— Ты теряешь время, Чемпион, — предупредил папочка, даже не оборачиваясь. — Ты слишком далеко, чтобы до меня добраться.

— Если ты воткнешь в меня эту хрень, ты никогда не узнаешь, где живет наш друг! — вдруг закричал Вильям. — Я знаю своего брата: если ты меня прикончишь, он больше ничего тебе не скажет! Ни слова! Ты можешь творить с малышкой любые мерзости, какие хочешь, — это ничего не изменит.

Папочка принялся крутить шприц между пальцами.

— Ты так уверен в себе, сынок? А вот у меня такое впечатление, что твой брат тебя больше не любит. Мне кажется, ты его разочаровал.

— Черта с два я его разочаровал! — разозлился Вильям.

— По-моему, ему очень не понравилось, что ты выболтал мне его секрет.

— Еще одна причина, чтобы не выдавать тебе, где спрятаны деньги. Он упрямый, можешь мне поверить. А я — я тоже знаю, где они. И возможно, у меня есть еще кое-что для тебя… Когда ты получишь бабки, ты увидишь, что мне можно доверять.

Патрик презрительно улыбнулся молодому человеку, опустошил шприц в ведро и сунул его в карман.

Затем подобрал биту, которая укатилась к стене, и подбросил ее в руке:

— Хочешь поиграть со мной, Чемпион?

Рафаэль сжал челюсти и отвел взгляд.

— Нет, — выдавил он.

— Что-то ты расслабился!

Патрик ухмыльнулся и наконец покинул комнату.

Дверь хлопнула, и Вильям снова начал дышать.

— Черт… Я думал, что он меня прикончит!

— Он не убьет нас, пока не получит свои бабки, — уверил Рафаэль.

Его сердце все еще бешено колотилось, он пытался успокоиться.

— Скоро он будет плакать кровавыми слезами, — прошептал он. — Совсем скоро, брат…

Когда он вернулся, Сандра в подавленном состоянии курила на кухне сигарету.

Патрик швырнул пачку «Мальборо» в стену, выражая свое недовольство.

— Тебе всего-то нужно было отнести им бутылку воды, — сказал он, уставившись на Сандру. — Откуда у тебя время на разговоры?

— Я… я осматривала его глаз.

— Ах вот как?! — воскликнул папочка.

Сандра съежилась на стуле:

— Если будет инфекция, это может…

— Да мне плевать, что он останется без глаза! В любом случае через несколько дней ему конец!

Он почти кричал.

Он не кричал никогда, ну почти.

Плохое предзнаменование.

Он сдернул ее со стула и прижал к стене:

— Скажи-ка мне лучше, что тебе нравится проводить с ним время. Давай признайся!

— Нет! Нет, клянусь тебе!

— Что он с тобой сделал, пока меня не было, а? Он поимел тебя, так?

— Да нет же! — заскулила Сандра.

— Конечно да! — распалился папочка. — А ты ему разрешила!

Сандра даже не пыталась высвободиться. Она просто ждала, пока он выплеснет на нее свой гнев, как это было уже тысячу раз.

— Клянусь тебе, я уничтожу его своими руками. Если ты еще раз заговоришь с ним, будешь иметь дело со мной. Я запрещаю тебе входить в эту комнату, понятно?

— Да, — пробормотала Сандра. — Я туда больше не пойду.

Наконец папочка улыбнулся. Он выиграл.

Самый сильный, как всегда.

Он обнял ее, прижал к себе.

— Он догадался, — добавила Сандра.

— Какая разница? Скоро он сыграет в ящик. И ты о нем забудешь.

Сандра прижалась лбом к плечу своего дяди. Дяди, который сыграл роль отца, прежде чем сыграть роль любовника и мужа. Ее вселенная, ее опора. Она вдохнула запах его одеколона, немного дурманящий, тяжеловатый. И вспомнила парфюм Рафаэля, гораздо более тонкий.

Она вспомнила его объятия, куда более сильные.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, моя сладкая? Ты это знаешь, ведь так?

— Да.

— Не предавай меня. Не предавай меня никогда.

Она смотрела на свои белые ноги, висящие над бежевой плиткой пола.

Свободной рукой она крутила прядь грязных волос.

Они такие грязные.

Здесь все грязное.

Теперь вообще все грязное. Здесь и вокруг.

