— А к вам относился? — ищейка приблизился к женщине.

Бенедикта Осс чуть заметно покраснела, но почти сразу взяла себя в руки, вскинув голову и став по-настоящему ледяной и невозмутимой.

— Да. Я никогда не думала, что окажусь на месте этих женщин, но Ян… граф Арвеллар решил отблагодарить меня за всё, что я сделала для него. А затем, в годовщину смерти своей жены, пришёл ко мне, и я приняла его.

Насколько стыдно ей было в этом признаваться? Несмотря на то что Бенедикта Осс не была аристократкой, она казалась мне благороднее почти всех знакомых девушек, и наверняка подобная связь для неё была… позорной.

— Какие отношения были у графа Арвеллара с королём? — спросил Николас Хаул.

— Хорошие. Они были лучшими друзьями, хотя Его Сиятельство верил, что именно он управляет королевством. Король слаб и глуп. Но граф Арвеллар хотел для Левардии только лучшего. Он планировал служить Его Величеству всю жизнь, даже если трон перейдёт к кронпринцу.

— Почему вы встречались в том коридоре, возле кухни? И были ли другие места, которые я обязан проверить?

Бенедикта Осс отвечала ровным, холодным тоном, словно запретила себе испытывать хоть какие-либо эмоции во время этого унизительного для неё допроса.

— Он попросил меня приходить туда вскоре после начала наших отношений. Ему казалось, что так всё… происходит острее. Так близко к другим.

Я вспомнила предметы в тайнике: отрезы кожи, ленты, верёвки. И снова пожалела, что трогала их руками, отчаянно покраснев, а ищейка, заметив моё лицо, беззвучно хмыкнул.

— Вы сказали, что мы не знаем настоящего графа Арвеллара, но пока ничто в ваших словах не говорит о его иной стороне? Кроме, конечно, отношений с женщинами дворца?

И вновь наставница по этикету не позволила себе эмоций.

Но значение её слов…

— Я думала, что мы поженимся. Он постоянно намекал на это, три года. Но стоило младшей Великой Принцессе Эдель Николетте вернуться во дворец, как его словно подменили. А потом он и вовсе начал ухаживать за ней, ведя себя со мной так, будто я ничего не вижу. Будто между нами ничего не изменилось. Будто это нормально — ухаживать за одной и проводить время с другой.

— Вы ненавидели его?

— Ненавидела? Может быть. Но и любила — больше всего на свете. Я никогда бы не причинила ему вред. Считала его лучшим мужчиной на свете. И я не убивала его, как бы больно мне ни было. Думаю, сигары предназначались Его Величеству, а он решил их проверить, как делал нередко.

А дальше… ищейка решил молчать.

Долго, мучительно.

Потому что молчание порой сильнее любых вопросов. Оно давило на нервы даже мне, что уж говорить о наставнице по этикету, которая сейчас сидела почти как в кресле подозреваемого.

Она не выдержала и заговорила вновь, хотя ей не было задано ни единого вопроса.

— Вы уже проверили, где я была в те дни, допросили всех моих свидетелей. У меня не было возможности убить его, я даже не знала об этих сигарах. Мы не встречались в его покоях, но, судя по тому, какую еду доставляли в его комнаты, его навещала Великая Принцесса Эдель Николетта. Потому что жениться на прекрасной и любимой всеми родственнице короля куда выгоднее, чем на неблагородной придворной, которую в большинстве случаев даже не замечают.

В этот момент я испытала острую жалость к этой женщине, брошенной ради более выгодной кандидатуры, и уже хотела сказать что-то утешительное, но меня тихим жестом прервал ищейка.

Он хотел, чтобы я молчала. И сам тоже молчал.

— Это всё! Я правда не делала этого, могу назвать вам все комнаты, где мы встречались, и когда — насколько помню. А теперь оставьте меня одну. Я не убивала его!

Наконец-то в её голосе появились эмоции — злость. На нас, за то что допрашиваем её. И на Яна Арвеллара, которого она всё никак не могла отпустить, которого продолжала любить не смотря на то, что она — серьёзная, образованная женщина, занимающая очень высокую должность — была его маленьким грязным секретом.

— Да, мне понадобятся все места, в которых вы встречались, — блеснул глазами ищейка.

