Она подошла к карабинерам, которые, на секунду перестав стучать в дверь, обернулись на нее.

– Здравствуйте, господа, – сказала Коломба. – Что случилось?

– Пока ничего. Если вы сядете в машину и уедете, то ничего и не случится, – сказал Лупо.

– Может, для разнообразия обойдемся без прелюдий? – предложила Коломба.

Лупо кивнул на Данте, который безуспешно пытался допрыгнуть до окон, цепляясь тростью за карниз.

– Ваш друг… Клузо… навел меня на кое-какие мысли. Я связался с родителями Мартины и узнал, что в детстве она сильно расшиблась, катаясь на коньках, после чего ее начали мучить кошмары. Пала был ее лечащим врачом.

– Вот так совпадение…

– Я хочу всего лишь немного с ним побеседовать и посмотреть на его реакцию. Пока у меня нет никаких воинственных намерений.

– Жаль только, что его нет дома.

– И трубку он не берет, – вмешался Бруно.

– КоКа, мы можем поручить, чтобы его телефон отследили? – спросил у нее за спиной Данте, отряхивая куртку от штукатурки.

– Только если хотим, чтобы его сцапал Д’Аморе, – сказала Коломба и подергала за дверную ручку, но дверь не подалась ни на миллиметр. – Дверь бронированная, пары пинков будет недостаточно. – Она повернулась к Данте. – Клузо, взгляни.

Данте наклонился, чтобы рассмотреть замок:

– Десяти минут хватит. Я ничего не сломаю. Сигнализации, похоже, нет, дорога безлюдная, да и от карабинеров все предпочитают держаться подальше. – Он поднял взгляд. – А это кое-что говорит о том, как к вам относятся люди.

– Я не могу на это пойти. Это превышение полномочий, – сказал Лупо.

– Тогда садитесь в вашу зеленую тачку и уезжайте, – сказала Коломба. – Потому что мне плевать.

Карабинеры переглянулись.

– Тебе решать, – пожал плечами Бруно. – Мне все равно скоро на пенсию.

Лупо вздохнул:

– Но если мы найдем какие-то улики против Палы, решать, что с ними делать, буду я.

– Когда – и если – найдем, тогда и поговорим. Клузо, поторапливайся.

Данте достал свой набор и поковырял в замке кортиком, пытаясь воспроизвести в уме его устройство. Цилиндровый механизм состоял из восьми телескопических штифтов. При попытке взлома классическим воровским методом – бампингом, основанным на ударах отмычкой, подбрасывающей штифты, пины в замке не дадут цилиндру провернуться. Необходимо было сдвигать штифты по одному, подыскивая нужную высоту разблокировки.

– Отстой, – проворчал Данте, роняя пепел с сигареты.

– А кто это вообще такой? – спросил Бруно.

– Инспектор Клузо из Главного управления национальной безопасности[207], – представился Данте с фальшивым акцентом а-ля Питер Селлерс и продолжил вставлять в замок все более тонкие шпильки.

– Сходи в машину за перчатками, пожалуйста, – попросил Лупо сослуживца, устав от этой клоунады.

Когда Бруно вернулся, Данте уже вставил в скважину десяток отмычек одновременно, держа их даже между пальцами больной руки. Один поворот, и замок открылся.

– Вуаля, – сказал он, распахивая дверь. – Отличная работа, – похвалил он сам себя, уселся на ступеньку и снова надел кожаную перчатку.

– А вы не войдете? – спросил Бруно, раздавая латексные перчатки остальным.

– Я постою на стреме на случай, если заявятся фараоны.

– Ха-ха, очень смешно, – сказал Бруно и, обойдя его, вошел в дом.

Услышав, как он пробормотал что-то вроде «грязный шпион», Данте заключил, что тот принимает его за сотрудника спецслужб.

Пустой, освещенный большими окнами кабинет показался Коломбе слегка изменившимся. Тревожным, холодным. Пока Бруно и Лупо, разделившись, осматривали остальные комнаты, она обыскала кабинет, в котором не так давно проявила себя с худшей стороны. Ничего необычного там не оказалось, но, сняв висевшую над кушеткой картину Де Кирико, Коломба обнаружила большой, как пятидесятидюймовый телевизор, сейф с цифровым замком. Может, где-то в доме лежит бумажка с кодом?

