— Чтобы я растворилась? В воздухе? Как токсичный газ? Да, я — цветок ядовитый, что есть, то есть, — отозвалась она с наглой улыбкой и вытащила пачку сигарет из кармана рубашки.

— Что с полицейскими? — спросил Фрэнк. — Теми, что дежурили у твоей двери…

Марианна взглянула на него, прикуривая; пламя зажигалки отражалось в радужке. Во взгляде ее черных глаз, в которых плясали огоньки, проявилось что-то сатанинское. Втайне она восхищалась тем, как комиссар держится.

Но она заставит его раскрыться.

— Мертвы, — заявила она непринужденно.

Трое полицейских в ужасе застыли.

— Я пошутила! Они всего лишь, как добрые христиане, творят вечернюю молитву… На коленях, пристегнутые к кровати их собственными наручниками. Полиция и в самом деле сборище слабаков!

Комиссару все труднее было сдерживаться. Лоран играл своей зажигалкой «Зиппо», вертел ее на лакированной поверхности стола. Что же до Куницы, то его буквально заворожило лицо Марианны. Хотя такое побитое, что он понимал: сейчас бесполезно строить ей глазки.

Фрэнк смотрел на висевшую на стене картину, которая Марианне казалась такой же зловещей, как и шторы.

— Нужно внести полную ясность в наши отношения. Я освободил тебя, имея в виду совершенно определенную цель. Миссию, которую ты должна выполнить.

— Думаю, вы ошибаетесь, месье комиссар… К вашему сведению, я никогда не соглашалась выполнять какую бы то ни было миссию!

Он распинал ее взглядом. Гипнотическим взглядом зеленых глаз, в радужку которых прокралась охра. Будто художник смело смешал на палитре краски. Комиссар, казалось, вот-вот взорвется.

— Это правда! — гнула свое Марианна. — Можете сказать, когда я согласилась исполнить договор? Можете назвать дату? Потому что я этого совершенно не помню…

— Прекрати эти игры! Я не мог с тобой встретиться на свидании, потому что тебя увезли в больницу!

— Вот именно!

— Ты намеревалась отказаться?

— Разумеется! А вы что думали!

Он провел рукой по волосам, не нарушив прически. Подошел, странно взглянул на нее. Прошептал:

— Очень жаль.

— Именно что! Придется поискать кого-то другого для вашей грязной работы…

Комиссар вынул оружие из кобуры, приложил ствол ко лбу Марианны, в самую середину.

— В таком случае ты нам больше не нужна… Надо избавиться от тебя как можно скорее.

Он взвел курок, Марианна откинула голову назад. Затылок свело судорогой. Она вцепилась обеими руками в стул.

— Или ты согласишься работать на нас, или я тебя грохну. Прямо сейчас.

— Ты этого не сделаешь… Не убьешь меня так хладнокровно…

В глазах полицейского отражалась непреклонная решимость. Дрожь пробежала по ногам Марианны до самой поясницы.

— Ладно! — прошептала она. — Хорошо… Сделаю я твою дерьмовую работу!

Он провел дулом между глаз, остановился на уровне носа.

— Значит, мы заключаем договор? Я тебя правильно понял на этот раз?

— Да! — подтвердила она, косясь на дуло «Магнума-357».

Комиссар убрал оружие. Марианна склонила голову, кривясь от боли.

— У меня нет к тебе никакого доверия, Марианна. Но если ты будешь вести себя тихо, подчиняться моим приказам и если хорошо исполнишь порученную тебе миссию, я сдержу слово: ты получишь деньги и документы и сможешь уехать подальше отсюда. Но если ты, напротив, попытаешься нас надуть, я тебя убью собственными руками.

Голос его был таким же ледяным, как спина Марианны.

— Тебя вытащили из тюрьмы, Гревиль. За это нужно платить…

— Я ничего у вас не просила! Вы сами пришли за мной…

— Ты хочешь вернуться туда, быть может? Хочешь, чтобы вертухаи снова измывались над тобой? Глядя на твою физиономию, можно сказать, что они хорошо постарались… Разумеется: ведь ты завалила охранницу. Похоже, они здорово отыгрались на тебе, или я ошибаюсь?

Он стоял так близко, что Марианна чувствовала запах его парфюма, немного одуряющий. Потирая шею, она не опускала глаз:

— Мне это не впервой… Я не боюсь вертухаев!

