В своих поисках я добрался до западной границы и Минска. Полагаю, что на севере придётся потратить амулетов-проводников не меньше. А результат будет лучше, так как в той стороне находится немало запечатанных мировых энергопотоков. Вот только в первую очередь следовало собрать ману в местах, где кипели и кипят сражения, после которых остались сотни тысяч убитых и умирающих, чьи духовные эманации отравляют ману и запросто приведут к поднятию нежити. А там недалеко и до спонтанного пробития межмирового барьера в мир демонов.

— Киррлис, немчура под нами по левую руку! — раздался голос Прохора в гномолюдском передатчике, которыми были обеспечены все в моём отряде. Он летел на грифоне метров на двести выше и немного впереди нас. И потому первым увидел длинную колонну, состоявшую в основном из танков. Среди них мелькали редкие бронетранспортёры и грузовики. — Дадим им прикурить, а? Это ж недолго.

Я чуть подумал, взвесил все плюсы и минусы, после чего ответил:

— Хорошо. Снижаемся!

Про себя пожалел, что наткнулись на колонную бронетехнику, а не на солдат на марше или хотя бы грузовики или кавалерию. Против таких целей идеально подошло бы заклинание из некромантии Стрелы Диррона, которое само ищет живых. У каждого в моём отряде был хороший мифриловый амулет с несколькими самыми простыми и наиболее эффективными заклинаниями. Вшестером нам по силам за первый удар выкосить роту!

— Чем бить будем? — спросил меня наездник, на чьём грифоне я сидел.

— Мы магией, вы из винтовок и гранатами.

Все наездники сменили токаревские карабины на штурмовые винтовки гномолюдов. Те, что с трубчатым подствольным магазином-цевьём. Руны облегчения и уменьшения отдачи, увеличения скорости пули при вылете из ствола, чары упрочнения — вот тот комплекс заклинаний, которым улучшили оружие у наездников мои артефакторы. Мощная пуля из данного оружия с двухсот метров пробивала два борта немецкого «ганомага». А зачарованная со ста метров поражала немецкую «тройку» в борт. Плюс гранаты, в основном немецкие М39. Таких «яичек» у каждого наездника было две сумки. Благо, что придумки немецких оружейников весили около четверти килограмма. При таком малом весе набрать их можно было ого-го сколько. Тем более что не нужно тащить всё это на своём горбу.

Зачарованных гранат было два типа. Одни после взрыва создавали внушительное облако огня, которое вызывало смертельные ожоги в радиусе десяти метров, а неудачников, вдохнувших раскалённый воздух или смотревших в этот миг на место подрыва, калечило на всю жизнь или медленно убивало ожогами дыхательных путей. Вторые при взрыве образовывали сотни осколков из псевдоматерии, существовавшей несколько секунд. Этого времени хватало, чтобы уничтожить живую силу на открытом месте на несколько десятков метров во все стороны. Кстати, второй тип гранат мог бы отлично дополнить костяные некромантские стрелки. Увы, но пехоты под нами почти не было.

К этому моменту грифоны опустились очень низко, до земли оставалось метров шестьдесят-семьдесят, и замерли на месте. Для большей эффективности наша троица растянулась на километр вдоль танковой колонны.

— Начали! — крикнул я в передатчик, и пустил из боевого амулета заклинание пылающего метеора. С опозданием на несколько секунд открыл огонь мой пилот. Бил он по тем бронемашинам, которые уехали вперёд, выбирая в качестве цели корму и моторные листы брони, которые у любых танков стандартно самые тонкие.

Мои чары попали точно в открытый башенный люк «четвёрки» с длинным стволом, увенчанным чудным округлым набалдашником, похожим на большую грушу, у которой вырезали сердцевину и сделали пару отверстий по бокам. Из люка выглядывал танкист в фуражке и чёрной форменной куртке. В момент попадания заклинания его разорвало пополам. Через секунду языки пламени вырвались из всех люков танка, после чего машина резко провернулась на гусеницах и встала поперёк дороги. Ещё один остановился через две машины впереди него — сработали пули наездника.

Позади нас раздались несколько взрывов, и пришла волна горячего воздуха, которую, как безопасную для нас и грифонов, пропустили защитные амулеты.

