Фрэнк смотрел на него, весь похолодев. Вдруг понял, что подсознательно всегда этого ждал.

— Он хочет, чтобы вы ликвидировали девушку.

— Ее зовут Марианна, месье.

Эрманн отвел взгляд, чтобы на несколько мгновений уйти из-под власти зеленых глаз.

— Полагаю, вы хотите, чтобы ее прикончили среди бела дня? — вдруг спросил комиссар.

Советник повернулся к нему. Приятно удивленный.

— Именно так! Эта девушка представляет опасность, общество по праву ждет от полиции защиты… Вы привезете ее на вокзал и выполните вашу работу полицейского.

— И стану героем! — продолжил Фрэнк с яростным оскалом. — А рейтинг господина министра подскочит до небес!

Эрманн тоже улыбнулся. Немного смущенный тем, что Фрэнк дошел до такого цинизма. Даже превзошел его самого. Учителя — ученик…

— Вижу, вы быстро схватываете, Фрэнк! Из вас получился бы превосходный политик! Представьте себе, был момент, когда я испугался, что…

— Нет, месье. Из меня бы не получился хороший политик… Потому что я привык держать слово. В отличие от вас.

Эрманн проглотил оскорбление, не моргнув глазом. Слова скользнули по нему, как капля воды по пластику, не проникая внутрь.

— Я не стану ее убивать, месье.

— Вы должны, Фрэнк!.. Поймите нас правильно… Эта девушка представляет опасность как для Дюмена, так и для мирных обывателей. Ее нельзя отпускать на свободу. Это было бы… преступно.

Преступно. Именно это слово приходило Фрэнку на ум. Он обнажил оружие. Готовый к сражению.

— Девушка чуть не умерла, чтобы достать эти досье и кассету. Получила две пули, сутки была без сознания. Мои люди и я сделали все, чтобы ее спасти… И не для того, чтобы потом убить! Она выполнила свою часть договора. И теперь имеет право на вознаграждение.

— Понимаю ваши чувства, Фрэнк… Но я тщетно силился убедить министра, он стоит на своем. И, говоря откровенно, я думаю, что он прав.

— Я не стану убивать ее, месье. Настаивать бесполезно.

Советник вздохнул. Завел руки за спину.

— У вас нет выбора, Фрэнк. Вы по уши увязли в этой истории, сами понимаете… Вы не можете противостоять Дюмену. Из-за какой-то девчонки… Ведь она — убийца. Помешанная.

— Это молодая женщина, ей двадцать один год. Она рисковала жизнью, чтобы прикрыть министра. Проявила незаурядную отвагу.

— Фрэнк, образумьтесь, прошу вас! До сих пор вы были безупречны. Не стоит все портить из-за нее… Вы к ней привязаны, не так ли?

— Я ни к кому не привязан, месье. Но я держу свое слово и думал, что для вас это тоже имеет значение. По-видимому, я ошибался.

Эрманн ощутил удар. Новое оскорбление. Но не это его огорчало. А упорный отказ. Напрасная трата времени и энергии.

— Эта девушка должна умереть, Фрэнк. Приказ министра. Вы понимаете меня?

— Я вас понимаю. Но отказываюсь совершать это преступление.

Эрманн чуть заметно вздрогнул. От слова «преступление» наверняка. Сделал несколько шагов по кругу, словно беря в осаду своего нового врага.

— Фрэнк… Прошу вас, рассудите здраво. Вы уже не можете отступить. Отпустив эту девушку, вы совершите серьезную ошибку, поверьте…

— Вы мне угрожаете?

— Нет… Просто хочу вас вразумить.

Он остановился, взглянул в лицо комиссару.

— Забудьте ваши сраные угрызения!

Он давал слабину. Употреблял слова, для него нехарактерные. Терял почву под ногами.

— Угрызения? Вам знакомо такое слово, месье? Я как раз думаю, что угрызения не слишком вас беспокоят…

— А вас? Напоминаю, что вы подготовили два убийства, Фрэнк. Третье совершили сами… Хладнокровно застрелили молодую женщину.

Боль в груди. Кларисса перед ним на коленях. Мольбы, его преследующие во время бессонниц. Или в кошмарных снах.

— По вашему приказу! Я застрелил ее по вашему приказу! — напомнил он, свирепея.

— По моему приказу? Не знаю, о чем вы говорите, месье комиссар…

Фрэнк сжал кулаки. Несмотря на жару, изумруды оледенели.

— Повторяю, у вас нет выбора.

— Выбор есть всегда, месье.