— И правильно делаешь, что больше их не боишься. Потому что если ты откажешься работать на меня, то умрешь. Твое тело найдут в канаве, сильно разложившимся… Тебя будет трудно опознать… Потому что, если ты откажешься, я сильно расстроюсь. А я, когда расстраиваюсь, становлюсь злым…

— Неужто ты когда-то бываешь добреньким?

— Случается…

Он прошел к бару, вытащил бутылку скотча и четыре стакана.

— Итак? Ты приняла окончательное решение? — решил он уточнить, разливая виски.

— У меня есть выбор?!

— Вообще-то, нет.

— Кого я должна убить?

— Узнаешь, когда придет время.

Он наполнил стаканы до половины, один поставил перед ней. Но Марианна до него не дотронулась. Она так давно не пробовала спиртного… Выпьет это — моментально впадет в кому.

Она вытерла пот со лба, пока полицейские принимались за аперитив.

— Ты сможешь поправить здоровье. У тебя есть несколько дней.

— Гениально… Вы слишком добры!

— Тебе что-нибудь нужно? Какие-то лекарства?

— Кодеин… От боли. И блок сигарет… «кэмел», крепкие.

— Ты поищешь дежурную аптеку? — обратился комиссар к Кунице. — И табачный киоск… Кстати, познакомься: это Дидье. Лорана ты помнишь, полагаю?

— Ага… А тот, молоденький? Филипп, кажется…

— У тебя, Марианна, удивительная память!

— И не только. Во мне полно всего удивительного.

— Филипп приедет завтра.

Она старалась скрыть тревогу, которая грызла ее изнутри. Никогда ничего не показывать, никогда ни в чем не признаваться.

— Четыре копа для меня одной? Вы, мужики, явно не в форме!

Фрэнк улыбнулся в ответ. Но улыбка вышла фальшивой. Все здесь было ненастоящим.

— Где оружие? — вдруг спросил он.

— Ты же тогда его отобрал, — напомнила Марианна, продолжая растирать затылок.

— Я о «глоке», который был спрятан под подушкой.

— Я… У меня в сумке, прямо поверх вещей…

Комиссар взял сумку, поставил ее посередине стола. Нашел сорок пятый калибр, бросил пистолет Дидье.

— А другой револьвер, полицейский?

— Ты же забрал его у больницы!

— Перед твоей дверью было двое постовых, Марианна.

— Ага, но я взяла только один ствол… Другой остался в палате. Зачем мне забирать оба?

— Ну конечно…

Фрэнк начал вытаскивать вещи из сумки. Марианна напряглась. Потертые джинсы, футболки. Трусики, бюстгальтер. Будильник. Шейный корсет. Потом комиссар расплылся в улыбке. Нашел-таки револьвер бригадира, на самом дне, завернутым в пуловер. Воззрился на Марианну. Та вздохнула. Он подошел с револьвером в руке:

— Я, кажется, ясно выразился…

— Ладно-ладно: хорош читать мне мораль, тупица!

Удар рукояткой сбросил ее со стула. Фрэнк склонился над ней:

— Между нами не должно быть лжи, Марианна. Согласна?

— Ты, падла, свернул мне челюсть!

— Я жду ответа. Но если ты хочешь еще…

— Ладно-ладно, я поняла! — буркнула Марианна, переворачиваясь на спину и прижимая руки к лицу.

Комиссар выпрямился и обратился к Кунице:

— Тебе все-таки придется съездить в аптеку… Полагаю, теперь наша гостья действительно в этом нуждается.

Дидье допил виски и тотчас исчез. Фрэнк усадил Марианну на стул с деликатностью грузчика. Лоран ухмылялся, явно в восторге оттого, что командир сборища слабаков сбил с нее спесь. Комиссар протянул Марианне бумажный платок. У нее была рассечена верхняя губа. Из носа тоже шла кровь.

— Вот видишь: лучше не расстраивать начальника! — поддел ее Лоран. — Он ведь предупреждал тебя, а?

Марианна прижимала платок к носу:

— Отвяжись от меня, грязный подонок!

— Ну и лексикон у этой крошки!

Фрэнк снова уселся напротив, налил себе еще виски.

— Надеюсь, мне в последний раз приходится делать тебе внушение, — прибавил он.

Марианна откинула голову назад, стараясь остановить кровь. Но вывихнутый позвонок напомнил о себе.

— Тебе не пришлось это делать! — прорычала она из-под салфетки. — Ты сделал это, чтобы успокоить нервы! Я тебе не боксерская груша!