— Да, — подтвердила Мария Лоуэлл.

— Мы задаемся вопросом, — подхватил я, — не состояла ли Аляска в связи с возлюбленным Элинор. Это пока всего лишь гипотеза, но мы пытаемся докопаться. У вас нет какой-нибудь приметы, по которой можно опознать этого человека?

— Нет, никакой.

— Нет ли чего-нибудь, что вы узнали о своей дочери и что бы стоило знать нам? — спросил Гэхаловуд. — Любая мелочь, даже самая незначительная, может оказаться важной.

— В самом деле, была одна вещь, которая меня встревожила. В то лето, когда умерла Элинор, я стирала ее брюки и нашла в кармане билет на автобус. Она взяла билет до Салема 5 июля 1998 года в Рокленде, штат Мэн. Я никак не могла понять, что ей понадобилось в Рокленде.

— Погодите, — сказал Гэхаловуд. — Элинор в дневнике пишет, что четвертого июля была несчастна со своим возлюбленным. А назавтра она покупает билет из Рокленда в Салем. Может, ее возлюбленный живет в Рокленде?

— Я задавала себе тот же вопрос. Спрашивала ее подруг, но снова не получила ответа. Я даже съездила в Рокленд, обошла магазины, показывала фотографию дочери, но никто ее не узнал.

— Миссис Лоуэлл, — попросил Гэхаловуд, показав на дневники Элинор, — можем мы взять их с собой? Разумеется, мы вам все вернем.

По совету Марии Лоуэлл мы связались с доктором Бенджамином Брэдбердом. Он предложил зайти к нему в кабинет, чтобы он мог сверяться со своими записями об Элинор. Это был известный врач, к нему часто обращались за психиатрической экспертизой судебные органы. Элегантный, стройный и явно следивший за собой. Ему было около шестидесяти.

— Элинор очень интересовала меня как пациентка. Она задавалась глубочайшими метафизическими вопросами. Брала на себя чужую боль. Личность сложная, немного склонная к манипуляции, с небольшим биполярным расстройством, которое вполне можно было бы победить соответствующим лечением. Но Элинор не соблюдала дозировку, а главное, я выяснил, что ей случалось употреблять кокаин. Я боялся, что такой коктейль наделает бед. Когда я узнал о ее смерти, то сказал себе, что надо было все же попробовать. И всегда жалел, что этого не сделал.

— Вы говорите “ее смерть”, но ведь тело так и не нашли, — заметила Лорен.

— Я лишь повторяю выводы полиции. Которые, впрочем, кажутся мне логичными. Я прекрасно знаю, что тело не нашли, к тому же это всегда ужасно для родных, не дает им скорбеть. Поэтому не позволяю себе двусмысленностей, которые могли бы дать понять, что она не умерла и до сих пор где-то живет.

— Могла ли идти речь о сознательном исчезновении? — спросил я.

Доктор Брэдберд только усмехнулся:

— Элинор не хотела исчезать. Наоборот, она мечтала прославиться!

— Но она и так делала карьеру модели, — возразил Гэхаловуд.

— Она хотела большего, — уточнил Брэдберд. — Видела себя звездой Голливуда. Иногда ее узнавали на улице и говорили: “Это девушка из рекламы?” Она от этого с ума сходила. Хотела быть чем-то большим, чем просто лицом. Хотела сделать себе имя и стать актрисой. Пыталась участвовать в пробах, но успеха не имела.

— Как Аляска, — сказал я.

— Это кто? — спросил Брэдберд.

— Аляска Сандерс, — пояснил я, — девушка, смерть которой мы расследуем. Она тоже хотела стать актрисой. У Элинор и Аляски много общего. Мы даже подозреваем, что у них был один и тот же возлюбленный. Элинор никогда не говорила вам про Аляску?

— Нет, никогда. Зато я знаю, что Мария Лоуэлл беспокоилась, что у Элинор отношения с каким-то мужчиной. Показывала мне то, что Элинор про него писала. Речь, судя по всему, шла о мужчине уже не молодом, по-видимому, разведенном. Но Элинор на сеансах никогда о нем не заговаривала. Я бы записал или вспомнил.

— Похоже, даже ее подруги были не в курсе, — добавил Гэхаловуд. — Она могла все это выдумать?

— Нет, сомневаюсь, — ответил Брэдберд. — Фантазии нужны для того, чтобы делиться с другими, вызывать реакции. А Элинор держала свои записи в тайне. Думаю, она стыдилась этой связи, основанной на подчинении. Она была слишком умна, чтобы не сознавать, что впуталась в токсичные отношения.

