Отойдя в сторону, она почти сразу бросилась целоваться, не успел я даже слова сказать, и на пару минут Цурико из меня пыталась высосать душу, запрыгнув на меня и обхватив ногами и руками. А после устроилась по-походному — раком с упором на дерево и ногами на ширине плеч. Задрала юбку и спустила трусы, и через мгновение по лесу начали разноситься уже знакомые «шлеп-шлеп-шлеп» с ее постоянным мычанием.

Уже через пару минут Цурико втянулась, сама двигаясь мне навстречу, мыча громче. А еще через минут восемь начала очень тихо попискивать и просить ускориться, пока не вздрогнула. Выгнулась в спине начала оседать. Мне опять пришлось ее поддерживать, чтобы тоже закончить начатое.

Я надеялся, что немного секса приведет ее в норму, ну там взбодрит, поднимет настроение, но Цурико, едва мы закончили, тут же расплакалась. Даже трусы не натянула обратно, просто села на корточки и расплакалась.

— Ты чего, Цурико? — присел я рядом.

— Ничего, — проплакала она мне в ответ.

— Выглядит как чего.

— Так глаза протри, — посмотрела она на меня заплаканными зенками. — Чего ты вообще прицепился ко мне?

Лол, блин, это кто к кому прицепился.

— В любом случае, ты чего такая кислая?

— Какая? — прищурилась Цурико, покосившись на меня.

— Грустная.

— Все думают, что виновата я, — буркнула она.

— Я думаю, что никто даже не вспоминает об этом, — не согласился я. — Если даже Мисуко схватили в воздухе. В воздухе! И их там было шестеро! Чего говорить про тебя-то тогда.

— Я… я не знаю… Я должна была заметить и… я облажалась…

— Да все облажались, если уж на то пошло. Даже те девчонки-разведчицы, что со мной были — их всех переловили. Все облажались, — и тихо добавил. — Ну, кроме меня, конечно.

Она посмотрела на меня в такими обиженными глазенками, что я прямо-таки не знаю. Ути-Пути-Тян, у тебя конкурент на горизонте.

Я не стал ей ничего говорить, просто чмокнул в мокрые соленые губы и прижал к себе — говорят, обнимашки помогают людям чувствовать себя увереннее. Так британские ученые сказали, а они херни не посоветуют. Ну и сиську помял, раз возможность представилась. Чего уж душеньку не порадовать?

Она молчала, хныкала, как отличница, получившая в первый раз четверку, пока наконец не успокоилась. Даже мою руку из-под своего топика не стала вытаскивать. А ведь забавно, да? Столько из себя строила, столько строила ведь… эх ты…

— Ну что, успокоилась? — спросил я минут через десять.

— Немного…

— Просто скоро мы летим дальше. И тебе бы немного привести себя в порядок, а то все глаза красные.

— Я всегда в порядке, — нехотя отозвалась она. — И ты ничего не видел!

— Даже твою голую задницу?! — ужаснулся я.

— Да пошел ты… — буркнула Цурико, поправляя на себе одежду, после чего добавила. — Я не слабачка.

— Да я верю как бы…

— Просто… просто чтобы ты понимал, здесь не любят вторых и не любят тех, кто лажает. Потому что если ты облажалась — значит, кто-то погиб, и, скорее всего, тебя с позором изгонят. А этот клан известен не только в этом городе, уже поверь.

— И ты испугалась, что тебя вынут нахрен?

Она поджала губы, обиженно надув щеки, после чего резко ответила.

— Да, испугалась! Имею право! Ты даже не знаешь, через что я прошла ради того, чтобы попасть сюда! Я жилы рвала, чтобы сюда попасть, и я очень дорожу своим положением! Ты просто не понимаешь, ведь ты не местный!

Ну вот и вся тайна — малышка Цурико испугалась, что ее выгонят, и впала в хандру. А я-то думал, что она получила какую-то моральную травму, а оказалось-то… пф-ф-ф…

— Клянусь, что если тебя решат выгнать, я замолвлю за тебя слово, и ты останешься в клане, — поднял я руку. — Мне теперь Мисуко должна.

Цурико с недоверием посмотрела на меня, после чего кивнула, отвернувшись и пытаясь скрыть свое смущение.

