— Госпожа, н… — придавил клинок к его горлу так, что у того даже кровь побежала.

— Завались, — прошипел я, после чего посмотрел на неё. — Всё просто, забирай его, а я забираю приз.

Она молчала. Вот прямо отсюда я видел, что девушка внутри себя мучается, пытаясь решить, стоит ли жизнь её человека того, что она может получить от победы. Но девчонка явно пороха не нюхала, раз до сих пор настолько сентиментальна и готова попуститься ради другого человека. Обычно те, кто сами прошли весь путь, теряют подобные чувства и навыки, но, судя по голосу, эта подруга была ещё слишком молода, чтобы отрастить панцирь против подобного.

— Где гарантия, что ты его не тронешь?!

— Ты видела, что я спас ту девчонку и дал ей уйти. Я не проливаю кровь без необходимости.

Мы замерли, вглядываясь друг в друга. Я видел, как она делала попытки двинуться в сторону главного приза и замирала, будто одёргивала себя каждый раз. Боролась с собственным желанием стать сильнее и банальным человеческим отношением к тому, кто ей служил верой и правдой, спасая её жизнь не раз.

Сила, смысл жизни любого культиватора, или остаться человеком?

Каждому приходится ответить на этот вопрос, и она сделала свой выбор.

Пань Сянцзян, жена главы клана Розового Знамения, одна из величайших последователей Вечных в империи Ёхендхай, была сломлена. Её жизнь уже не станет прежней, взгляд не оживится искрой радости, и мир вокруг никогда уже не будет таким, каким она знала его утром.

Всё было разрушено.

Не спасли ни высокие стены, ни множество охраны, ни артефакты, ни зачарованные двери её дворца. Кровь лилась реками на земле её дома, и не осталось никого, кто смог бы держать меч во имя её клана, что рушился на глазах. Никто не спасся, никому этого не позволили сделать, и, казалось, пожелай душа того, кто оказался на пороге её дома, сам город бы превратился в руины.

Незнакомка, пришедшая к их воротам, теперь стояла в центре полуразрушенного зала, держа дочь Сянцзян за горло, чей живот уже успел округлиться, неся в мир новую жизнь. Та дёргала ногами, руками держась за кисть, что мёртвой хваткой вцепилась её тонкую шею.

Пань Сянцзян была гордой женщиной, она сражалась что было сил, защищая свой дом, своих людей, свою честь, она была готова умереть…

Ровно до того момента, пока незваная гостя, пришедшая подобно буре в их дворец, не поймала её родную дочь.

В такие моменты не остаётся ничего, кроме материнской любви, которая готова на любые жертвы ради своего чада. И Сянцзян отбросила меч в сторону, преклонив оба колена перед той, что за это утро уже отобрала жизнь её мужа и теперь грозилась отобрать жизнь дочери и её ребёнка, признавая своё окончательное поражение.

Она знала, что её дочь никогда бы не склонила голову, однако та ещё была молода и глупа. Едва у неё самой появятся дети, она поймёт, на какие жертвы готово пойти её сердце ради родного ребёнка. Сянцзян уже потеряла любимого человека и была готова на всё, чтобы спасти жизнь другому.

— Я никогда не понимала, почему людям так сложно ответить, и зачем они раз за разом бросаются на стихию, которую не могут победить, — спокойно произнесла незваная гостья. — Стоит ли мне преподать тебе ещё один урок на всю жизнь?

Её голос был тихим, но пропитанным такой силой, что сердце Сянцзян сжалось. Казалось, лёд пронизал её тело в этот момент. Она не хотела выдавать ту, кто исцелил её дочь, но при такой постановке вопроса у неё просто не оставалось выбора.

— Прошу вас, не надо, сжальтесь… — прошептала Сянцзян.

— Сжалиться? От чего же?

— Госпожа, прошу вас, я сделаю всё, что вы скажете, но сохраните жизнь моей дочери, не отбирайте её у меня, — смиренно произнесла она. — Прошу вас…

Незнакомка, казалось, задумалась над её предложением, прежде чем задать вопрос, который её интересовал.

— Я хочу знать, кто исцелил твоей дочери пальцы.

Сянцзян не была глупой, она понимала, что то была за сила и на что способен человек, способный исцелить любой физический недуг. Поэтому она не сильно удивилась тому, что за той девушкой пришли сильные мира сего.

