— Аляска?

— Привет, Эрик.

— Уолтер с тобой?

— Он вчера уехал в Квебек на какое-то заседание по рыбной ловле.

— А на чем он туда поехал, если машина тут?

— На отцовском пикапе. Товар привезти. У меня в машине масло подтекает, так что я взяла его. Еще вопросы есть?

Она явно все принимала в штыки.

— Прости, не хотел быть нескромным. Иди за своими покупками. Хорошего дня.

Она вздохнула так, словно была в отчаянии.

— Прости, Эрик, настроение паршивое, к тому же чувствую себя виноватой: встретила тебя у супермаркета и собираюсь закупаться тут, а не в магазине твоих родителей.

— Никто тебя не неволит, поступай как знаешь, — подбодрил ее Эрик.

— Знаешь, что я терпеть не могу в Маунт-Плезант? Все время кажется, что все за всеми шпионят. Даже когда в магазин иду, такое чувство, что все рассматривают мою тележку и оценивают меня по покупкам. Я всегда мечтала стать знаменитой, но если быть знаменитой значит жить как в Маунт-Плезант, нет уж, спасибо, честное слово.

— Я тебя не оцениваю, Аляска, — рассмеялся Эрик. — Можешь спокойно покупать все, что угодно. Хорошего дня.

Он развернулся уходить, но она удержала его:

— Я скоро уйду от Уолтера.

— Что?

— Я от него скоро уйду. Хочу уехать из Маунт-Плезант. Только держи это при себе, пожалуйста. Мне просто хотелось кому-нибудь это сказать.

С этими словами Аляска поспешно скрылась в супермаркете. Эрик собирался уехать, но решил подождать. Ему хотелось узнать побольше. Не мог же он просто выслушать такое признание и не вступиться за друга. Он должен был поговорить с Аляской и стал ее ждать. Когда она вышла с пакетами, он резко спросил:

— Почему ты от него уходишь?

— Не твое дело, Эрик.

— У тебя есть кто-то другой?

— Оставь меня в покое, пожалуйста.

— Запустила такую бомбу, а я должен делать вид, что ничего не происходит?

— Зря я тебе сказала.

— Поздно теперь. Что такое у вас с Уолтером, Аляска?

Настойчивость Эрика разозлила Аляску. Разговор пошел на повышенных тонах, прохожие поглядывали на них с подозрением. Внезапно Аляска разрыдалась:

— Уходи, Эрик!

— Я знаю, что Уолтер будет раздавлен. Объясни хотя бы, почему ты уходишь. Ты мне признаешься бог знает в чем и просишь держать это при себе. Как я должен Уолтеру в глаза смотреть?

В эту минуту к ним подошел какой-то мужчина — это был управляющий супермаркета.

— Все в порядке, мисс? — спросил он у Аляски.

— Да, все в порядке, — огрызнулся Эрик.

— Я не с вами разговариваю!

— Это наше личное дело! — взвился Эрик. — Не лезьте куда не просят!

— Ах, так? Тогда я вызываю полицию!

— Управляющий пошел обратно в супермаркет, — рассказывал Эрик. — И вдруг Аляска как обезумела. Впала в панику, закричала: “Он полицию позовет, блин! Он позовет полицию!” Бросилась к машине, сумки свои забыла. Я не понимал, что на нее нашло. Подобрал пакеты, понес ей. Она уже сидела за рулем, вот-вот стартует. Я открыл багажник, а она как закричит: “Что ты делаешь, Эрик! Мне надо уезжать!” В полной панике была. Но я все еще стоял позади машины, так что она выскочила из кабины и заорала на меня: “Отвали, Эрик!”

Конуэй

Понедельник, 22 марта 1999 года

— Отвали, Эрик!

— Аляска, ты почему в таком состоянии?

Она хотела его оттолкнуть, но он схватил ее за руки.

— Ты ничего не понимаешь! — закричала она сквозь слезы.

— Чего я не понимаю?

— Дай мне уехать!

— Я тебя отвезу, — решительно сказал Эрик, — ты не можешь в таком виде вести машину. За своей потом вернусь.

Не дожидаясь согласия Аляски, Эрик сел за руль. Она прыгнула на пассажирское сиденье. “Поезжай! Скорей!” — велела она. Но едва Эрик тронулся с места, как путь им преградила патрульная машина с включенным маячком. Аляска с трудом взяла себя в руки. Ей как будто было в чем себя упрекнуть. Вытерла глаза. Полицейский подошел к машине, Эрик опустил стекло, и тот просунул голову в окно:

— Что здесь происходит?