— Нет, не всегда. Не заставляйте нас… использовать другие средства убеждения, если вы понимаете, о чем я…

— Нет, не понимаю. Поясните вашу мысль, господин советник.

Фрэнк произнес «господин советник» так, будто хотел выкрикнуть ему прямо в лицо: «грязная тварь!» Эрманн тем не менее сохранял относительное спокойствие.

— Не думайте, будто я это делаю с легким сердцем. Я просто передаю вам приказ министра. И вы должны подчиниться ему.

Мозг Фрэнка лихорадочно работал, совершал болезненные открытия. Они не обнаружили своих намерений на прошлой неделе, поскольку надеялись, что Марианна умрет от ран. Шайка негодяев! Сейчас нужно принять правильное решение. Спасти жизнь Марианны и его людей. Да и свою тоже. У него, конечно, есть оружие. Да такое, мощь которого непредсказуема. Такое руки вам оторвет еще до того, как цель появится в объективе.

Эрманн ждал ответа. Согласия или отказа. У него тоже кое-какое оружие было припасено. Вряд ли он не подготовил другие доводы, чтобы его уломать. И все-таки еще раз попробовал мягкую манеру. Улестить, подкупить.

— Прошу вас, Фрэнк… Рассудите здраво! Не забывайте: мы сумеем отблагодарить вас и вашу команду…

Комиссару хотелось бы знать, какую карту прячет противник в рукаве. Насколько мощному огню он должен будет противостоять. Потому что он не капитулирует. В этом одном он сейчас был уверен окончательно.

— Я не стану убивать Марианну, — отчеканил он.

Лицо Эрманна сделалось внезапно жестким. Вот, несомненно, его истинное лицо. Они стояли друг напротив друга, и весь мир перестал для них существовать.

— Министр и я, мы вам доверяли, Фрэнк. Вы меня сильно разочаровали, вы сильно разочаровали его…

— То же могу сказать вам и я.

Эрманн сделал шаг назад. Будто для разбега.

— Фрэнк… Я боялся, что вы именно так к этому и отнесетесь, хотя и надеялся, что вы… как это сказать… проявите больше понимания. Не станете глупо упираться! Мне правда жаль…

— Я в отчаянии, что разочаровал вас, месье.

— Предвидя такой оборот, я отдал распоряжения…

Вот оно. Фрэнк ожидал худшего. Разумеется, с карьерой его людей и его собственной покончено. Их тем или иным способом выживут из полиции. Вываляют в грязи, как только возможно. Фрэнк стоически ждал. Готовый ко всему.

Почти.

Эрманн что-то вытащил из кармана. Кажется фотографию. Протянул ее Фрэнку, который мгновенно окаменел. Потом паника завладела им.

— Фрэнк… Вы ведь не хотите, чтобы с ней что-нибудь случилось, да?

Комиссар схватил его за шиворот, притиснул к дереву.

— Отпусти, болван несчастный!

— Поганая мразь! Тронь только хоть волосок на ее голове, и я отправлю тебя в ад!

— Успокойтесь! — хрипел Эрманн. — Это… бес… полезно… Слишком… позд… но…

Фрэнк надавил сильнее.

— Слишком поздно? — заорал он.

— Она… в наших руках… Отпустите… Иначе…

Фрэнк ослабил хватку. Заколебался. Эрманн перевел дыхание. Сделал знак двум сторожевым псам в штатском, которые бросились к ним. Остановились на почтительном расстоянии.

— Мне правда жаль прибегать к… Доводить до… Но мы не можем позволить себе провала. Гревиль должна умереть, ясно?

Фрэнк отступил, рухнул на скамью. Совершенно ошеломленный. Он воображал себе все, что угодно. Кроме невообразимого. Эрманн подошел к нему, но не слишком близко.

— Где она? — прошептал Фрэнк.

— Не беспокойтесь, ей не причинили никакого вреда. До сих пор, во всяком случае… Мои люди забрали ее во время обеда. Она сейчас с ними. Поверьте, с ней хорошо обращаются. И как только вы закончите миссию, вам ее вернут…

— Если с ней что-то случится, я вас убью…

— Если вы подчинитесь, с ней не случится ничего. Отвезите Гревиль на вокзал. Пристрелите ее. Вы получите повышение, Фрэнк… И… — советник положил фотографию на скамью, — она останется в живых. Что значит для вас жизнь преступницы по сравнению с жизнью родной дочери? Как только вы завершите миссию, вы встретитесь с ней. Вам не придется пожалеть, поверьте… Потом сами скажете мне спасибо.