— Не знала, что вы еще и гинеколог, начальник!

— О’кей. Раз ты не хочешь ничего говорить… Жюстина, будь добра, обыщи эту заключенную.

Глаза Марианны яростно засверкали.

— Вы не имеете права! — смешалась она.

— Статья шестая внутреннего распорядка, — сухо процитировал офицер. — Я могу потребовать обыска в любой момент. У любой заключенной. Стоит мне захотеть…

Жюстина пошла вперед, Марианна отступила:

— Не подходи!

Начальник повысил голос:

— Подними руки и расставь ноги!

— Идите в задницу!

Даниэль проговорил с улыбкой:

— Статья седьмая внутреннего распорядка…

— Ты будешь мне зачитывать весь твой долбаный распорядок?! — завопила Марианна.

— Статья седьмая внутреннего распорядка, — невозмутимо продолжал начальник. — Отказ заключенного подвергнуться обыску может повлечь за собой помещение в дисциплинарный блок на срок от трех до семи дней… Иными словами, ты окажешься в карцере в следующую среду и не попадешь на свидание.

— Засранец!

— Если ты ко всему добавишь оскорбление при исполнении служебных обязанностей, это потянет дней на десять…

— Подними руки, Марианна, — мягко посоветовала Жюстина.

Бросив на Даниэля уничтожающий взгляд, Марианна положила руки на затылок. Стиснула зубы так сильно, как только могла. Надзирательница принялась ощупывать ее, начиная сверху. Добралась до ребер: невыносимая боль. Марианна вздрогнула. Жюстина сжала талию, затем ягодицы.

— Расставь ноги, Марианна, — велела она.

Жюстина начала с правой ноги, обхватила бедро обеими руками. Добралась до щиколотки. Потом перешла к левой. Марианна напряглась, как могла.

Но когда руки надавили на рану, она заорала, в бешенстве отпихнула обидчицу. Жюстина свалилась на пол. Марианна отступила к стене, согнувшись пополам.

Даниэль помог надзирательнице подняться, потом подошел к Марианне:

— О’кей, может, хватит ломать комедию? Раздевайся…

Марианна в панике воззрилась на него:

— Вы не имеете права!

— Я — нет. Но Жюстина — да… Вот только я не уверен, что это для нее безопасно, поэтому постою в уголке. Снимай рубашку и джинсы… Иначе я сам спущу их с тебя.

Жюстина, ужасно смущенная, все-таки решила закрыть глаза на нарушение распорядка. Подчиниться начальству.

— Ладно, — сдалась Марианна. — Я подралась. В душевой.

— Подралась, да? А вся эта кровь откуда?

Нужно было срочно найти пристойную отговорку.

— Это так, ничего… Меня немного порезали… Ножом в бедро. Просто царапина.

— Царапина сильно кровила, похоже…

— Уже все прошло, одно воспоминание, — заверила Марианна.

— Довольно болезненное воспоминание! С кем ты подралась?

— Я не стучу!

— Я хочу знать, у кого из женщин был нож.

— Я не собираюсь доносить!

Даниэль на миг задумался.

— Где твой будильник? — вдруг спросил он.

Марианна застыла с открытым ртом. Скосила глаза на койку, на какую-то долю секунды. Этого оказалось более чем достаточно. Он покопался под койкой, под матрасом и извлек обломки будильника, плеера и блок «кэмел». Заглянул в пачки. Жюстина наблюдала за сценой со все возрастающей тревогой. Даниэль сунул кусок плеера под нос Марианне:

— А это? Это что?

— Это мой плеер. Я его положила на пол и наступила на него, когда вставала ночью.

Даниэль схватил ее за плечи.

— Хватит уже морочить мне голову! — зарычал он. — Ты еще скажешь, что раздавила будильник и намочила сигареты, да?

— Отстаньте от меня!

— Ты, черт возьми, скажешь, наконец, что здесь произошло?

Даниэль отпустил ее, глубоко вздохнул, чтобы взять себя в руки. Потом обратился к Жюстине:

— Я ее подержу, а ты раздевай.

Марианна отступила к стене, Даниэль направился к ней:

— Не заставляй нас причинять тебе боль, Марианна…

Она опустила глаза. Она проиграла. Стала покорно расстегивать рубашку.

— Футболку тоже снимай…

Марианна снова подчинилась. Жюстина поднесла руку ко рту. В страхе. Даниэль стиснул стояк, скрепляющий койки.

