Остановившись на поляне, на склоне, где когда-то производилась вырубка леса, он острым взором окинул местность. И внизу, на опушке, где лес плавно переходил в поле под паром, он различил чью-то темную фигурку и узнал в ней Эмелин. Она сидела, прислонившись к большому валуну. Мгновенно почувствовав облегчение, он бросился вниз. Чудом избежав всех ловушек, которые имеет обыкновение расставлять ночь, он быстро спустился по склону и в считаные минуты достиг края поля. Приблизившись к девочке на десяток метров, он решил заявить о себе. Чтобы не испугать ее.

— Эмелин! Это я, Венсан! Я здесь…

Повернув голову, она увидела яркий свет фонарика. И со всех ног бросилась бежать.

— Стой! — закричал проводник.

Ему пришлось гнаться за ней, но он без особых трудов настиг девочку. Он схватил ее за руку, но она стала вырываться.

— Оставь меня! — надрывно кричала она.

— Успокойся!

Она яростно отбивалась, словно на нее напал маньяк.

— Да стой же ты! — воскликнул Венсан. — Стой, черт тебя возьми!

И он обхватил ее за талию и приподнял.

— Теперь ты немедленно успокоишься! — приказал он.

Она перестала отбиваться, и он осторожно опустил ее на землю. Она шарахнулась в сторону. Венсан увидел ее глаза, полные дикой злобы. Две безумные молнии, бьющие прямо в него.

Это уже не прежняя Эмелин, девочка напоминала зверька, попавшего в западню.

— Ты идешь? — как можно мягче спросил проводник. — Пора возвращаться…

Так как она не отвечала, он крепко взял ее за руку, не оставив ей выбора. Пройдя по краю леса, они спустились по каменистой осыпи и вышли на тропу. Дорога уже недалеко, и через двадцать минут они в полном молчании вышли на нее. Под ногами поскрипывали камни; со стороны их пешая прогулка в полной темноте выглядела странно, если не сказать больше.

По дороге к машине Венсан постепенно успокоился. После пережитой тревоги в нем то и дело закипал гнев. В лесу Эмелин могла погибнуть, и ему пришлось бы отвечать за случившуюся трагедию.

Он сильно сжал ее запястье.

— Мне больно! — не выдержав, простонала она.

— Замолчи! — ответил он, таща ее за собой. — Иди за мной и молчи!

Он не рискнул выпустить ее руку. Она снова могла сбежать и разбиться насмерть, сорвавшись с обрыва. Наконец они подошли к пикапу, и Венсан втолкнул Эмелин в кабину, на пассажирское сиденье.

Не говоря ни слова, они вернулись в шале.

Войдя в дом, Венсан запер дверь на два оборота ключа, чего никогда раньше не делал, и положил ключ к себе в карман. Эмелин стучала зубами от холода, руки ее и лицо исцарапали колючки, сквозь которые она пыталась прорваться. Венсан посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты можешь мне объяснить, что происходит? — начал он голосом, выдавшим его возмущение.

— Мне нечего тебе сказать! Оставь меня в покое!

Получив увесистую пощечину, она едва не упала. Поднеся руку к лицу, она уставилась на него — сначала с удивлением, потом со злостью:

— Негодяй, ты не имеешь права бить меня! Ты мне не отец!

И продолжала выкрикивать оскорбления, слова, в которых не было смысла…

Ты мне не отец. В этом-то вся проблема: у нее больше нет отца. Она продолжала кричать и гримасничать, и Венсану очень хотелось влепить ей вторую пощечину. Ибо он не знал, как прервать ее истерику. Но он сумел взять себя в руки, и девочка в конце концов выдохлась. Упав на диван, она расплакалась.

Вся злость Венсана мгновенно испарилась; обескураженный ее горькими слезами, он сел в кресло напротив и стал лихорадочно соображать, как ей помочь. Страх его прошел, осталась только жалость. Эмелин лежала на боку, зарывшись лицом в диванные подушки. Ее нервы явно на пределе, и успокоить ее вряд ли будет просто. Он придвинулся к ней, ласково погладил по голове. Пальцы ее судорожно сжимались и разжимались, дыхание прерывалось.

— Успокойся, Эмелин, — с нежностью произнес он. — Успокойся, прошу тебя…

Деликатно приобняв ее за плечи, он притянул ее к себе, радуясь, что наконец-то она принимает его помощь.

