Шеф Митчелл поморщился:

— По рукам. Но она будет при вас везде, даже за пределами юрисдикции полиции Маунт-Плезант.

— Отлично, — согласился Гэхаловуд.

Митчелл взял телефон и попросил вызвать Лорен. Через пару секунд она влетела в кабинет, полная энтузиазма, — и остановилась как вкопанная, увидев нас с Перри.

— Вы меня спрашивали, шеф?

— Лорен, думаю, ты помнишь сержанта Перри Гэхаловуда, — сказал тот. — А это Маркус Гольдман.

— С ним я тоже знакома. — Голос ее звучал угрюмо.

— Как тебе известно, Лорен, полиция штата заново открыла расследование по делу об убийстве Аляски Сандерс. Работа будет вестись совместно с полицией Маунт-Плезант. Я выделяю на это расследование тебя.

Для Лорен это явно была большая неожиданность, но она сумела скрыть удивление:

— Слушаюсь, шеф. Но позволю себе спросить, почему меня?

— По настоятельной просьбе этих господ.

— Мы полагаем, что у вас есть все возможности нам помочь, — сказал Гэхаловуд.

Насколько я знал Лорен, она бы предпочла отказаться, из гордости. Но ей предоставлялся случай пролить свет на это дело, случай, которого она ждала одиннадцать лет. И она согласилась, сказав только: «Слушаюсь, шеф».

— Лорен, мне нужен ежедневный подробный отчет, — добавил Митчелл.

— Он у вас будет.

И тут Гэхаловуд сказал с натянутой улыбкой:

— Ладно, коль скоро расследование официально началось, позвольте задать вам один вопрос, шеф Митчелл.

— Слушаю вас, сержант.

— Одна соседка семейства Кэрри показала, что вечером в понедельник, пятого апреля, то есть за несколько часов до того, как Уолтер поджег квартиру, они с матерью сильно повздорили. Соседка утверждает, что рассказала вам об этом. Вопрос: почему до нас так и не дошла эта информация?

— В самом деле, что-то смутно припоминаю. Не забывайте, что все случилось очень быстро. Уолтер пускается в бега, через несколько часов сдается, потом эта трагедия в здании полиции штата. После того, как он умер, к тому же признавшись в содеянном, я решил, что незачем приставать к вам с маловажными свидетельствами.

После встречи с шефом Митчеллом Лорен отвела нас с Гэхаловудом в комнату отдыха комиссариата. Кроме нас, там никого не было, можно было говорить свободно.

— Митчелл — болван, в конце года он отсюда сваливает, — сказала Лорен, опуская монетки в двадцать пять центов в автомат по продаже напитков. — Скорей бы уже увольнялся, все вздохнут с облегчением.

— Вы его явно недолюбливаете, — констатировал Гэхаловуд.

— Он, в сущности, не злой, просто отсталый. У него устаревшие методы, ну и склад ума такой же.

Лорен протянула мне стаканчик с кофе. Я понял это как знак примирения и сказал:

— Прости еще раз, Лорен.

— Прощаю, Маркус, но не потому, что мы теперь будем работать вместе.

— У него не было выбора, — встал на мою защиту Гэхаловуд. — Ему было строго запрещено рассказывать что бы то ни было, специальным приказом шефа полиции штата.

— Вам кто-то что-то растрепал, сержант? — тут же парировала она.

— Ишь, а ваша подружка с характером! — хмыкнул он.

— Я ему не подружка!

— Я рад, Лорен, что мы будем вести расследование вместе. Это будет потрясающе.

После обеда мы по приглашению Лорен расположились у нее, чтобы прояснить ситуацию. Она усадила нас в гостиной, предложила разные напитки и выпечку. Держалась с вызовом и в то же время приветливо. Не женщина, а ходячий парадокс. Гэхаловуд принес все документы, какие собрал с 1999 года. Для начала он хотел дать краткий обзор дела и стал раскладывать бумаги на ковре. Лорен прервала его, принесла рулон клейкой ленты и кнопки и велела вешать все важное на стену. Еще она дала ему фломастеры:

— Делайте любые пометы. Когда закончим, я покрашу стену заново. Я все равно никого не зову в гости.

Гэхаловуд сперва стеснялся, не хотел превращать стену гостиной в доску с материалами, но Лорен не уступала, и он принялся за дело.

Глядя, как Гэхаловуд методично клеит на стену клочки бумаги, а потом марает на ней пояснения, я словно читал в его душе. Прицепив листок, он красным фломастером добавлял пометки, потом приступал к объяснениям. Ход его мысли обретал форму у нас на глазах.

