Все это время Макера терзала неизвестность. Он чувствовал себя марионеткой в чужих руках. Но со вчерашнего вечера, с тех пор, как он позвонил Вагнеру, лед вроде бы тронулся, и он надеялся, что вскоре снова сможет контролировать ситуацию. Он нашел Анастасию и, что еще важнее, убедился, что она сбежала с Левовичем. Анонимный автор письма не соврал. Интересно, кто мог быть в курсе дела? И кто послал это письмо? Впрочем, какая разница. Сейчас главное отомстить. Он наконец направит свою ярость в нужное русло.

Левович его недооценивал. Принимал за идиота. Вешал лапшу на уши все эти месяцы – он уехал из Женевы вовсе не для того, чтобы взять тайм-аут, и даже не думал перебираться в Афины. Он жил на Корфу в доме на берегу моря и ворковал там целыми днями с чужой женой! Левович все спланировал с самого начала: отказался от президентства, чтобы скрыться с Анастасией. А что, если он был заодно с Жан-Бенедиктом? Какое зверское трио. А что, если эта парочка убила его кузена?

Впрочем, Макер старался не слишком ломать себе голову над этими вопросами и сосредоточился на том, что было в его власти, – он уничтожит Левовича, запятнав его имя и репутацию.

В то утро он хладнокровно приступил к осуществлению операции, которую назвал “Прощай, Левович!”. Идея ее была предельно проста – по словам Шарлотты, полиция считала, что Жан-Бенедикт, он же Тарногол, имел в банке сообщника. Ему не удалось бы разыграть этот спектакль в одиночку хотя бы потому, что нужен был двойник на заседаниях совета. Макер решил назначить Левовича подельником Жан-Бена и так все подстроить, чтобы ему немедленно предъявили обвинение. Полицейские рванут в райские кущи Корфу, повяжут его и вывезут в наручниках на родину. Вот такой облом! И на первых полосах газет Левович будет красоваться уже не в обществе президента Франции, а на выходе из автозака у женевского Дворца правосудия. Как знать, если повезет, то на него повесят и убийство Жан-Бенедикта! Левовича приговорят к пожизненному заключению, а Анастасия, оставшись в одиночестве, приползет к нему вымаливать прощение.

Он дождался, когда Кристина выйдет из кабинета на утренний перекур. Получив свободу действий, Макер спустился этажом ниже, стараясь остаться незамеченным. Он пробрался в кабинет Левовича, где, после его отъезда в Грецию, все пока стояло на своих местах. Открыв один из ящиков письменного стола, он подложил туда две улики. Теперь Левовичу не отвертеться. В носовой платок с вышитым именем Синиора Тарногола, который Макер стащил у него, вернувшись в тот треклятый вечер из Базеля, он завернул обручальное кольцо Анастасии, то самое, что она отдала ему перед тем, как исчезнуть. Кольцо, скрепившее его пакт с Тарноголом пятнадцать лет назад. Тарногол вручил его Макеру в ту ночь, когда они встретились в “Паласе Вербье”, заверив, что девушка, которой он его подарит, полюбит его навсегда. А он так влюбился в нее и так отчаялся, что поверил ему. Макер спрятал платок между папками и поспешно вышел.

Когда Кристина вернулась, Макер говорил по телефону. Дверь его кабинета была распахнута, и она слышала весь разговор.

– Да, Лев, – сказал Макер в трубку, слушая непрерывный гудок, – я точно помню, что отдал тебе досье Стивенса. Ты уверен, что не захватил его в Афины?.. Ну ладно… Как это некстати… Хорошо, дай мне знать…

Макер нажал на отбой и тяжело вздохнул, изображая крайнюю озабоченность.

– Что случилось? – не удержалась Кристина.

– Левович потерял досье одного нашего клиента. Ничего удивительного, учитывая, что он постоянно мотается туда-сюда. Я доверил ему очень важные бумаги, и теперь непонятно, где их искать. Он говорит, что в афинском филиале их нет.

– А тут, в его кабинете? – предположила Кристина. – Хотите, я проверю?

– О, мне это даже в голову не пришло! – обрадовался Макер. – Я с вами, так будет быстрее.

Макер и Кристина пошли на шестой этаж в свой прежний офис. Войдя в кабинет Левовича, Макер прямиком направился к шкафу. Кристина занялась ящиками стола. Внезапно она замерла. Макер, внимательно посмотрев на нее, спросил:

– Все в порядке?

– Не уверена.

Макер упивался ситуацией. Он подошел к ней:

– Вы нашли досье Стивенса?