— Не думай, что я слабачка, Юнксу. Просто я действительно через многое прошла, чтобы получить здесь место. Через очень многое. Вырваться из моей деревни было не просто, особенно, когда тебя считают за дополнительную скотину, на которой можно пахать, а потом выгодно продать.

— Все настолько плохо?

— Ты хочешь знать, насколько все действительно плохо? — стрельнула она в меня глазами. — Родители долго думали, не продать ли меня в рабство, но решили, что пользы в доме от меня будет больше, чем от сиюминутных денег. Тебя устроит такой ответ по поводу того, насколько все было не очень?

— Думаю, да, многое стало яснее.

— Вот и отлично, — она развернулась и пошла к девчонкам, но остановилась и посмотрела на меня из-за плеча, тихо спросив. — Но ты точно замолвишь за меня слово, если что, да?

— Сказал же, — не удержался я от улыбки, заставив ее краснеть и убегать.

— Она еще такой ребенок, а девушке сколько? Двадцать пять? — вздохнула Люнь.

Ой, кто бы говорил, Люнь… ну ты-то куда…

***

Мягко говоря, наше возвращение вызвало у всех пристальное внимание. И дело было не в том, что мы пропали, совсем нет, как раз-таки наша группа вернулась достаточно быстро и без задержек. Но вот по лицам и молчаливости девчонки палились будь здоров. Они натянуто улыбались, были немногословны и всем своим видом показывали, что что-то произошло.

Но даже после Матери, когда казалось бы, что еще может произойти, меня ждал сюрприз.

— Зу-Зу, какого… какого хера?! Ты же должен был похудеть, а не набрать еще больше веса! Ты где так отожрался?!

Я смотрел на огромный пушистый ком, который с огромным трудом семенил в мою сторону, и понимал, что ему бы легче было перекатываться, так как теперь Зу-Зу был не енотом.

Он был шаром.

Зу-Зу не просто стал больше — он превратился в пушистый пуфик на ножках и был мне теперь как минимум по пояс. То есть я мог спокойно использовать его как мягкий стул или вовсе лечь сверху.

— Просто мы его немножко подкармливали, — призналась одна из девчонок, которая вышла нас встречать. — Он спустился к нам сверху и был таким голодным и грустным, так смотрел нам в глаза, что аж сердце защемило…

— Ага, и мы его немного покормили, — кивнула другая.

— Чем? Жителями этого города? — ужаснулся я.

— Ну нет, конечно же! — рассмеялась она.

— Не поймите меня неправильно, но это сколько надо съесть, чтобы отожраться до таких размеров?

— Ну его все мы понемногу подкармливали, — пожала одна из них плечами. — По чуть-чуть то та, то та. Но теперь смотри, как можно делать!

И с этими словами она… легла на Зу-Зу. Просто взяла и легла на этот пушистый шар.

— Он таким мягким и пушистым стал, что просто диву даешься!

Да я вижу. Я удивлен, что его вообще не завалили за это время. Я его специально в комнате прятал, чтобы не дай бог какая охотница на него глаз не положила и не сделала себе тулуп, а тут, оказывается, они его вовсе откормили!

— Он-то хоть по ступеням подняться сможет?

— Ну… — девушки переглянулись. — Мы ему лежанку на первом устроили, чтобы он не мучался.

— Ага, мучается он… — пробормотал я. — Ты совсем рехнулся Зу-Зу, от остановки сердца не сдохнешь?

Тот виновато посмотрел на меня и… втянул голову в мех, как черепаха в панцирь, из-за чего стал похож на огромный пушистый шар.

Ну охренеть теперь, конечно. И что мне с ним делать? Как путешествовать с таким пуфом?

Я подошел к нему поближе и потрогал мех. Слушай, а он реально мягкий и пушистый. Я даже не отказал себе в удовольствии лечь на него спиной, чтобы удостовериться, насколько Зу-Зу стал комфортабельным. Может в этом его суперсила? Становится удобным пуфиком, на который можно лечь?

Но шутки шутками, а Зу-Зу теперь действительно не поднимется наверх, и ему придется остаться здесь, внизу, и молиться, чтобы никто из девчонок не решил сделать из него рукавчики. Особенно учитывая тот факт, что рукавичек здесь теперь на весь клан хватит.

Я бы так и лежал на нем, конечно, потому что мягко и тепло, но надо было решить еще несколько вопросов, пока я не забыл.