Мы вышли из кабинета Бенедикты Осс, оставив её обессиленной, но Николас Хаул выглядел очень довольным. Появились новые ниточки расследования, и наставницу по этикету ждали новые допросы.

— Спасибо, леди Валаре. Как ваши чувства? Всё ещё обострены?

Я отрицательно покачала головой, и Николас Хаул тяжело, с ноткой разочарования, вздохнул.

— Печально. Они бы сейчас очень пригодились.

— Куда вы ездили? Нашли след бастарда?

— Нашли. Он выглядел неважно — со сломанным носом и шрамами, но, впрочем, красоту королевской крови не скрыть. И он не имеет никакого отношения к заговору, поэтому наводка, которую вы для меня нашли, особенно бесценна, — он был явно взбудоражен, будто уже готовился начать наблюдать за всеми комнатами, где встречались Бенедикта Осс и граф Арвеллар, и допрашивать принцессу.

А я… хотела спросить о бастарде. Как сказалась на нём такая жизнь? Как отреагировал Его Высочество, увидев брата? Что ждёт теперь нас и Левардию? Вернёт ли он брата в семью?

— Думаю, Его Высочество сам совсем скоро расскажет вам, — услышала я и внезапно почувствовала, насколько сильно устала.

— Не собираетесь дождаться кронпринца? — спросил ищейка, заметив, что я собираюсь уходить. — Уверен, он уже на пути сюда.

— Не думаю, — хмыкнула я, вспомнив, как бережно он держал ручку Барбары и как внимательно отслеживал каждое выражение на её лице. — Всего доброго, мистер Хаул.

На следующий день ранним утром я уезжала в древний городок Форорн, в пяти часах верхом от столицы, там находилось второе место силы саблезубых кошек, связанное с Его Высочеством. Аликс Аретта верил, что у меня были высокие шансы соединиться с этим местом силы, но он ошибся.

Ухоженный курган на ограждённой территории отверг меня.

Мне почти сразу стало дурно, и я смогла пройти лишь четыре шага, после чего опустилась на колени, а затем, упершись руками, поползла обратно, злясь на себя за чрезмерные надежды.

Разочарованные итогами этой поездки, мы с целителем и единственным гвардейцем, который сопровождал нас, остановились в ближайшей таверне, заказав лёгкий обед. Гвардейца отправили, по моему, не для того чтобы защищать нас, а для того чтобы защищать остальных от меня, если я обернусь.

Впереди нас ждала поездка к следующему месту силы — вновь верхом.

— Не переживайте, леди Валаре, мы обязательно найдём второе место силы. А до тех пор вам не стоит оборачиваться, вы можете потерять контроль, да и это очень болезненный процесс.

— Я не переживаю, просто не знаю, сколько времени на это уйдёт. Но я верю, что вы сможете вычислить наиболее вероятные места силы, — деловито ответила я, быстро уплетая печёную картошку с мясом.

На самом деле я переживала, и очень, но вовсе не из-за места силы. Матушка вчера вернулась поздно, и как бы я ни пыталась разбудить её утром, она не открывала глаз, оставив меня в полном неведении относительно Имира. Однако, судя по тому, что она не подняла меня ночью и даже не оставила записки, всё в порядке?..

Или нет? Как мне узнать?

Нужно срочно самой поговорить с братом и выяснить, грозят ли нам новые проблемы. Если у него просто исчезли деньги — боги с ними, выкрутимся. А вот если он влез в новые долги…

— Леди, вы уронили, — послышался за моей спиной хрипловатый голос, и я резко обернулась, потому что он показался мне знакомым.

Нет.

Я никогда прежде не встречалась с этим человеком.

Мужчина, стоявший передо мной, держал мой лёгкий шарф, потерянный, видимо, где-то во время верховой езды. Но шарф был последним, на что я обратила внимание. Растерянное, грубо вылепленное лицо казалось странно знакомым: золотистые волосы, широкая челюсть, упрямый подбородок с почти незаметной ямочкой, тёмные ресницы, резко контрастирующие со светлыми прядями… И в то же время я была абсолютно уверена, что никогда не видела этого мужчину прежде. Такое лицо невозможно забыть даже просто из-за увечий — сломанного носа и страшного шрама, пересекавшего одну из бровей.