– До меня доходят странные слухи, – сказал Огюст Эвезнер своему сыну Абелю на очередном заседании, которое выдалось на редкость бурным. – Все вокруг твердят о некоем неопытном юноше. Оказывается, какой‐то альпийский дурачок несколько недель назад поступил к нам на работу, и на него сразу возложили важные обязанности.

– Его зовут Лев Левович, – решил уточнить Абель. – И он далеко не дурачок. Это один из самых блестящих людей, с которыми меня сводила судьба.

– Левович? – переспросил Огюст Эвезнер. – Из какого гетто он вылез?

Это замечание очень развеселило двух других членов совета – Ораса Хансена и его отца по имени Жак-Эдуар.

– Ладно вам, – разозлился Абель, – Лев невероятно умен! И важные обязанности на него возложили именно благодаря его исключительной одаренности. Я не понимаю, в чем проблема.

– Проблема в том, что он служил посыльным в гостинице! – Орас Хансен был явно задет за живое. – Ты поручил посыльному управлять активами. У нас тут банк или балаган?

– К твоему сведению, – возразил Абель, – в июне прошлого года, когда Лев еще служил “посыльным”, как ты выражаешься, он предсказал действия Федеральной резервной системы США, а наши эксперты облажались. И в тот день все клиенты потеряли деньги.

– Чистое везение! – недовольно хмыкнул Орас, отметая этот аргумент. – У него были шансы пятьдесят на пятьдесят. Кроме того, облажались все швейцарские банки, не только мы.

– Все, кроме него! – заметил Абель.

– В любом случае, – проворчал Орас, – я в ужасе от того, что этот Левович находится в прямом контакте с крупными клиентами!

– Клиенты сами его требуют, – напомнил Абель. – Вот увидите, скоро за Льва будут биться все наши конкуренты и вырывать его друг у друга. Если он от нас уйдет, мы потеряем часть клиентов. Что касается тебя, Орас, не понимаю, почему ты так взъелся на Левовича.

– Потому что он у нас без году неделя, а круг обязанностей у него похлеще, чем у наших детей, Макера и Жан-Бенедикта, которые уже несколько лет в деле!

– Правда, что ли? – забеспокоился Огюст Эвезнер.

– Наши сыновья бездари! – возразил Абель. – Что я могу поделать. Два сапога пара.

– Это твой сын бездарь! – возмутился Орас, оскорбившись до глубины души. – У моего прекрасные результаты.

– У него прекрасные результаты с тех пор, как он советуется со Львом, – хмыкнул Абель. – “Эй, стажер, ну‐ка помоги мне”. Он буквально бегает за ним. Нет, надо видеть, как наши болваны каждый божий день обжираются в ресторане, пока Лев довольствуется сэндвичем за рабочим столом, изучая их досье!

– Я запрещаю тебе называть моего сына болваном! – обиделся Орас.

– Тихо, вы! – прогремел Огюст Эвезнер. – Я президент, и мне решать! Я не хочу, чтобы ваш Лев был более востребован, чем будущие члены совета банка. Я приказываю тебе, Абель, дать соответствующие распоряжения, пусть занимается тем, чем обычно занимаются стажеры: фотокопии, кофе, корреспонденция.

– Ну что ты такое говоришь, папа! – вспылил Абель. – Это полный абсурд!

– Никакой не абсурд! Согласно регламенту банка, учрежденного твоим, между прочим, предком…

– О, бога ради, не цитируй мне эти дурацкие правила! Какая чушь. Больше ты против Льва ничего не имеешь?

– А теперь замолчали все! – рассердился Огюст. – Я устал от твоей наглости. По нашему уставу, банкиром становится только тот, кто приводит с собой клиентов, если это право не принадлежит ему по наследству.

– Ваше право наследования такой же бред, как и весь регламент.

– Не будь этого права, ты бы сейчас тут с нами не сидел, – напомнил Огюст сыну. За его словами последовало долгое молчание. – Как только этот мальчик приведет к нам первого крупного клиента, он станет банкиром.

– Но это безумие! – запротестовал Абель. – Как ему удастся заполучить клиента, официально не являясь банкиром? Какая‐то квадратура круга!

– Я так решил! – отрезал Огюст, чтобы прекратить препирательства.

Орас Хансен и его отец Жак-Эдуар, усмехаясь, смотрели на него с довольным видом.

Абелю пришлось выполнить постановление совета, загрузив Льва рутинной административной работой. Макер и Жан-Бенедикт ни в чем себе не отказывали, используя его на полную катушку. Чтобы Льву не доставалось еще больше, Абель Эвезнер тайно вызывал его в свой кабинет в конце рабочего дня. Там он учил его тому, что Лев не прочел бы ни в одной книге: кодексам светского женевского общества, секретам функционирования частных банков и правилам поведения в их весьма своеобразном мире.