— И брюки, — приказал он, пряча смятение под каменной маской.

Марианна исполнила. Снова следы ударов. И между ног прокладка, набухшая от крови. Начальник подобрал рубашку, протянул Марианне:

— Хватит, одевайся.

Марианна резко выхватила рубашку у него из рук.

— Ты не подралась, Марианна… Тебя избили, это совсем другое дело! И ты расскажешь, как это было. Я проведу здесь целый день, если надо…

— Оставьте меня в покое! — простонала Марианна, забиваясь на койку.

— Кто тебя вчера водил в душ? Моника или Соланж?

— Соланж… Но она ничего не видела… Она стояла снаружи, а это случилось в душевой.

— Кто сломал твой будильник? И плеер? Испортил сигареты? Париотти, не так ли?

— Ты должна рассказать нам, что произошло! — взмолилась Жюстина.

— Кто сделал это с тобой, Марианна? — снова приступил Даниэль. — Кто тебя истязал?

Истязал… Марианна почувствовала, как слезы медленно подступают к глазам.

— Я не могу ничего сказать, иначе это повторится…

— Мы тебя защитим!

— Да ну? — взвилась Марианна. — А вчера вы меня защитили?

— Успокойся и рассказывай…

Марианна, сидя на койке, раскачивалась назад и вперед. Комкала в руках джинсы: надеть их уже не хватало сил. Начальник поднял одеяло, открывая окровавленные простыни.

— Тебе нужно к врачу… Срочно.

— Нет! Не хочу! Мне не нужен врач!

— Нужен, — убежденно сказала Жюстина и присела рядом.

Марианна задыхалась между двумя своими ангелами-хранителями и наконец разразилась слезами:

— Почему вы не оставите меня в покое? Мне и без того тяжко!

— Мы не уйдем, пока не узнаем, что здесь произошло, — стоял на своем Даниэль. — Так что чем скорее ты все выложишь, тем скорее тебе дадут отдохнуть…

— Я… Я смогу пойти на свидание в среду?

— Почему нет? — удивился он.

— Пообещайте, что не отправите меня в больницу!

— Это не мне решать, это решать врачу. Но если тебя отправят сегодня, ты, безусловно, вернешься к началу следующей недели…

— Если я расскажу, она меня убьет…

— Никого она не убьет! — потерял терпение Даниэль. — Это я тебе обещаю!

Марианна снова замкнулась в молчании.

— Слушай меня хорошенько: мы попусту теряем время. Если ты еще не поняла, повторяю: я не уйду из этой камеры, пока не узнаю, что произошло вчера…

— Но вы не скажете Соланж, что я ее выдала, а?

— Я сделаю то, что должен! Теперь говори!

Марианна опустила глаза. Стиснула руки.

— Я неважно себя чувствую, — прошептала она. — Не дадите сигаретку?

Он вынул из кармана пачку. Понимал, что Марианна тянет время. Она заговорила наконец:

— Соланж позвала меня в душевую… Я удивилась, потому что Жюстина водила меня на помывку во вторник утром… Но Соланж объяснила, что директор, мол, распорядился водить всех в душ каждый день.

— Ну и ну! И ты на это повелась?! Ладно… Что было дальше?

— Дальше… Я ни о чем не подозревала… Просто мылась, и…

Она прервала свою исповедь. Даниэль удрученно вздохнул:

— Продолжай, Марианна…

И тут ее прорвало. Начальник мерил шагами камеру, слушая ее устрашающий рассказ. Жюстина придвинулась ближе, обхватила юную узницу за плечи.

Нападение в душевой, попытка обрезания. Побои Маркизы. Ее слова. Потом, к концу дня, уборка в душевой. Снова побои.

— Она… Она требовала, чтобы я умоляла… И я умоляла.

Марианна вновь разразилась слезами, Жюстина гладила ее по голове.

— Я стояла на коленях, я просила пощады! Она поставила на своем! Гадина!

Даниэль курил одну сигарету за другой. Еле сдерживал себя.

— Она пригрозила, что… Что, если я расскажу, она сделает это снова… И я потеряла сознание… Очнулась уже ночью.

— Разве Моника не приходила принести тебе ужин? — удивился Даниэль.

— Никто не приходил… У меня вчера ни крошки во рту не было… Меня только дубинкой угощали…

Рассказ подошел к концу. Офицер раздавил окурок яростным жестом: