– Этот договор имеет силу? – забеспокоился Тарногол. – Я опасаюсь подвоха.

– Не волнуйтесь, – успокоил его Макер. – Я изучал право в университете и знаю, что делаю. Это абсолютно законное соглашение.

Он положил документ в сейф вместе с акциями.

– Если благодаря вам я и впрямь заслужу любовь Анастасии, вы заберете подписанный контракт и акции.

– Где гарантии, что вы выполните свои обязательства? – спросил Тарногол.

– Я человек слова. Можете мне доверять.

Такую удачу нельзя было упускать. Если все получится, это будет сделка века! Лев сунул руку в карман и, дотронувшись кончиками пальцев до кольца, сказал:

– Встретимся через пятнадцать минут перед лифтами четвертого этажа.

Через четверть часа Макер стоял на четвертом этаже, неподалеку от номера Анастасии.

Внезапно открылась служебная дверь, и перед ним возник Тарногол.

– Вы сущий дьявол! – вздрогнул Макер.

– Следуйте за мной, – приказал тот, уводя Макера в коридор, известный только сотрудникам отеля.

Вдали от посторонних глаз Тарногол достал из кармана кольцо и вложил его в ладонь Макеру. Лев не сразу решился с ним расстаться, но сказал себе, что, если его хитрость не сработает, он найдет способ вернуть кольцо. А если сработает, у него будет на что покупать самые крупные бриллианты хоть каждый день.

– Подарите это кольцо Анастасии, – велел он Макеру. – Сделайте ей предложение. Она его примет.

Макер кинулся в номер Анастасии. Он на мгновение застыл перед ее дверью, не решаясь постучать.

Анастасия, одна, без сил рухнув в постель, отчаянно рыдала. Ее предал Лев, предпочтя ей Петру, ее отвергла мать, которая видеть ее не хочет, – все ее бросили. Когда закончится Большой уикенд, ей даже негде будет жить. Непонятно вообще, что ее ждет. Она уже подумывала, не выброситься ли из окна, чтобы разом со всем покончить.

В дверь постучали. Она с трудом встала и пошла открывать. Опустившись на колено, Макер протягивал ей кольцо с сапфиром.

– Анастасия фон Лахт, согласны ли вы выйти за меня? – спросил он.

Она почти не колебалась. И ответ ее был продиктован не велением сердца, а страхом остаться в одиночестве и, главное, потребностью в доброте, непреодолимым желанием быть любимой. Она достаточно настрадалась за эти годы, пока мать таскала ее с места на место в поисках выгодной партии, и, потерпев неудачу сначала с Клаусом, а теперь со Львом, она хотела, чтобы ее холили и лелеяли.

– Да! – воскликнула она, поднимая Макера и приникая к нему. – Да!

В нескольких шагах оттуда, прячась за выступом коридора, на них смотрел Тарногол. Под его маской плакал Лев.

Спустя пятнадцать лет в номере 623 “Паласа Вербье” Анастасия наконец все поняла.

– Кольцо, которое мне подарил Макер, – сказала она Льву, – ты предназначал для меня?

– Да. Оно принадлежало моей матери.

Она в отчаянии прикрыла рот руками.

– Я только что вернула его Макеру…

– Не страшно.

Анастасия расплакалась. Жан-Бенедикт был ошеломлен тем, что услышал.

– Макер сдержал обещание, – продолжал Лев. – В тот же вечер он отдал мне договор и акции. Через месяц Тарногол уже делал первые шаги в качестве члена совета банка, а Льва Левовича ничего не подозревавший Абель Эвезнер произвел в банкиры. Надо сказать, что Тарногол часто, скажем так, отлучался, а я пропадал на встречах с клиентами, будь то в Женеве, в переговорных банка или за границей. Мне было несложно лавировать между нашими графиками. Мы практически не пересекались. Выплаченные дивиденды пошли на завершение образа Тарногола – подмазав сотрудника Ведомства по вопросам населения, я получил для Тарногола на основании фальшивого паспорта одной из бывших советских республик, который в свое время сделал отец, настоящий вид на жительство, и он поселился в Женеве, в доме 10 по улице Сен-Леже. Пока что я взял особняк в аренду, но позже наверняка купил бы его. Это была чистая обманка, я обставил только переднюю, парадную лестницу и гостиные второго этажа, выходившие на улицу. Остальные комнаты пустовали, там никто никогда не жил.