Свободной рукой она скользнула под жуткое одеяло.

Рука тоже грязная. Она даже не могла ее помыть.

Она заметила бутылку чистящего средства в ванной комнате, она с удовольствием прополоскала бы им рот. И даже проглотила бы.

Она посмотрела на эти мерзкие следы на рубахе. Следы его отвратительного удовольствия, извергнутые на нее.

У нее не было выбора. Ей оставалось только покориться.

Тогда почему она чувствовала себя виноватой?

Если бы она этого не сделала, он принялся бы за Рафаэля или за Вильяма.

Если бы она этого не сделала, он заставил бы ее.

Он в любом случае ее заставил бы.

Взгляд Джессики замер на коричневом пятне, от которого пол выглядел еще уродливее. Ее стошнило ночью. Потому что по-другому и быть не могло.

Если я отсюда выйду, никто не должен знать, что он со мной делал.

Если я отсюда выйду, надо, чтобы папа с мамой никогда не узнали правду.

Мне надо будет молчать. Всегда.

Она касается своего живота, все еще нетронутого, сдвигает ноги. Как будто он по-прежнему в комнате.

Она знала, что он вернется. Что опять начнет. Что будет требовать больше. Еще больше.

Дверь в коридоре скрипнула, она не отреагировала.

Это было не его время, не время хищника.

В комнате появилась Сандра с маленькой бутылкой воды и сэндвичем в полиэтилене.

Эти ужасные сэндвичи с ветчиной.

Она увидела следы рвоты на полу, злобно посмотрела на девочку.

И отвесила ей оглушительную пощечину:

— Грязная маленькая шлюха! Думаешь, я нанималась убирать за тобой дерьмо?

— Я сама могу убрать, если хотите, — пролепетала Джессика.

Сандра освободила пленницу.

— Можно мне помыться, пожалуйста?

— Шевелись! — гаркнула Сандра. — У меня есть чем заняться, кроме тебя! А потом приберешься здесь.

Джессика пошла к ванной комнате, Сандра открыла окно и оперлась на подоконник. Патрик, конечно, заменил разбитое стекло.

Она закрыла глаза, слабый луч солнца чуть согревал ее кожу.

В какой-то момент она спросила себя, не должна ли она забыть закрыть это окно. И забыть приковать Джессику к перекладине кровати.

Если она это сделает, он ее убьет. Или еще хуже.

Если она это сделает, они сядут в тюрьму. До конца жизни.

Другая тюрьма. Другие тюремщики.

Было уже слишком поздно. Поздно поворачивать на полпути.

Невозможно сделать шаг назад.

Не предавай меня никогда.

Она вошла в ванную, где Джессика пыталась обсушиться. Коснулась ее лица, положила руку на плечо:

— Ничего страшного, моя дорогая. Совсем ничего… Все наладится, вот увидишь.

— Вы поможете мне, мадам? Скажете ему, чтобы он прекратил?

Сандра погладила ее спутанные волосы. Невероятно мягкие. И вдруг вспомнила о шприце, торчащем в руке Рафаэля.

Вот решение, освобождение. Никаких страданий — или почти никаких.

С ним она потерпела поражение, — может быть, получится с Джессикой.

Сделать вид, что это естественная смерть.

Только вот Патрик всегда был начеку. Удобно устроившись перед экраном компьютера, откуда отлично видел все, что происходит.

Камера в каждой комнате. Система, которую он установил много лет назад, чтобы иметь возможность присматривать за своими голубками.

Он проводил часы, глядя, как они спят, дрожат или плачут.

Часами раззадоривал свой аппетит.

Конечно, у него не было камеры в ванной комнате, но…

Может быть, ночью? Пока он будет спать глубоким сном.

Сандра впервые задумалась об этом. О том, как ей хотелось бы, чтобы все это прекратилось.

Она знала, что это все из-за него.

Из-за Рафаэля.

Что он в ней растормошил? Что вытащил наружу?

Он заставил чудовище сомневаться, пробудил настоящую Сандру, умершую так давно.

— Вы мне поможете, мадам? — повторила Джессика.

— Я обещаю тебе, что попробую, — прошептала Сандра.

— Вы тоже пленница?

Девочка прижалась к ней, обняла ее своими слабыми руками. Сандра резко отступила, словно обжегшись: