— Что ж, если бы ты там побывал, то увидел бы, что стало с теми краями, — ответил он. — Как они изменились, исказились, стали другими…

— И вам пришлось уйти оттуда.

— Нам пришлось, — кивнул он. — Те, кто не ушёл, вряд ли уже когда-либо встретятся с нами на доброй охоте. Деревни и даже город, всё сгинуло во тьме, которая идёт откуда-то со стороны новолуния (юга). Словно сама смерть коснулась тех земель.

А здесь оставалось всего-то сложить два и два, а потом умножить их число пи до тысячных и получить ответ.

Кажется.

Короче, я тупо предположил, так как хрен знает, что там на уме у дикарей. Может у них там дурь перестала расти, вот они и в печали кошмарят всех.

Но всё же я предпочёл бы услышать историю от него, а не гадать на кофейной гуще.

— Поэтому нам пришлось уйти, покинуть свои земли в поисках спасения, а тьма продолжала идти в сторону старолуния по нашим пятам, гнать нас дальше. Мы скитались, грабили деревни, чтобы вернуть всё то, что потеряли, и прокормить тех, кто с нами, сталкивались с теми, кто уже занял эти места, боролись между собой и… — он выдержал театральную паузу, — вот я увидел сон. Вещий сон, путь к нашему спасению. Сами духи рукой направили меня к тому, чтобы покончить с нашими невзгодами и нашим побегом с родных земель. И ответ был в этом городе. Поэтому мы двинулись к нему, чтобы найти ответы на все свои вопросы.

Понятно…

По крайней мере, теперь я вижу определённый смысл в его словах. Как говорил толстяк Умхи? Они никогда не резали козу, которая даёт молоко, и знали меру в нападениях?

Возможно, чел и говорит правду. Они сбежали на чужие земли, дикарей стало слишком много на квадратный километр, конкуренция повысилась, бедных деревень на всех, как и караванов на всех не хватает, а тут ещё и эти всё потеряли, и теперь это надо вернуть обратно. Поэтому и нападения участились, и дикари словно прут с юга.

А потом они резко объединяются, чтобы решить общую проблему, начинают усиленно грабить, чтобы пополнить ресурсы перед великим походом, разоряют деревню, а возможно не одну, чтобы сделать необходимые запасы для атаки и осады города, после чего идут на него во все оружии. В принципе, всё логично, и тогда причины их внесезонного обострения понятны.

— То есть… вы точно не знаете, что вы ищете, да? Артефакт или там великую силу?

— Но когда мы найдём это, то сразу поймём. Но, кажется, ответ уже передо мной, — улыбнулся джинь-джиу, глядя на меня. — Судя по всему, я вижу, какое спасение ждёт нас.

— В смысле, я сделаю всю работу за вас?

— Помни, что у нас остались свободные колья, чужеземец.

— Интересно было бы посмотреть, как будут выглядеть головы всех присутствующих на этих кольях, — ответил я резко.

Я не обвинял и не гнал именно на него, так как это было бы личное оскорбление, а на личное оскорбление ему бы пришлось отреагировать. Но так или иначе я давал понять, что угрозы — это не лучший выход, и я тоже могу если не убить здесь всех, то забрать достаточно жизней, чтобы они прочувствовали это на себе.

­Он кивнул.

— Ты дерзок, ты силён, ты такой же, как и мы, чужеземец. Ты мне нравишься. Тебе явно можно довериться.

— Вряд ли я такой же, как и вы.

— Да? — его губы растянулись в улыбке. — Что же ты скажешь? Что не нападаешь на слабых, чтобы их, и не разрушаешь деревни, чтобы поживиться чем-нибудь?

— Я бы ещё добавил, что не граблю караваны.

— Да неужели? Но ты охотишься на животных ради их мяса. Или хочешь сказать, что не убил сотни наших собратьев по пути сюда? Ни сомнений, ни жалости. Я видел, как ты убивал и сколько пало от твоих рук, что у тебя руки по плечи в крови. Если ты хочешь выжить — ты приходишь и делаешь всё без капли сомнений. Как и мы. Мы не сомневаемся, когда хотим выжить.

Хороша попытка всё извернуть, но мимо. Хотя может именно так он и смотрит на жизнь — хищник охотится, добыча спасается, и для него что охота, что грабёж по сути две стороны одной медали.

— Это была защита.

