Едва оказавшись на земле, мы побежали во весь опор подальше от стены к дикарям, которые расположились в ночи вокруг города. И если я бежал из страха, что вот-вот получу стрелу меж лопаток, то Зу-Зу нёсся счастливый, высунув язык наружу, весь как гармошка то сжимаясь, то разжимаясь.

На полпути к стоянке дикарей мы замедлились до обычного шага, чтобы нас успели разглядеть и не подстрелили, как вражеских шпионов. Я чувствовал на себе сотни диких враждебных взглядом, которые перебегали с меня на пушистого и обратно. Казалось, одно неверное движение, и тебя нашпигуют до отвала, хотя я прекрасно понимал, что никто не рискнёт этого теперь сделать. По крайней мере, пока я им нужен.

Ещё неприятнее было то, что проводника мне подобрали вот совсем не очень. Он буквально источал ауру небезопасности, заставляя меня в глубине души беспокоиться о моём с Зу-Зу будущем.

— Это и есть твой друг? — прогудел Гро-о-ом или как там его звали, огромный дикарь, когда мы подошли ближе. Он вытянулся во весь рост, чтобы внушить уважение. — Выглядит вкусно.

— Тронешь его, и я съем твоё лицо, — предупредил я. — Я без шуток.

— Это мы ещё увидим, чужеземец, — хмыкнул он.

Вообще, выбор моего проводника был довольно странным, если честно, учитывая тот факт, что именно ему я его разбил совсем недавно хлебало, практически опустил перед всеми. И теперь могло получиться так, что он решит мне отомстить и сделает какую-нибудь смертельную гадость во время похода. У них не нашлось других проводников что ли? Или поставили шестой уровень, который хотя бы гипотетически сможет мне что-то противопоставить?

Этот вопрос оставался без ответа.

— Это твоя лошадь, — кинул он мне поводья. — Поедешь рядом.

— И куда?

— В сторону новолуния (на юг), — прогудел он. Его голос был таким, будто он говорил через какую-то трубу, если честно. — Я буду вести тебя.

— А другого проводника не нашлось? — полюбопытствовал я.

— Нет, — показал он острый ряд зубов. Нет, ну реально как животное.

Признаться честно, к своему стыду я ещё не ездил на лошадях, если не считать повозок в заснеженных горах. Поэтому мне потребовалось время, чтобы забраться и нормально оседлать это четырёхкопытное чудовище. Я даже умудрился пару раз упасть с другой стороны к своему позору, подняв хохот среди дикарей, но так или иначе даже эта не посильная вершина была мной взята.

— Давай. Мы идём, — прогудел Гром. Он вызывал на себя множество восторженных взглядов, особенно среди женского населения.

В отличие от меня.

Хлопнув ногами по бокам лошади, он медленно двинулся на юг. Не с первого раза, но мне всё же удалось сдвинуть лошадь с места, кое-как направив лошадь за ним не без помощи подсказок Люнь. Зу-Зу же… а этот пушистый просто бегал рядом не особо-то и горя желанием забраться на лошадь. Та, глядя на демонического енота, недовольно фыркала иногда дёргалась в сторону, едва меня не сбрасывая.

Я думаю, все катались на велике. И у всех был верный железный конь, на котором ты мог забраться куда угодно и проехать что угодно и кого угодно, от небольших луж до ворчливых бабок.

У меня тоже велик был, и мне вкатывал смотреть, как переднее колесо прорывается через водные преграды или гоняет пыль на старых дорогах. Было приятно наблюдать, как рама постепенно становится серой от пыли и грязи. Было в этом что-то уютное — только ты, твой железный конь и история дороги, по которой ты проехал.

Так вот, я к чему — с лошадью я словил примерно схожие чувства, когда мы ехали первый день. Перевалили через первый холм, за которым скрылся из вида город и двинулись практически по девственным просторам Гор великанов. Вот прямо как с великом, что ты медленно и верно преодолеваешь равнины и горы на лошади. Какой-то… уют что ли, что ты можешь вот так просто ехать.

— Так что за тьма? — спросил я на следующий день, когда мы ехали. — Откуда она пришла?

— Со стороны новолуния, — прогудел он.

— Как тьма выглядела? Это туман или что? Дымка? Аура? Какой-то барьер?

— Аура.

— Точнее?