– Рано или поздно этот банк признает тебя, мой мальчик, – сказал ему как‐то Абель в тишине своего кабинета.

– У меня такое чувство, что меня тут не хотят. Я для них чужак.

– Именно потому, что ты чужак, ты добьешься признания. Тебя ждет большое будущее.

– Будущее банкира?

– Великого человека. Нашему банку как раз не хватает великого человека. Думаю, однажды ты изменишь его судьбу.

Как‐то в ноябре, направляясь после обеда к отцу в кабинет, Макер замер у приоткрытой двери. Услышав голоса, он подглядел в щелку, что Левович запросто беседует с Абелем. Тот сказал ему в заключение:

– Честно говоря, Лев, я бы хотел иметь такого сына, как ты.

– Такого сына, как ты! Ну надо же! – раздраженно буркнул Макер несколько минут спустя, за столиком в кафе “Ремор”, где у него была назначена встреча с Анастасией. – Он, видимо, забыл, что у него уже есть сын!

– Я уверена, что он совсем не то имел в виду, – успокоила его Анастасия.

– Я пока что на слух не жалуюсь! Ну, Левович, я ему это припомню!

– И что ты сделал потом? – спросила Анастасия. – Отец видел тебя?

– Нет, я же не зашел в кабинет, понятное дело! Зачем беспокоить папу с сыночком! Я убрался восвояси и пришел сюда, к тебе.

Почти каждый день после работы Анастасия и Макер заходили выпить в кафе “Ремор”, в двух шагах от банка. Макер очень любил проводить с ней время наедине. Они долго болтали, она вроде бы никуда не торопилась. Он как зачарованный пожирал ее глазами. Он был безумно влюблен и тешил себя надеждой, что их вечерние посиделки были, возможно, признаком взаимных чувств.

В тот день в “Реморе” Макер спросил Анастасию:

– Кстати, как тебе Левович?

– По-моему, он милый.

– Насколько милый?

– Ну милый, и все. Не понимаю твоего вопроса.

– Когда вы вернулись из Брюсселя, мне показалось, что у вас довольно близкие отношения.

– Мы просто хорошие друзья.

– То есть у вас нет романа? Ты ничего от меня не скрываешь? Мы же все друг другу рассказываем.

Анастасия боялась, что ревнивый Макер отравит Льву жизнь в банке. Его и так несправедливо понизили. Она догадывалась, что Лев уже стал там мальчиком для битья, и не хотела усугублять его положение. Если Макер невзлюбит его, он уговорит своего деда Огюста, который был на его стороне, выгнать Льва из банка. Она не могла потерять его снова. И решила соврать, разыграв удивление:

– Нет, у нас нет романа, – подтвердила она.

– Так я и думал, – кивнул Макер, успокоившись. – По-моему, у Льва шуры-муры с Петрой.

– С Петрой? – изумилась Анастасия. – С этой высокой брюнеткой из бухгалтерии?

– Да, точно. Она постоянно торчит в нашем офисе и строит ему глазки. Ну, в любом случае я рад, что у вас с ним ничего нет!

– Почему это?

– Да так. Я бы расстроился.

Он попытался взять ее за руку, но она поспешно отстранилась. Ей тут же захотелось признаться ему во всем, но она сдержалась, незачем все усложнять. Анастасия видела, как Макер на нее смотрит, и у нее не было ни малейшего желания разбивать ему сердце. И вообще ей не хотелось причинять ему боль. Она испытывала большую нежность к этому молодому человеку, доброму и внимательному, не умеющему соответствовать своей фамилии. Порой он был слишком многословен, но она с ним никогда не скучала.

Анастасия очень дорожила его обществом, но каждый день после работы зависала в “Реморе” только для того, чтобы дождаться в тепле, пока Лев закончит очередную тайную встречу с Абелем Эвезнером. Макер сам приходил составить ей компанию, и она вовсе не хотела, чтобы он что‐то там себе навоображал. Анастасия всегда садилась лицом к дверям – выйдя из банка, Лев останавливался напротив кафе и подавал ей условный знак. Она делала вид, что ей пора уходить, и встречалась со Львом на параллельной улице. Они обменивались бесконечным головокружительным поцелуем, наверстывая долгий день, который провели в непосредственной близости, не имея возможности прикоснуться друг к другу. Потом они шли ужинать или в кино и к ночи оказывались у него в квартире. Она часто оставалась там до утра – Ольга предоставила ей полную свободу, воображая, как ее дочь обеспечивает себе будущее в номере люкс роскошного отеля.