— Да как тебя не услышать… — пробормотал я, глядя на него. — Слышу, как бы мне ни хотелось обратного…

— Давай, тебе пора закреплять результат. Ты хочешь стать сильнее? Ради Цури?

— Я хочу вернуть крошку Ки, — ответил с трудом я.

— Да хоть Чили, мне без разницы. Я раскрываю тебе технику, которая сделает тебя пусть не неуязвимым, но очень сложно убиваемым! Хочешь быть сложно убиваемым?

— Хочу поспать.

— И это будет, но давай, тебе надо идти и сражаться!!! Если хочешь помочь тем, кто тебе дорог, надо немного поднажать. Разгони в себе Ци, это поможет немного протрезветь, и вперёд за приключениями!

И он потащил меня на арену.

Да, я хотел стать сильнее, я хотел стать тем, кого побоятся даже тронуть. От которого будут прятаться враги, и которому никто не станет помехой. Не потому, что я хотел править миром или подчинять других своей воле, совсем нет.

Я просто хотел, чтобы меня перестали обижать, вот и всё. Хватит плодить своими злыми поступками несчастливых Иналов, ублюдки…

Поэтому… да, желание Гоя, такое жуткое, как мания больного, было довольно живительным пинком и заставило меня всё же взяться за голову. Я должен стать сильнее, если хочу, чтобы меня не трогали.

И перестали заставлять бухать, так как я уже забыл, как выглядит мир, который не качает, как на судне во время шторма.

Поэтому, последовав его совету, я начал усиленно гонять Ци, которая пусть и не могла полностью выветрить алкоголь, но её было достаточно, чтобы хотя бы чуть-чуть ослабить воздействие. Чёткость в движении, как и сила со скоростью, не вернулась, и я до сих пор ощущал ватную лень, хотя оно может было и к лучшему, но по крайней мере земля под ногами стала явно твёрже.

— Кто будет врагом? — спросил я, оглядываясь. Эта часть города явно отличалась от тех, где мы обычно ходим. — Только не говори, что меня опять будут пытаться ударить шваброй твои служанки.

До сих пор с содроганием вспоминаю, как мне кричали «уворачивайся», избивая черенками от швабр. Было обидно и больно.

— Да кто-нибудь твоего уровня, как обычно, но ты там постарайся, а то как-то обидно будет, если ты в начале споткнёшься и насадишься на свой собственный меч. Блин, прости, но я буду смеяться на твоих похоронах от такой глупой смерти.

— Спасибо, я знал, что на тебя можно положиться, — вздохнул я.

— Я такой, да… — отмахнулся он, разулыбавшись, будто я ему действительно комплимент сделал. — А вон и арена!

На этот раз он притащил меня в другую арену, которая располагалась в менее элитном месте. Она скорее напоминала клуб для подпольных боёв, где правило было только одно — трупы участников выбрасывать подальше.

— Это, конечно, не то место, где ты сражался, но здесь зато дерутся на настоящих мечах и могут отрезать тебе голову, если будешь неаккуратным, — подбодрил мартышкообразный меня голосом заботливого отца. — Постарайся сейчас прийти в чувства, так как снисхождения тебе не будет.

Я знаю, почему именно это место. Настоящие воины закаляются в бою, и лишь страх за собственную жизнь заставит тебя бороться в полную силу, перейти барьер, как говорила Чёрная Лисица. И тут же при этом алкоголь будет хорошенько тормозить мои крутые порывы, заставляя испытывать меньше страха и именно уклоняться, а не отпрыгивать.

Посмотрим. Мартышкообразный явно своеобразный учитель, но как знать, что у нас получится…

Помещение напоминало то, что было до этого, но куда более грязное, и народ здесь куда больше походил на приматов, причём как сами обезьяны, так и люди, которые здесь водились. По сравнению с ними Гой просто воплощение Хомо Сапиенса.

Ор стоял такой, что я не слышал даже голоса Гоя. Ему приходилось перекрикивать толпу, чтобы я услышал.

— Ты как?

— Чувствую себя куклой, — пробормотал я. — И сейчас усну, кажется.

— Это нормально, ты сейчас ещё и двигающейся куклой станешь, но, главное, не становись куклой для плотских утех, такое будет перебором даже для меня, — рассмеялся он. — Но если что, кричи «Жопу рвут», и я постараюсь тебе помочь.