— Что точнее? — прищурился он.

Он что, тупой или специально ему казали не рассказывать? Кстати, а ведь может быть такое, что никакой тьмы и нет, а для меня просто придумали красивую историю.

Зачем?

Ну вот атакуют они город, а тут выходит парень и просто раскидывает в разные стороны всё и вся. И чтобы не терять людей, они спроваживают опасность подальше. Пока тот вернётся, они уже и город возьмут, и сами смотаются.

Хотя слегка нелогично, да, смысл заниматься такой ересью, если можно было напасть на меня сразу? Хотя может не были уверены, что смогут победить?

— Опиши мне тьму, — попросил я. — Что ты вообще видел? Как понял, что это тьма?

Гром задумался. Его мыслительные процессы я чувствовал даже отсюда. Прямо такое напряжение было, что казалось, поставь здесь рядом лампочку и она загорится.

— Аура, — наконец выдал он. Прошла минута, и это с учётом того, что я уже называл этот вариант и ему надо было просто соотнести всё. — Мёртвая аура.

— Она шла с юга?

— Души мёртвых разгневались на нас, на наше непочтение к ним и обрушили на наши головы проклятие за то, что мы начали забывать о них.

— В каком плане?

— Они требуют почтения и крови, требуют, чтобы мы о них помнили и, — с серьёзным видом пояснил мне верзила. — Они требуют крови, чтобы мы доказали свою верность и показали, что мы не забыли тех, кто ходил когда-то между нами.

— Вот оно как… и кого вы отдаёте в жертву? — поинтересовался я. — Животных?

— Да. И каждый год мы отдаём молодую кровь.

— Молодую? — вот честно, именно этого я бы и не хотел услышать.

— Нетронутую девушку. Мёртвые принимают к себе посланницу, чья кровь — почтение к тем, кто был нам дорог, и кто направляет нас. Её душа будет усладой для них, чтобы души мёртвых не томились от скуки и не пытались проникнуть в наш мир.

Что люди только не выдумают, чтобы залит мир кровью… И ведь забавно, что вся эта вера лишь проекция их собственных желаний и жестокости для того, чтобы объяснить необъяснимое.

— И что пошло не так? — решил я услышать его версию.

— Они были не удовлетворены нашей жертвой. Тогда мы принесли в жертву самую прекрасную и сильнейшую из нас — дочь джинь-джиу.

— Не помогло.

— Нет.

— Получается… — я обернулся. — Это дочь того, с кем я виделся?

— Нет, не его.

— Окей… и что вы делали, когда это не помогло?

— Мы пригнали сотню прекраснейших девушек, юношей и чистейших душ, после чего отдали их мёртвым, после задобрив кровью животных.

— Где вы сотню-то нашли?

— С окрестных деревень.

У меня в голове появилась картина, как эти дегенераты нападают на близлежащие деревни, забирая девчонок и мальчишек, после чего перепуганных сгоняют куда-нибудь на гору и убивают одного за другим. Я даже представил лица этих детей, которые уже понимали, что их ждёт, пытались вырваться просили их пощадить, а всё равно были убиты просто потому что эти мудаки верят в какую-то херь.

От этого хотелось, если честно, вернуться и удавить их всех до единого, от солдат до их жён, чтобы наглядно показать, что такое жертвоприношение, когда на месте жертвы ты сам.

— Ясно… — пробормотал я. — А что насчёт чистейших душ? Это кто?

— Те, что ещё не испробовали еды смертных.

— Это…

— Это грудные дети, — пояснила Люнь немного приглушённо.

Я посмотрел на Грома, который ехал рядом. Появилось стойкое желание забить его прямо здесь и сейчас.

Я знаю, что это не только его вина, а может он никогда в этом и не участвовал, но всё равно так или иначе принимал участие во всём этом, а мне очень хотелось сейчас сделать какому-нибудь дикарю больно. Просто сорвать на ком-нибудь неожиданно вспыхнувшую злость. Просто вслушаться в это — упырки придумали херню, и потом ради неё же убили сотню младенцев. Это… вообще как?

Да, кто-то говорит, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, но это только в том случае, если у тебя сил нет. Когда ты можешь стирать сотни людей с лица земли, без разницы, чей монастырь и каков уста — ты можешь лезть куда угодно на правах сильнейшего и диктовать свои правила.