Тут со второго этажа донеслась матерщина Лупо, и она бросилась вверх по винтовой лестнице. По стилю и меблировке этот этаж походил на кабинет, но размерами превосходил его втрое. Обстановка говорила о личной жизни психиатра, скрытой от пациентов: корзины для белья, домашние тапки, открытая книга на комоде, очки для чтения. Лупо сидел на корточках рядом с телом доктора Палы, лежащим навзничь и полуприкрытым упавшими на него рубашками.

– Срань господня, – сказала Коломба.

– Не заходите. Я уже достаточно здесь наследил, – сказал Лупо.

– Как он умер?

– Не знаю. Заметных повреждений на теле нет.

– Подождите.

Коломба вспомнила, что видела в туалете внизу мусорные мешки. Сбегав за ними и надев два из них на ноги, она подошла к трупу и осторожно приподняла его руку.

– Начинает коченеть, – сказала она. – Умер не меньше двух часов назад. Помогите перевернуть его на бок.

– Мы не должны его трогать.

– Знаю. На счет «три».

Так выяснилось, что повреждений нет ни на спине, ни сзади на бедрах.

– Похоже на инфаркт, – сказала Коломба. – Но мне в это что-то не верится.

– Мне тоже, – отозвался Лупо. – Посмотрим, что скажет доктор Тира. Или ваша подруга. Мне она очень понравилась. Кстати, она в порядке?

– Да, только страху натерпелась.

Лупо одним прыжком оказался в коридоре:

– Я сообщу в штаб, а вы с инспектором Клузо уезжайте. Не хочу, чтобы мне пришлось оправдываться еще и за ваше присутствие.

– Хотите, чтобы вас снова оттеснили? Потому что, как только вы доло́жите начальству, именно это и случится. Приедут военные и все опечатают.

– Рано или поздно они все равно это сделают.

– Но мы можем позаботиться, чтобы это случилось только после того, как мы все обыщем и убедимся, что здесь нет никаких улик. – Коломба смущенно опустила глаза. – Данте вам доверяет, иначе держался бы от вас подальше, а я доверяю ему. Но если вы готовы упустить шанс что-то понять, звоните.

Лупо кивнул:

– О’кей. – Он посмотрел на часы в своем мобильнике. – Сейчас восемь двадцать. В котором часу он обычно начинал принимать пациентов?

– Кажется, в девять-полдесятого.

– Бруно! – позвал Лупо.

Тот с шутливым ворчанием поднялся по лестнице, но, увидев труп, посерьезнел.

– Господи Исусе! – воскликнул он. – Это Пала?

Лупо кивнул:

– Перепаркуй машину и опусти жалюзи на первом этаже. Сделаем вид, что в доме никого нет. Потом останься снаружи и понаблюдай, кто придет.

Бруно развернулся, чтобы уйти, но Коломба напоследок попросила:

– Отправьте, пожалуйста, Альберти и Клузо наверх.

– Клузо… – пробормотал Бруно. – Ладно.

Через пару минут Альберти привел на второй этаж зажмурившегося Данте. Тот остановился в дверях и брезгливо натянул футболку на нос: Коломба успела распахнуть окна, но его чувствительные ноздри все равно уловили запах мертвечины.

– Здесь покойник, и он воняет, – сказал он, не открывая глаз.

– Это Пала, – сказала Коломба.

– Приношу всем свои соболезнования. Au revoir[208].

– Данте, сделай над собой усилие, – остановила его Коломба.

Он сделал три глубоких вдоха, оперся на трость и обвел взглядом комнату, после чего снова закрыл глаза.

– Я посмотрел. Теперь можно идти?

– Нет. Заметил что-нибудь? – спросила Коломба.

– Мертвого толстяка и блестящую на солнце лужу мочи.

– Кроме этого!

Данте снова набрал в легкие воздуха:

– Одна часть пола слишком чистая, но очень неровная, с непротертыми участками. Пол мыла явно не домработница, потому что на первом этаже все в безупречном порядке. Возможно, прибрался убийца. Как умер трахальщик беззащитных мозгов?

– Признаков насилия нет, но смерть была болезненной. Может, снова вызванный инсулином инсульт, – сказала Коломба.

– Похоже на то. Я видел, что белье скомкано, но грязное ли оно?