— Какие у вас новые факты? — спросила Лорен.

— Вот это, — Гэхаловуд повесил на стену статью из “Салем ньюс”, найденную в вещах Вэнса.

Слово взял я:

— Незадолго до переезда в Маунт-Плезант Аляска выиграла важный конкурс красоты. Перед ней уже вырисовывалась карьера актрисы. У нее даже была агент в Нью-Йорке. По логике вещей, следующим этапом должен был быть переезд туда. Но она вдруг оказывается в Маунт-Плезант. Почему?

— Необъяснимое решение, даже учитывая ее связь с Уолтером, — добавил Гэхаловуд. — А в рамках расследования все, что не имеет объяснения, подозрительно. У нас был долгий разговор с родителями Аляски. Хронология такая: 19 сентября 1998 года Аляска получает титул мисс Новая Англия. А через десять дней, 2 октября 1998 года, ссорится с родителями и уходит из дома. Уезжает со своим парнем, Уолтером Кэрри, и живет у него.

— Аляска была совсем молоденькая, — возразила Лорен. — Поругалась с родителями, в порыве бунтарства сбежала к своему молодому человеку. В ее возрасте это вполне нормально.

— Если бы она сбежала на уик-энд, было бы понятно, — согласился Гэхаловуд. — Но в нашем случае она поселяется в Маунт-Плезант надолго. С чего бы ей вдруг все бросать?

— Погодите, сержант, — сказал я, заглянув в свои записи. — Вчера Эрик нам говорил, что Аляске сразу по приезде в Маунт-Плезант любой ценой надо было найти работу. Она вроде бы сказала следующее: “Когда сидишь по уши в дерьме, нечего воротить нос”. Она явно была в безвыходном положении.

— Она только что хлопнула дверью у родителей, — заметила Лорен, — конечно, она слегка выбита из колеи. Считает, что должна сама себя обеспечивать, а значит, ей нужны деньги.

— Но у нее есть деньги! — воскликнул Гэхаловуд. — Она только что выиграла конкурс, получила титул мисс Новая Англия и пятнадцать тысяч долларов. До этого она принимала участие в других состязаниях с хорошим призовым фондом. А журналистка из “Салем ньюс” говорила, что Аляска была бережливой, откладывала деньги, чтобы оплатить переезд в Нью-Йорк. Откуда такая спешка — срочно устраиваться работать на заправке, при том что у нее есть сбережения?

— Не хочет трогать заначку? — предположила Лорен.

— Тут что-то другое, я уверен, — бросил Гэхаловуд. — Почему она сказала Эрику, что “сидит по уши в дерьме”?

— Вы правы, сержант, — сказал я.

— Спасибо, писатель.

Лорен посмотрела на нас с раздражением:

— Простите оба, но вы не можете называть друг друга по именам?

Гэхаловуд улыбнулся:

— Хелен, моя жена, часто делала нам такое же замечание.

— Ваша жена права. Скажете ей, что я ее полностью поддерживаю.

— Она умерла несколько месяцев назад.

— Извините.

— Вы не могли это знать.

После небольшой паузы Гэхаловуд заговорил снова:

— Помимо мотивов Аляски меня занимает еще один переезд — Эрика Донована. — Гэхаловуд намеренно назвал его “Эрик Донован”, чтобы Лорен могла дистанцироваться. — В пятницу, 4 сентября 1998 года, Эрик покидает Салем и возвращается в Маунт-Плезант. Что случилось: его уволили? Или он уволился сам? Мне хочется найти его тогдашнего работодателя и спросить, это может быть важно.

— Это я вам найду, — сказала Лорен, стараясь держаться отстраненно.

— Спасибо. Эрик, знакомый с Аляской по Салему, уезжает из города и возвращается в Маунт-Плезант. Не знаю, можно ли считать это поспешным отъездом, но его появление было как минимум неожиданным, поскольку собственные родители решили, что он просто решил их навестить.

— Признаюсь, меня тоже это удивило, — подтвердила Лорен.

— Так что же такое произошло, если между 4 сентября и 2 октября 1998 года Эрик Донован, а затем Аляска Сандерс уезжают из Салема в Маунт-Плезант? Связаны ли эти два отъезда? Кроется ли в них связь между Аляской и Эриком? Был ли у них роман? Я знаю, что незадолго до отъезда Эрик пережил резкий разрыв со своей девушкой. Кто была эта его девушка? Аляска? Может, она приехала в Маунт-Плезант вслед за Эриком, пожалела, что дала ему отставку?