— Ничего, — заверила его Аляска.

— Ничего? Нас вызвали по поводу ссоры.

Аляска улыбнулась:

— Вы никогда не ругаетесь с женой, господин полицейский? Уж и поссориться нельзя, чтобы полиция не явилась…

Полицейский наскоро проверил права Эрика и документы на машину. Все было в порядке, и он ушел. У Аляски снова потекли слезы — на этот раз от облегчения.

Эрик успокаивающе положил ей руку на плечо:

— Аляска, из-за чего ты так переживаешь?

— Из-за полиции, — прошептала она.

— У Аляски был какой-то панический страх перед полицией, — рассказывал Эрик.

— Она не объяснила почему? — спросил Гэхаловуд.

— Нет. Я ее отвез в Маунт-Плезант. Всю обратную дорогу мы молчали. Офигеешь тут, видеть ее в таком состоянии. Я поставил машину на главной улице, у магазина Кэрри, и вернул Аляске ключи.

— И вас увидела Салли Кэрри, — уточнил Гэхаловуд.

— Вполне возможно, мы у ее магазина стояли. Мне скрывать было нечего.

— Салли Кэрри упоминала какую-то ссору между вами.

Эрик наморщил лоб, словно стараясь вспомнить:

— А, да, из-за моего пуловера.

— Того пуловера, который потом нашли на месте преступления?

— Я этот пуловер одолжил Уолтеру за два дня до того, в субботу, когда нас в самый разгар рыбалки дождем накрыло. Я вам на днях рассказывал. И одиннадцать лет назад тоже рассказывал… Короче, в тот понедельник выгружаю я Аляску, а пуловера на заднем сиденье не вижу. Говорю себе, что, наверное, его домой отнесли. Стоим мы с Аляской на тротуаре, и я прошу его вернуть. “Понятия не имею, о чем ты, Эрик”. — “Серый пуловер с логотипом университета Монарха”. — “Я его не видела, а стиркой в последнее время занималась я”. — “Можно подняться наверх и посмотреть? Я им дорожу”. Тут Аляска стала нервничать: “Это все, что тебя волнует после того, что мы пережили? Спроси Уолтера”. — “Ты что, хочешь, чтобы я позвонил Уолтеру и рассказал про все, что случилось?” Она в бешенстве удалилась и поднялась домой.

— А что было с пуловером? — спросил Гэхаловуд.

— Аляска сказала позвонить Уолтеру, я и позвонил. Он ответил, что положил его в багажник. Назавтра я увидел из родительского магазина, как Аляска паркует на улице “форд” Уолтера, перехватил ее и попросил открыть багажник, чтобы я забрал пуловер. Она сказала, что я ей все нервы истрепал им. Нехотя открыла багажник, пуловера там не было. Я уже ничего не понимал. Сказал об этом Уолтеру, когда тот вернулся из Квебека. Он ответил, что, наверное, Аляска его постирала и по ошибке сложила с его вещами, что он у нее спросит, но я сказал Уолтеру, что ровно про это спрашивал Аляску, и она понятия не имеет, куда девался этот чертов пуловер. Полный дурдом. Уолтер пообещал, что посмотрит дома. Я, конечно, думал, что этот пуловер скоро выплывет. Но в конце следующей недели Аляску убили. А дальше все закрутилось со страшной скоростью: спустя три дня я оказался на допросе в полиции с этим окровавленным пуловером — уликой против меня. Уолтер и Аляска, два человека, которые только и могли подтвердить эту историю, мертвы. Всякий раз, когда думаю про этот пуловер, вспоминаю, как гружу пакеты Аляски в багажник на парковке супермаркета в Конуэе. Был там пуловер? Понятия не имею. Раз за разом прокручиваю эту сцену, вижу, как открываю багажник, и спрашиваю себя, там ли этот гребаный пуловер. Может, Уолтер мне про него наврал? Или его из машины украли? Люди в Маунт-Плезант и сейчас не сильно осторожничают, а одиннадцать лет назад и того меньше. Машины обычно оставляли открытыми, дома запирали, только если уезжали надолго.

Объяснения Эрика полностью совпадали с версией Салли Кэрри. Гэхаловуд не стал пока об этом говорить, только спросил:

— Нам еще один вопрос не дает покоя, Эрик. В начале сентября девяносто восьмого года вы буквально одним днем уезжаете из Салема. Родным вы говорите, что вас уволили. Это неправда: вы уволились сами. Вы бежали из Салема. Почему?