Сколько раз я не пытался, вместо запаха грозы у меня получался запах говна. Причём так со всеми ингредиентами, которые я использовал и со всеми рецептами.

— Может причина в том, что у тебя тёмная Ци? — предположила Люнь.

— А разница?

— Разница? Разница в том, что ты не мог использовать амулеты левитации, так как они были не предназначены для тёмной Ци.

— Но многие другие артефакты ведь работают с моей Ци, верно?

— Возможно, здесь немного иначе, Юнксу, — покачала она головой. — Энергия создаёт пилюлю, как бы подогревает ингредиенты. А теперь представь, что она не греет а… а охлаждает.

— И что ты мне предлагаешь? — поинтересовался я.

­— Может стоит попробовать иначе?

— Это как?

— Кристаллом.

Кристаллом?..

Да, я попробовал кристаллом.

Надо, наверное, разъяснить, что такое алхимическая печка у меня. Она похожа на небольшую металлическую коробочку с двумя отверстиями, куда надо засовывать ингредиенты в формочках, плюс плетка сверху. Неказистая на вид, но достаточно ценная, чтобы не встретить её у каждого встречного.

И вот в самый нижний отдел я и засовывал кристалл, чтобы создать приток энергии Ци. Но выходило всё равно какое-то… нет, не говно, но всё же далеко не идеал. Теперь требовалось понять принцип с кристаллом, как его задействовать, как убавлять или прибавлять мощности и так далее. Ингредиентов самых разных мне хватало за глаза для проб и ошибок, и теперь я тренировался, пытаясь понять принцип их создания.

Короче, херовый из меня алхимик, и алхимия мне порядком уже действует на нервы, поэтому я с определённой долей радости маньяка воспринял новости, которые принесли мне дети, вломившиеся в домик.

— Там… там… — Рушшсен аж задыхался от волнения.

— Там люди, — вместо него сообщил Газзенесс.

— Эй, я хотел это сказать!

— А сказал я.

— Так, умолкли, — приподнял я голос на обоих, заставив их притихнуть под моим взглядом. — Люди говоришь? Сколько?

— Я… я не посчитал, сразу побежал сюда предупредить, — неуверенно ответил он.

В этот момент в комнату вбежал Зу-Зу, который и поставил точку в вопросе, кто к нам пришёл, красноречиво зарычав.

— Плохие? Разбойники, говоришь? — прищурился я, вставая из-за стола, на котормо стояла алхимическая печка.

— Вы его понимаете? — удивился Рушшсен, но я проигнорировал его вопрос.

— Так, Зу-Зу, охранять. Газзенесс, следи за младшими и запри дверь, никого кроме меня не впускай, — и дождавшись ответственного кивка, я вышел на улицу.

Ну наконец-то, а то я уже заскучать успел. Нет, я не стал маньяком и убийства не были мне прямо-таки в радость (но и в тягость не были), просто сидеть и ничего не делать в окружении барханов мне уже порядком надоело.

Дети не обманули: на ближайшем бархане стояло десять человек, которые, как мне показалось отсюда, внимательно меня разглядывали. Восемь пятых и два шестых, они были слишком простой добычей, чтобы сильно заморачиваться, однако на всякий случай я свой уровень снизил до пятого, чтобы раньше времени не разбежались. Не хотелось потом летать по пустыне и вылавливать каждого.

Как ни в чём не бывало, я спрыгнул на песок и пошёл в их сторону вальяжной походкой, будто шёл забирать почту у мёртвого почтальона, которого загрызла моя собака. Сейчас им было бы самое время что-то заподозрить, и возможно что-то они да заподозрили, однако мозгов на более тщательный анализ мужикам явно не подвезли.

Я боюсь, у таких людей работали самые простые инстинкты, наподобие: увидели — атаковал, почувствовали боль — убежали. Чем-то они животных, которые вели самый примитивный потребительский уровень жизни, не сильно стремясь стать чуточку лучше.

Мне на встречу начали спускать аж шесть пятых уровней.

Я даже меч не стал доставать — клинки веера бросились им на встречу и под моим чутким руководством перерезали чуваков за секунды, из-за чего к подножью бархана уже скатились трупы.