— Как и мы. Мы защищаем себя и своих людей, и так же, как и ты, ценой жизни других. Чтобы выжил один, должен умереть другой — вот что бывает, когда сталкиваются враги.

Мы мерились взглядом, и я понимал, что сила в данный момент всё же не на моей стороне, особенно без моей сумки и меча, а значит решать это как-то надо.

— Значит вам нужен тот, кто отправится и решит проблему, — решил я увести разговор в другое русло.

— Сон лишь показал мне, что здесь, в этом городе есть ответ на нашу беду, и вот у моего порога появляешься ты, тот, кто сам пошёл через моё войско с одной единственной целью. Учитывая, как сложилась судьба, теперь я вижу, кто нам был необходим. Не артефакт или великая сила, а воин. Воин, что не боится смерти, кому не страшен враг, который бы заставил других бежать в ужасе. Яростный и беспощадный, как буря, живущий битвой и незнающий ни жалости, ни сомнений. Которому не страшно ничего, кроме поражения, и кто сломит любого противника, каким бы он ни был. Скажешь, что я не прав?

Ой, ну засмущал меня, засмущал, прекращай давай.

Но если без шуток, то где гарантия, что речь сейчас не об избранном розовом еноте по имени Зу-Зу?

Хотя вряд ли меня выпустят обратно теперь. Да и если уж на то пошло, сейчас я мог договориться оставить сраный город, а заодно выбить из них… ресурсы! Ингредиенты, да, ведь они столько награбили и насобирали, что что-то у них да имеется. У них попрошу ингредиенты, а вернусь в город, попрошу ту пилюлю для поднятия на седьмой уровень, которая у них продаётся за спасение.

По мне идеальный план. Правда оставалось одно небольшое «но».

— Что нужно делать? —­ негромко спросил я.

— Не спеши, — покачал джинь-джиу головой. — Перед этим мы всё же проверим тебя, чужеземец. Ты ведь не против?

Странно, но я не вижу варианта «против» в ответах.

***

— Это она? — спросила Лин, глядя на девчонку с недобрым прищуром, которая сидела на одной из кроватей в зале и смотрела в никуда. Она пришли сегодня ночью, когда Лин и Пейжи спали (дрались во сне за право обладания одеялом).

— Да. Её зовут Цурико, она больше остальных общалась с Юнксу. Очень тесно общалась, — уточнила Мисуко. — И она его проводила до города Водный, так что, скорее всего, ей известно, куда он двинулся дальше. Мне вас познакомить?

Пейжи уже хотела сказать, что они были бы не против, как Лин сразу обрубила:

— Нет, мы сами познакомимся.

— Как знаете, — пожала та плечами, улыбнувшись.

Мисуко недвусмысленно намекала, что найти общий язык с той девчонкой будет непросто, и Пейжи бы попросила их познакомить, но Лин не была бы Лин, если бы не считала, что заставить ответить на вопросы какую-то девку не составит для неё труда.

Вдвоём они направились к Цурико.

— Она на тебя похожа, — заметила Пейжи. — Я бы сказала, что у вас много общего.

— С чего вдруг? — холодно спросила она.

— Взгляд. У обоих вечно чем-то недовольный и недобрый, будто жизнь — ваш враг, и с ней вы постоянно боретесь.

— Не говори ерунды, я ничего не имею общего с этой дикаркой, — невозмутимо ответила Лин. — И я очень разочарованна своим учеником, что он выбрал из всех присутствующих… такую.

— Похожую на тебя.

— Похожую на какую-то дворовую дерзкую девку, которая укусит тебя просто потому, что ты проходила рядом. Надо было воспитать в нём чувство вкуса, чтобы не тянула к каким-то разбойницам.

— Ты ведь понимаешь, что описываешь себя в детстве? — уточнила спокойно Пейжи.

— Ничего общего.

— Ничего общего кроме всего. У вас даже взгляд один и тот же, разве что она эмоции свои не скрывает. И Лин, ты ревнуешь, не так ли?

— Я? Ревную? К мальчишке, который мой ученик? — фыркнула она. ­— Скажешь тоже.

— Знай тебя я не так хорошо, может быть и поверила в твои слова, но ты всегда была собственницей, которая исходит лишь из «моё-моё-моё», — спокойно, немного отстранённо ответила Мейжи.

— Глупости говоришь, — отмахнулась Лин невозмутимо.