— Мы поссорились? — шепотом спросил он.

— Нет! — ответил детский голос.

Нет больше неуправляемого чудовища: маленькая девочка, которую он знал, снова здесь, у него под защитой.

— Мне очень жаль, что пришлось тебя ударить, прости меня… Но я так испугался! Я два часа искал тебя, думал уже, что никогда не найду… Почему ты убежала?

— Не знаю… Мне стало грустно из-за Гали…

— Мне тоже грустно, малышка… Ты же знаешь, я его очень любил… Но уверяю тебя, я ничего не мог сделать.

В сущности, это полуправда.

— Почему он умер? Его убил огонь?

— Нет, он умер сразу, не страдая… Его сердце остановилось…

В конечном счете приврать иногда полезно. Он даже представить себе не мог, что она успела так сильно привязаться к его собаке.

— Хочешь, я приготовлю чего-нибудь поесть? — спросил он.

— Я хочу пить…

— Сиди, я сейчас принесу.

Он отправился на кухню, и Эмелин, воспользовавшись его отсутствием, вытерла последние слезы. Крестный вернулся через несколько минут, улыбающийся и с подносом, полным вкусных вещей.

— Иди вымой руки и лицо, — промолвил он.

Венсан зажег сигарету, взяв ее из пачки, забытой Серван.

Расслабиться.

В гостиной они сели по обе стороны стола, друг напротив друга. Оправившись после нервного срыва, Эмелин буквально набросилась на еду. Очередной признак нервного возбуждения.

— Мне бы хотелось поговорить с тобой, — начал Венсан.

— О чем?

— О тебе… и о том, чего ты хочешь…

— Это мама хочет, чтобы ты со мной поговорил?

— Нет, я… Но мама о тебе беспокоится… Куда ты хотела убежать?

Забравшись на диван, Эмелин пожала плечами. И снова заплакала. Решительно, сегодня вечером он никак не мог понять, с какой стороны к ней подступиться.

— Ты все расскажешь матери? Скажешь ей, что я пыталась удрать?

— Нет, я ничего не скажу.

— Я хотела умереть…

Настала очередь Венсана получать пощечины. На несколько секунд он словно окаменел.

— Я хотела умереть, — повторила Эмелин.

Второй удар вывел Венсана из неожиданного ступора. Он обошел стол и взял ее за плечи:

— Я запрещаю тебе так говорить! Запрещаю!

Запрещаю тебе умирать. А тем более стремиться к смерти.

— Ты не одна, Эмелин! У тебя есть мать и брат, у тебя есть семья! Я тоже здесь, рядом!

Венсан опустился на колени, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и обнял ее. Он пытался сдержать слезы, но больше не мог сопротивляться.

Теперь оба плакали, прижимаясь друг к другу.

— Мне так не хватает папы!

— И мне тоже его не хватает! Он был для меня как брат.

— Это моя вина…

— Я больше не хочу этого слышать! — вспылил Венсан. — Какая глупость! Ты тут ни при чем!

— Откуда ты можешь знать, а?

— Знаю, поверь мне… ты не в ответе за его смерть. Тебе нужно думать о себе, о своем будущем! Ты такая юная… Тебе еще столько всего предстоит сделать. Столько всего узнать! Неужели ты думаешь, что отец хотел бы видеть тебя в таком состоянии, как сейчас?

Она покачала головой, и они оба вытерли слезы.

— Ты думаешь, что мама в курсе о папе и… о жене Жюльена?

— Да. Но не я ей о них рассказал… Она узнала совершенно случайно. И тоже страдает. Поэтому надо ей помочь! Ты нужна ей!

— Не знаю, — призналась Эмелин, качая головой. — Она такая странная! Она… она почти не разговаривает… Можно подумать, что она на меня сердится! Что она меня ненавидит!

Размолвка из-за любви. Мать, которая считает, что дочь ее не любит; дочь, которая считает, что утратила любовь матери. И Венсан, который должен вновь связать порвавшуюся нить, некогда соединявшую их.

— Это неправда! — убедительно проговорил он. — Она любит тебя по-прежнему… Но ты же знаешь, у нее есть проблемы. Ей тоже плохо, очень плохо… К тому же ей надо обеспечить ваше будущее, ей приходится сталкиваться с массой трудностей… Для нее все очень сложно. Ты должна понять… Ведь ты и твой брат для нее самые дорогие люди на свете… Никогда больше не думай, что она тебя не любит.