— Несколько лет назад, — начала она негромко, — к нам пришли две девушки из дальних земель, что зовутся империей Дасенлин. И одна из них исцелила пальцы моей дочери, черноволосая, звать её Чёрной Лисицей Вэй Лин. Сразу после этого они ушли, и больше мы их не видели и ничего о них не слышали, клянусь вам своей жизнью.

— И куда они обе направились? — спокойно без тени эмоций поинтересовалась она.

— В леса Шаммо, — выдавила она, чувствуя себя предательницей.

— Леса Шаммо огромны, мне нужно знать точнее, куда они отправились. Или тебе не важна жизнь дочери?

— Я… я не знаю…

— Я бы хорошенько подумала на твоём месте, прежде чем дала следующий ответ, — ладонь гостьи легла на живот её жертвы, погладив его, — иначе я вырву ребёнка из утробы твоей дочери.

— Я… я не знаю, госпожа… но… но они искали юношу!

— Что за юноша?

— Юнксу, его звали Юнксу! Широкоглазый юноша, не из этих земель, он был учеником той девушки, что исцелила мою дочь. Они искали его и спрашивали у меня. Я сказала, что он ушёл в леса Шаммо, и больше я ни их, ни его никогда не видела.

— И как же мне искать этого Юнксу и двух девушек, которых ты видела несколько лет назад?

— Я… я не знаю… — прошептала Сянцзян. Её мозг лихорадочно пытался вспомнить все обстоятельства их встречи. — Я не знаю, он…

— Ну что ж, жизнь твоей дочери тебе, видимо, не важна…

— Я… я… госпожа, я… — Сянцзян начала задыхаться от ужаса, пытаясь всё вспомнить. — Тот юноша искал человека! Он искал человека по имени Вьисендо!

— Вьисендо? — слегка удивлённо переспросила гостья. — Человека?

— Да-да, человека по имени Вьисендо. Он… он словно легенда в наших землях, с ним приходит смерть, но мальчик охотился за ним, чтобы отомстить. Он пришёл к нам в поисках Вьисендо и отправился в леса Шаммо, так как тот всегда приходил со стороны старолуния. И те две девушки отправились за ним. Я больше ничего не знаю, клянусь вам!

Она склонилась, коснувшись лбом пола и не смея поднять головы. Не осталось у неё ни гордости, ни самолюбия, и Сянцзян была отказаться от собственной жизни, если это спасёт жизнь её дочери.

— Что ж… я услышала то, что хотела, — гостья отбросила дочь к Сянцзян, и та судорожно прижала к себе своё чадо, закрыв собой от гостьи.

Клан Розового Знамения едва не сгинул в небытие. А девушка, в свою очередь, развернулась к ним спиной и взмыла вверх, проломив потолок, будто тот был из стекла, оставив после себя полуразрушенный дворец и десятки трупов.

Что значит несколько лет для того, кто уже прожил сотни? Лишь мимолётное мгновение, за которое лист с дерева успевает упасть на землю. Но не когда твоё сердце горит желанием заполучить что-то.

Сколько времени и сил было потрачено, чтобы найти хотя бы какую-нибудь зацепку. Сколько империй и городов было она облетела, прежде чем наконец нашлась ниточка, что могла привести её к желаемому.

К самой себе.

Но она не искала разрушений, у неё не было нужды упиваться собственной властью и вселять страх в сердца людей, когда она прекрасно знала, на что способна. Да и над кем упиваться властью? Над этими муравьями? Это уже саму себя не уважать. Какой смысл тратить силы на тех, кто не достоин её внимания?

Но это не отменяло того, что к своей цели она была готова идти через трупы и разрушения, даже если это значит уничтожить целый город или даже целую империю.

Но обошлось всё одним-единственным дворцом.

Поднявшись достаточно высоко, она, великая целительница Уню Люнь Тю, огляделась…

И исчезла в хлопке, перенёсшись к тому месту, где договаривалась встретиться со своими товарищами — у её храма в горах. Правда, теперь от него не осталось ни единого напоминания. Здесь царил лишь ветер, да холод, что пронизывал простых людей до костей.

Едва её ноги коснулись земли, Уню Люнь Тю вытащила из складок своего ханьфу одну-единственную табличку и сломала её, прислушиваясь к хрусту, который тут же унёс ветер, трепавший её одеяния. Минута, и перед ней с хлопком возникли сначала один её боевой товарищ, потом другой, затем третий.