— Элинор у вас никогда не упоминала город Рокленд? — спросил напоследок Гэхаловуд.

— Рокленд? Нет. Не помню ничего такого. Сожалею, мне бы хотелось оказать вам бо́льшую помощь.

Кабинет доктора Брэдберда находился неподалеку от квартала, где жили родители Аляски. Поэтому после визита к психиатру мы без предупреждения заехали к ним. И Робби, и Донна Сандерсы оказались дома и встретили нас на удивление радушно.

— Вы как раз кстати, — сказал Робби. — Я собирался ехать в Маунт-Плезант.

— Для чего? — спросила Лорен.

— Чтобы поговорить с вами, именно с вами.

— Со мной?

— Да. У меня для вас кое-что есть. Я же сказал, как раз собирался выезжать. Еще четверть часа, и мы бы разминулись.

Робби Сандерс взял объемистый футляр и протянул Лорен.

— Что это? — спросила она.

— А вы откройте.

Лорен открыла футляр — и увидела золотые часы.

— Я хочу, чтобы вы отдали их брату, — заявил Робби Сандерс.

— Но… — пролепетала ошарашенная Лорен, — но я не могу их принять! Это ваши часы! Я даже не знала, что вам их вернули…

— Позавчера вечером сержант Гэхаловуд приезжал к нам и сообщил об освобождении вашего брата. Он нас посвятил в ход расследования. Я не знал, что Эрик ваш брат, понял, только когда увидел вас по телевизору.

— Мистер Сандерс, эти часы ваши. У вас их украли…

— Полиция нашла их и вернула мне. Я делаю с ними что хочу. А хочу я вернуть их вашему брату, потому что они принадлежат ему. Он их честно купил у моей дочери. Лорен, одиннадцать лет назад жизнь вашего брата висела на волоске, но, в отличие от моей дочери, он может начать все сначала. Для меня это попытка поправить то, что случилось отчасти по моей вине.

Донна Сандерс спросила:

— Вы к нам заехали по какому-то конкретному поводу?

— Да, — ответил Гэхаловуд, — мы напали на новый след и хотели бы поговорить с вами. Вам знакома девушка по имени Элинор Лоуэлл?

Донна Сандерс подняла голову и недоверчиво посмотрела на нас:

— Разумеется, я знаю Элинор Лоуэлл. Эта несчастная покончила с собой лет десять назад. Незадолго до конкурса на титул мисс Новая Англия, если мне не изменяет память.

— Не изменяет. Что вы можете о ней сказать?

— Ничего особенного. Работала моделью, совсем другого уровня, чем Аляска. Элинор была уже раскручена. Помню, Аляска показывала мне ее фотографии в журналах, когда той еще и двадцати не было. А как это связано с расследованием смерти нашей дочери?

— Возможно, здесь есть связь, — Гэхаловуд отвечал обтекаемо. — Аляска и Элинор дружили, верно?

Донна Сандерс прыснула:

— Дружили? Вы шутите! Аляска ничего не имела против Элинор, но та ее ненавидела!

— Неужели? Вы уверены?

— Уверена! Элинор подыхала от зависти. Хотела пробиться в кино, но у нее ничего не получалось. Она прекрасно видела, что у Аляски было все, чего недоставало ей самой. Еще Элинор знала, что титул мисс Новая Англия станет для Аляски трамплином для карьеры актрисы. Конкурс тем и славился. Когда Элинор предложили войти в жюри, Аляска просто с ума сходила. Твердила все время: “Она меня завалит”. Элинор Лоуэлл была завистницей. Поговорите с ее подругами, они подтвердят.

— У нас как раз есть список лиц, которых надо опросить, — сообщил Гэхаловуд. — Значит, Аляска тревожилась, что Элинор сорвет ее выступление на конкурсе. И что в итоге произошло?

— Элинор покончила с собой, а Аляска выиграла конкурс, — выпалила Донна Сандерс. И только потом поняла, что сказала.

Донна с мужем переглянулись. Вид у них был перепуганный. Мы с Лорен и Гэхаловудом обменялись многозначительным взглядом, и Гэхаловуд заговорил снова:

— Не говоря уже о возможном соперничестве между Элинор и Аляской, мы полагаем, что их связывает еще и некий третий человек. Это может быть мужчина, видимо, живущий в Салеме, в то время уже в возрасте, разведенный или в процессе развода; ездил на синей машине с массачусетскими номерами.