королевской семьёй, в то время как придворные держались на почтительном расстоянии. Это мгновение, без сомнения, было наивысшим проявлением внимания к финалисткам Отбора. Быть рядом с королевской семьёй, стоять с ними наравне под их официально приветливыми взглядами — могла ли быть честь выше?

Я замечала, с какой тоской смотрела на нас Кора. Её привели в чувство, и теперь она стояла в толпе, прикусив губу, отчаянно желая оказаться здесь, рядом с подругами. Камилла тоже не справлялась — она отвернулась, не сумев сдержать эмоций, увидев сияющую и довольную Тамиллу, спускавшуюся по лестнице под восхищёнными взглядами придворных, среди которых было немало холостяков.

Каэлис тоже смотрел на Тамиллу с восхищением, в его взгляде горела тёплая заинтересованность. Он общался с каждой девушкой значительно дольше, чем со мной, а больше всего времени провёл... с Барбарой.

Признаться, я ничего не понимала, но была уверена, что всё происходящее не случайно. Каэлис не стал бы нарочно причинять мне боль. А значит, у его поведения есть причина.

— Минуточку внимания! В связи с окончанием Отбора Его Величество желает сделать важное объявление!

Я к этому моменту добралась до матушки, которая смотрела на меня по-настоящему взволнованно, обеспокоенная тем, что мне уделялось меньше всего внимания. Она снова и снова пыталась вглядеться в моё лицо, но я нацепила дежурную улыбку, как бы говоря, что всё хорошо. Говоря то, чего совсем не чувствовала.

— Верные подданные, благородные сыновья и дочери короны, — возгласил Его Величество голосом, полным величия. — Сегодня, когда Отбор подходит к концу, я объявляю волю свою. Принц Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис доказал мне, Совету и всей державе, что зрел душой, сердцем и разумом. Я настолько уверен в его праве и способности править, что в тот самый миг, когда он произнесёт имя своей избранницы, я передам ему корону Левардии. Пусть его выбор ознаменует начало новой эры. Его союз станет опорой престола, а его правление — источником процветания для всех нас.

Несколько женщин рядом недоверчиво ахнули, прижав изящные ладони ко рту, но в остальном в зале воцарилась почти оглушающая тишина. Мне даже казалось, будто я слышала биение сердец вокруг.

— Благодарю, отец, — Каэлис вышел вперёд и глубоко поклонился, словно давая понять придворным, что именно он будет служить им, а не наоборот. — Я приму корону с намерением служить, защищать и созидать. Пусть каждый день моего правления будет посвящён не славе моей, но благополучию Левардии.

Голос Каэлиса — глубокий, красивый, невероятно привлекательный — звучал куда громче, чем голос его отца, и отзывался внутри меня теплом и лёгкой грустью. Я знала, что он отчаянно хотел стать королём, что не мыслил для себя иного пути, что каждое утро он просыпался с мыслями о королевстве, о своём долге.

Придворные молчали, не зная, как реагировать, ведь происходящее казалось невероятным, хотя слухи о передаче трона ходили с самого момента возвращения Каэлиса из Иштавара. Прежде подобное не случалось ни разу, каждый предыдущий король получал трон либо после смерти правителя, либо тогда, когда тот становился немощным.

Атмосферу разрядил жрец светлых богов, подняв руки над головой и благословляя Каэлиса и Арно Николаса на этот шаг. Это наконец позволило придворным склонить головы, признавая происходящее, хотя никакому протоколу они не следовали — его попросту не существовало.

Они склонятся — на коронации.

— Уважаемые участницы, я хочу попросить вас пройти в приёмную для корреспондентов. Вы вправе общаться с газетчиками, если, конечно, желаете этого, — лорд Крамберг, как всегда, действовал по чёткому плану. — Кроме того, они сделают групповой отпечаток памяти для всех крупных изданий.

Я последовала за девушками, чувствуя, как взгляды буквально прожигали мне затылок, но не обернулась, потому что то, что происходило впереди, оказалось куда более неожиданным.

— Аделаида! — Жизель, увидев подругу, рванула вперёд с улыбкой на тонком лице и едва удержалась от объятий. — Где ты была? Нам сказали, что ты снялась с Отбора! Но зачем?! Если ты с самого начала всё это планировала, надо было отдать свои флаги мне.

Крохотная Жизель мгновенно перешла от радости к раздражению, хоть и не скрывала волнения, но Аделаида на неё не смотрела — только на меня.

Я спокойно встретила её взгляд, готовая выслушать, но Аделаида покачала головой и метнула короткий взгляд на стражников.

Не сейчас…

То, что Аделаиду вернули сегодня к участницам, позволили позировать для газет и общаться с придворными, могло означать только одно — никакого публичного наказания не будет. Королевская семья решила уладить этот вопрос скрытно.

Я понимала почему. Если правда всплывёт, они сами окажутся в невыгодном свете — и из-за табака, цена которого превышает бюджет целых деревень, и из-за безалаберности Артура Перрина, обнажившего слабость дворцового штаба магов. И теперь Аделаида тоже знала это...

— Прошу вас, уважаемые леди. Сначала восьмёрка… простите, семёрка финалисток, затем — пятнадцать участниц последнего испытания. После мы хотели бы сделать несколько индивидуальных отпечатков памяти.

Почему меня совсем не удивляет, что больше всех с газетчиками общалась Барбара? Они облепили её, как стая голодных волков, каждый стремясь выведать хоть слово у той, кого все уже считали будущей королевой.

Когда мы вернулись в главный зал, атмосфера в нём полностью изменилась, будто с момента нашего пребывания там прошло не несколько минут, а часы или даже дни. Всё движение, всё внимание, весь мир теперь крутился вокруг одного человека — будущего монарха.

Я даже не видела его за спинами придворных, и уже тем, что он находился среди них свободно, не окружённый сотнями гвардейцев, он показывал, насколько отличается от отца.

— Леди Барбара, ещё минуту! — умоляли за нашими спинами газетчики, и я заметила, как Селина закатила глаза, тогда как Лианна, стоявшая рядом, сумела сдержаться и не выдать ни малейшей эмоции.

Наоборот, она улыбнулась кому-то, и, проследив за её взглядом, я увидела… королеву Хонору. Вдовствующая королева в ответ не поддержала девушку — отвернулась, и я поняла, что прошлой ночью что-то изменилось. Каэлис, королева Хонора, даже поведение Его Величества — всё говорило о том, что они пришли к какому-то соглашению перед балом.