Жан-Бенедикт встал и прошелся по комнате:

– Это сногсшибательно, Лев! Ты гений! Настоящий гений! Невероятно, как ты нас провел! Еще на той неделе ты напугал бедного Макера, собираясь избрать президентом Льва Левовича. Блестящий ход! Избрав тебя президентом, Тарногол преспокойно ушел бы из совета, и никто ничего не узнал бы. А ты стал бы первым не-Эвезнером, возглавившим Эвезнер-банк.

– А вот и нет, – возразил Лев. – Я пытался загнать Макера в угол, чтобы он согласился на обратный обмен – президентство на Анастасию. Я наконец вновь обрел ее после пятнадцати лет безвременья. Я хотел, чтобы Макер от нас отстал. Если бы она просто бросила его, он устроил бы ей скандал, угрожал бы самоубийством и все бы нам испортил.

Жан-Бенедикт внимательно посмотрел на Льва:

– Макер чуть не убил тебя.

– Я знаю.

Жан-Бенедикт рассмеялся:

– Безумная история. Но главное, у меня теперь есть акции Тарногола, которые Макер любезно мне уступил. Что до тебя – Лев или Тарногол, как я должен к тебе обращаться? – ты подал мне заявление об уходе. Я счастлив, что ты собираешься избавить нас от своего присутствия. Макер тоже уйдет из банка, назначив меня президентом, и передаст мне акции Абеля. После смерти отца мне достанется весь акционерский капитал! Я стану самым влиятельным банкиром Швейцарии! Значит, вот как мы поступим: завтра ты в последний раз сыграешь Тарногола. Мы созовем пресс-конференцию с участием Тарногола, Макера, моего отца и вашего покорного слуги. Мы сообщим, что Макер избран президентом, но он немедленно уйдет в отставку и передаст мне свои акции, а ты вслед за ним объявишь, что тоже увольняешься. Если журналисты будут задавать вопросы, ты что‐нибудь придумаешь. Потом я тебя отпущу на все четыре стороны и надеюсь, мы больше никогда не увидимся. Я оставлю тебя в покое, живи в свое удовольствие с Анастасией, ведь ты же этого добиваешься.

– Я согласен, – сказал Лев. – Больше я ни о чем и не прошу.

Жан-Бенедикт вернулся к себе.

– И что теперь? – шепнула Анастасия Льву, когда они остались одни.

– Теперь мы должны уехать и никогда сюда не возвращаться. Не волнуйся, у меня все готово.

В три часа утра, незадолго до прибытия первых служащих “Паласа”, две тени вышли из номера 624, который занимал Лев.

Они беззвучно скользнули на лестницу, и их шаги утонули в густом ворсе ковров. Они спустились на первый этаж и прошли по служебному коридору к запасному выходу. Лев толкнул дверь: на улице шел сильный снег, и в здание ворвался поток ледяного воздуха. На заснеженной подъездной дорожке их дожидался закоченевший Альфред. За его спиной стоял с включенным двигателем большой черный автомобиль. Лев, придерживая дверь, хотел пропустить Анастасию вперед, но она сказала вдруг:

– Жди меня здесь, я должна подняться на минутку.

– Что?

– Мне необходимо кое‐что сделать. Это важно!

– Анастасия, нет… Надо ехать, пока нас не засекли.

– Лев, умоляю! Это важно!

Он вздохнул:

– Тогда поторопись!

Она бросилась внутрь. Лев отпустил дверь, оставшись снаружи с Альфредом. Тут никто не мог их заметить.

Ждали они долго. Их волосы засыпало снегом, и они дрожали от холода, втянув головы в воротники пальто.

Наконец появилась Анастасия. Лев придержал дверь, чтобы не захлопнулась.

– Куда ты подевалась? – раздраженно спросил он.

Быстро взглянув на него, она ответила:

– Я не могла поступить иначе.

– Поехали! – рискнул подать голос Альфред, распахнув заднюю дверцу машины. – Нам пора.

Анастасия села в машину, но, обернувшись, поняла, что Лев так и не двинулся с места, стоя у открытой двери запасного выхода.

– Альфред, – сказал он, – вы знаете, что надо делать.

Водитель кивнул.

– Ты что, не поедешь со мной? – с тревогой спросила Анастасия.