— Ты специально выбрал такую фразу, чтобы у меня соблазна не было её произнести?

— Да, — радостно ответил он и подтолкнул меня к арене.

Я уже представляю, как меня там бьют, а я такой: «жопу рвут!!!».

А там как раз происходил мордобой, который подходил к своему концу. И, судя по тому, как мужик только что срубил девушке голову, и та покатилась по каменному полу, заливая его свежей кровью, я могу не успеть и выкрикнуть даже такую фразу.

— И побеждает Форч! А наша Звёздочка отправляется к праотцам на встречу!

В отличие от прошлой арены, в яме была дверь, через которую можно было туда попасть. Собственно, её же использовали и для того, чтобы утаскивать трупы, как я видел на примере.

— А я думал, у вас в городе подобного не практикуется, — проследил я взглядом за людьми, которые утащили труп.

— Ну так ты же в каком турнире будешь участвовать? Там тоже будут бои насмерть, — пожал он плечами.

— Просто…

— Это ужасно?

— Ну… — я невесело усмехнулся. — Наверное, глупо было ожидать, что в вашем городе нет подобных злачных мест.

— Ну, наверное, да, глупо, — согласился мартышкообразный. — Может мы с тобой и разные, но слабости у всех одни и те же практически всегда.

— Прямо-таки всегда?

— Я не знал ещё тех, кто смог бы избавиться от подобных проблем, как чревоугодие, жадность, прелюбодеяния и другие прелести нашей жизни, — усмехнулся он. — Без них и жизнь красок лишена, разве нет? К тому же, сюда все приходят добровольно, так что…

Так что всё на ваш выбор.

И, собственно, да, добровольно.

На моих глазах туда спрыгнули двое третьих уровней, которые устроили драку на кулаках. Мордобой длился минут десять, прежде чем один ухитрился с ноги сломать противнику колено, после чего добил его, свернув шею. Хотя насмерть бились не все: в одной из пар противник не стал добивать своего оппонента, отправив того в нокаут с пинка в лицо.

В течении всех тех трёх боёв, что прошли передо мной, участвовали в них исключительно люди. Ни одного обезьяночеловека я так и не увидел на арене.

— Жителям обезьяньего города запрещено участвовать? — решил я узнать сразу из первоисточника, хотя уже подозревал причину, по которой сражались только люди. Считай, битвы бойцовых собак или петухов.

— Нет, почему же, можно, но сейчас это уже считается неприемлемым. Да и смысл, когда можно купить человека и отправить его сражаться за себя? А ты как сам сейчас себя чувствуешь? Ещё пьян? — хлопнул меня по спине Гой.

— Чувствую себя не очень, — признался я. — Меня сейчас вырвет…

— Отлично, на, выпей ещё!

И заставил меня опрокинуть перед боем ещё полбутылки какого-то спиртового дерьма, после чего хлопнул меня по плечу.

— Вперёд! Твой черёд, надери им жопы!

И подтолкнул меня вперёд.

Да только из-за беспробудной пьянки меня так развезло, что я случайно запнулся и, вместо того, чтобы спрыгнуть в яму, в неё упал, отбив себе все руки и ноги под дружный хохот толпы. Ну смейтесь, смейтесь… посмотрим, кто кого ещё.

Едва я оказался на арене, как напротив меня тут же приземлился тот самый Форч, который убил до этого своего противника. Только выглядел он так, будто и не сражался до этого — скорее всего уже закинулся несколькими пилюлями, которые помогли ему восстановить силы и здоровье, которое он потратил в прошлом бою.

Крепкий, широкоплечий, чуть выше меня, пятого уровня и на той же стадии, что и я, он едва оказался со мной на одной арене, как начал источать силу, да такую, что становилось не по себе. Учитывая тот факт, что люди-обезьяны здесь были в основном четвёртого-пятого уровня, сейчас в их глазах он выглядел как какой-то маньяк-убийца или зверь, который готов порвать всех зубами.

Да только не для них было предназначено это устрашение, а на меня это практически никак не подействовало — я был слишком занят, чтобы замечать такие глупости: пытался подняться. После последней бутылки я неожиданно ощутил не то что слабость, а вообще отсутствие желания сражаться. Даже прогонка Ци уже не спасала.