Оставшиеся четверо что-то заподозрили, но было менять уже что-то поздно. Они попытались улететь, но двоих я придавил прямо на бархане, не дав взлететь и ещё одного поймал сеткой. Последнего догнали клинки — он был пятого уровня, явно не глава этой шайки. А следом такая же участь постигла и ещё одного пятого.

Двое шестых уже было отошли от печати гравитации, как следом попали под печать-сетку, которая просто не оставила им шансов.

Несмотря на количество действий, этот бой прошёл меньше чем за минуту, и был скорее лёгкой разминкой, чем реальным сражением.

— Спрошу один раз ­ кто главный… хотя уже не важно, — я без зазрений совести наступил на голову одному из пойманных разбойников. Его голова хрустнула и лопнула, забрызгав песок кровавым месивом из мозгов. — Значит ты главный.

Я это понял очень просто —­ богаче всех одет. Вот прямо сразу видно, что он стоит на ступень выше, чем остальные, да и по стадиям у него самая высока, что как бы намекает на его лидерство. Уровень Послушника Вечных стадии Адепта восьмой ступени — этот человек мог бы возглавить сильнейшие секты в империи Дасенлин или какую-нибудь простенькую в том же Ёхендхае.

Да чего там, он бы мог захватить империю Дасенлин! Если бы, конечно, знал о его существовании…

— Ты об этом пожалеешь! — прокряхтел мужик сквозь зубы, пока сетка била его разрядами, подавляя любое сопротивление. — Скоро сюда придут мои люди, сто человек и о-кх-кх-х…

Я пнул его в лицо, сломав нос и заставив отплёвываться собственными выбитыми зубами.

— Можешь заливать весёлую песенку другим лохам, мужик, — улыбнулся я, присев перед ним. — но даже если это и правда…

Я вернул вибрации Ци в норму, позволив ему в ужасе взглянуть на свой реальный уровень.

— Не думаю, что у меня возникнут хоть малейшие проблемы, — закончил я.

— Ч-что тебе нужно?

Вот, вот это уже дело. Сразу спрашивает, что нужно.

Я рывком поднял чела, усадив его на песок.

— Я обычно не сильно интересуюсь подобным, но тут я нашёл у тебя вот эти монеты, — я протянул вперёд ладонь, на которой лежали монеты из империи Ёхендхай. — Они далеко не из этих мест, и не из мест, которые окружают эту пустыню. Откуда они у тебя?

— Эти? Это же обычный мета… — он тут же получил по зубам, лишившись ещё парочки, которые он выплюнул вместе с кровью.

— На вопрос отвечай. Откуда они у тебя?

— Нашёл, — просипел он злобно.

— Нашёл у кого?

— У какой-то бабы неудачницы, которую мы поймали в пустыне, — ответил он, глядя на меня.

— Неудачницы? Какой?

— Какой-то злобной шкуры, — рыкнул он. — Она бродила по пустыне, когда мы на неё натолкнулись.

Я почувствовал неприятное волнение, даже не понимая, с чего вдруг. Мне было просто интересно, кого сюда занесло, так как в душе что-то требовало выяснить это, словно заноза. А сейчас я и вовсе чувствую определённое беспокойство.

— Правильно ли я понял, что вы поймали какую-то девку с этими монетами в пустыне?

— Да, — кивнул он, глядя на меня исподлобья.

— А как она выглядела?

Он задумался, с опаской, косясь на мой меч.

— Черноволосая такая, приятная, я бы даже сказал красивая, но конченная такая стерва и без сисек. И очень злая. Такая высокомерная невозмутимая и до жути злая сука, которая смотрела на всех нас как на дерьмо.

— Высокомерная, невозмутимая и злая черноволосая девушка, — перечислил я.

— Да, многие кричат, молят, чтобы их отпустили, пытаются договориться, но эта только и ждала момента, чтобы всех прирезать. Собственно, нескольких она и прирезала, когда её поймать пытались, а после ещё одного, едва он жопу расслабил.

Я посмотрел на монеты в своей руке.

Каковы шансы встретить того, кого встретить невозможно? В этой громадной пустыне в богом забытом месте встретить человека, которого можно назвать земляком? Я не знаю, но этот мир умел удивлять. Редко, но так метко, что хотелось выть.

— Она что-нибудь говорила?

— Говорила, что любой, кто попытается ей что-нибудь засунуть ей в рот, этого мгновенно лишится, и она бы это точно сделала, эта сука, зуб даю.