– Нет. Я нашла носовой платок с кольцом…

– Синиор Тарногол? – прочел Макер. – Любопытно… А что это за кольцо? Почему Левович хранит у себя в столе носовой платок и кольцо Тарногола?

– Кольцо, судя по размеру, женское, – заметила Кристина. – Да и камень тоже. Похоже на сапфир. Что‐то я не припомню, чтобы Тарногол носил кольцо с сапфиром.

Макер, чувствуя, что его схема не срабатывает, попытался подлить масла в огонь:

– Мне кажется, Тарногол носил его как кулон, на золотой цепочке. Ну конечно, как я мог забыть, как‐то я зашел к Тарноголу и был поражен красотой этого камня. Да-да, я узнаю это кольцо.

Кристина посмотрела на своего начальника:

– Вы бывали дома у Тарногола?

Макер оцепенел, понимая, что сболтнул лишнее.

В конце дня, в Управлении уголовной полиции

– Спасибо, месье Эвезнер, что нашли время к нам зайти. – Лейтенант Сагамор впустил Макера в комнату для допросов. – Простите, что принимаю вас в столь мрачной обстановке, но у нас не осталось свободных кабинетов.

– Не волнуйтесь, лейтенант. Всегда интересно посмотреть на оборотную сторону декораций. Я словно в детективном сериале оказался.

Сагамор улыбнулся:

– Итак, вы нашли в кабинете Льва Левовича кольцо, принадлежащее Синиору Тарноголу?

– Ну вообще‐то, – уточнил Макер, – его обнаружила моя секретарша. Мы искали одно досье, и она случайно его увидела. Собственно, она и посоветовала мне связаться с вами.

– Да, мы с ней уже побеседовали. Она сказала, что вы узнали это кольцо.

Макер подумал, что главное сейчас не переусердствовать, иначе он угодит в собственную ловушку.

– Ну, во‐первых, должен признаться, что Шарлотта Хансен, вдова Жан-Бенедикта Хансена, некоторое время назад сообщила мне, что ее муж просто-напросто сочинил персонаж Синиора Тарногола и обвел всех вокруг пальца.

– Да, мы так считаем, – подтвердил Сагамор.

– Не скрою, эта новость потрясла меня. Мы же были очень близки с моим кузеном. С тех пор я бесконечно проигрываю в голове свои встречи с Тарноголом, в надежде собрать наконец этот пазл. И вот меня осенило, когда я увидел это кольцо.

– Вы узнали кольцо, потому что его носил Тарногол?

– Да.

– А где именно? – спросил Сагамор. – В банке?

Макер замешкался. Он не собирался объяснять полиции, почему вдруг оказался дома у Тарногола. Но и от своей первоначальной версии, изложенной Кристине, он отступить уже не мог – Сагамор, скорее всего, спросил ее об этом, так что их показания должны совпасть.

– Тарногол носил это кольцо на цепочке, как кулон, я обратил на него внимание, когда зашел к нему домой. Меня поразило, что он носит женское украшение словно талисман. В тот момент я подумал, что это память об утраченной любви или что‐то в этом роде.

– Когда вы заходили к Тарноголу? – спросил лейтенант.

Макер ответил с равнодушным видом:

– Он меня пригласил. Сейчас уже затрудняюсь сказать, по какому поводу. Это случилось незадолго до выборов нового президента банка, видимо, он вызывал к себе на беседу всех потенциальных кандидатов.

– Извините, но не могли бы вы описать мне подробно интерьеры особняка Синиора Тарногола?

Макер удивился. Неужели Сагамор так проверяет, не лжет ли он. Он же наверняка провел обыск в доме у Тарногола и сам прекрасно знает, как там все устроено. Поэтому он постарался не упустить ни одной детали:

– Дело было вечером, мы ужинали. Довольно поздно. Холодные закуски. Все очень элегантно. Лосось, икра – в общем, пир горой. По высшему разряду.

– Нет, – перебил его Сагамор, – опишите мне обстановку. Мебель, комнаты.

– Войдя, я сразу увидел лифт и белую мраморную лестницу. Но побывал только в гостиной, где меня принимал Тарногол. На втором этаже. Вернее, там было по меньшей мере три салона, следовавших анфиладой друг за другом. Их разделяли съемные перегородки. Стены зала, в котором мы ужинали, были обиты дорогими тканями. Помню мягкие диваны из синего бархата. Ужин накрыли на круглом столе у окна. В стиле Людовика Шестнадцатого. Впрочем, не поручусь, какого именно Людовика, но явно антиквариат!