Второй метеор я послал в люк механика. С этим танком случилась та же картина, как и с предыдущим: фонтаны огня изо всех люков и щелей. По защитной пелене вокруг грифона ударили несколько крупных осколков.

Третий танк невероятно удачно для меня развернулся боком, когда решил сползти с дороги в поле, подставив тем самым боковой башенный люк. Одну створку танкист уже успел закрыть и сейчас тянул вторую… ему не хватило всего пары секунд, чтобы превратить башню в глухую стальную коробку, когда в щель между броневыми плитами влетел мой магический гостинчик. «Четвёрка» рванула так, что у неё башню подбросило вверх на несколько метров, а потом та косо воткнулась стволом в землю рядом с объятым пламенем корпусом.

В одном месте образовался затор из-за того, что передние танкисты резко сбросили скорость при виде гибели своих товарищей, а напирающие сзади растерялись и продолжили движение с обычной скоростью или даже вовсе ту увеличили. К этой толпе бросился Прохор и стал забрасывать врагов сверху огненными гранатами и боевыми заклинаниями. Его наездник отстреливал тех врагов, которые выбрались из толчеи и рванули в поле.

Ну а я приметил, как с дороги скатилась легковая машина и немецкий бронетранспортёр с кучей антенн и небольшой башенкой с пулеметом. На обеих машинах красовались значки, которыми немцы выделяют командирскую технику. Причём от командира полка и выше. Первой мыслью была: грохнуть там всех! Потеря немцами какого-нибудь генерала или полковника будет сравнима с разгромом колонны. Вернее в разы умножит эффект нашего нападения. Секундой позже передумал и принял решение захватить важных врагов в плен.

— По ганомагу и мерседесу справа в поле не стрелять! — передал я сообщение. — Займусь ими сам!

Мигом долетев до удирающих врагов, я ударил сначала по легковушке, а затем по бэтээру массовой парализацией, не став жалеть ману. Обе машины проехали буквально десять метров и резко встали.

— Снижаемся! Я слезу — ты сразу вверх и прикрываешь меня! — приказал я своему пилоту.

— Слушаюсь, Лорд, — откликнулся тот.

Уже вскоре я стоял возле неподвижной техники. Первым делом заглянул в мерседес. Там увидел трёх человек: двух офицеров и фельдфебеля. Унтер сидел за рулём, рядом с ним на переднем пассажирском сиденье расположился полковник. На заднем сиденье по-барски развалился немолодой генерал, а рядом с ним лежал толстый портфель из тёмно-коричневой кожи и не менее толстая чёрная папка.

— Посмотри там, — приказал я наезднику и мотнул головой в сторону бронетранспортёра.

Через минуту он крикнул:

— Здесь семь солдат, унтер и лейтенант!

Названные немцы меня совершенно не интересовали, поэтому я сделал рукой характерный жест:

— Прикончи их.

— Ясно.

Тут передатчик произнёс голосом Прохора:

— Киррлис, к вам немчура прёт. Помочь?

Я обернулся в сторону дороги и увидел, как с неё на поле скатились два обычных «ганомага», а за ними медленно поползла «тройка».

— Нет, сами справимся. Их тут на пару плевков.

— Удачи.

Немцы не стреляли, боясь зацепить командование в «мерседесе». Метров за пятьдесят бронемашины сбавили ход, видимо, чтобы остановиться и выпустить десант. Нас они не видели благодаря амулетам, но чувствовали, что дело тут нечисто. Не став дожидаться этого, я пустил метеор в головной бэтээр. По второму открыл огонь короткими очередями мой пилот. Пули из его штурмовой винтовки выбивали икры и раскалённую окалину при столкновении с бронёй немецкой машины. Десятимиллиметровая лобовая броня не спасала от гномолюдского оружия. Даже простые пули с закалённым стальным сердечником, разогнанные в стволе, покрытом рунами, прошибали её на таком близком расстоянии, как бумажный лист. И летели дальше, рвя человеческие тела, рикошетя от внутренних бортов или пробивая их. Пара человек всё же успела выпрыгнуть наружу и залечь в высокой траве.