И с кончика моего меча, осветив желудок, вырвался ледяной ветер. Такой сильный, что обжёг мне кожу и осветил холодным светом всё пространство вокруг. Он ледяным смерчем промчался по желудку, освещая кроваво-розовые стенки, замораживая слизь, что стекала, покрывая плоть инеем, заставляла синеть, замерзать.

И вся жидкость, что была внутри, вся кислота, которая разъедала кожу до мяса, в мгновение ока замёрзла, как лужа. Я едва успел оттолкнуться, чтобы не вмёрзнуть ногами, после чего приземлился на твёрдую поверхность.

Отчаяние сменилось надеждой. Я продолжал и кашлять кровью, лёгкие сводило судорогами, но решение было перед носом. Послышался гул, оглушающий громкий гул, который прокатился по теперь уже ледяной пещере, заставив всё сотрясаться, а я ещё раз выпустил Защитницу Снегов, закрепляя результат, ещё раз освещая пространство и промораживая всё сильнее.

Снаружи дракона было не убить, но я внутри, и здесь уже ничего не закрывает его тела. А значит…

Где тут сердце у суки? Всегда выше желудка, верно?

Я ещё раз взмахнул мечом, выпуская ледяной ветер и освещая себе путь, после чего бросился обратно в длинный пищевод, по которому и попал сюда. Всё вокруг задёргалось, начало переворачиваться, округу раз за разом оглашал громкий гул, а я упёрто начал пробираться через пищевод обратно, через плоть, которая сжималась, не давая мне выползти наружу.

Ну это ты зря…

Я ударил мечом, один раз, второй, третий, прорубая себе путь. Хлынула кровь, горячая, солёная кровь, которая начала заливать мне лицо, смывая кислоту, всё вокруг сжималось, но я ударами прорубался себе путь, как через джунгли. Я рубил и рубил, без остановки и жалости. Мне нужно было не выбраться, нет…

Это сука хотела убить меня, да?!

Я убью его. Завалю этого сраного дракона. Я дал ему шанс не жрать меня и уйти живым. Ну что ж, теперь я отзываю свою доброту.

Удар, удар, удар, и плоть, мягкая и податливая, рубилась, как масло. Всё вибрировало, гул превращался в рёв, сотрясающий всё вокруг. Иногда я выкидывал вперёд ледяной воздух, который освещал мне чуть-чуть путь, и в итоге достиг того места, где должно было находиться его сердце.

Я почувствовал это по концентрации Ци, по ударам, от которых всё вибрировало, по силе, которая окружала его. Сейчас оно билось быстро-быстро, в ужасе, страхе и агонии. Этот гул был рёвом дракона, и сейчас он ревел, понимая, что его жалкая жизнь оборвётся из-за вот такой вот букашки, как я.

И мне его не жаль. Нет, я упивался его болью и страданиями. Наслаждался, слыша этот гул, который исходил от могучего рёва твари, что прожила не одну сотню лет, наверное, а теперь вот так глупо погибала.

Я ударил морозом, осветив пищевод, который значительно расширил своими ударами, после чего воткнул меч в стенку и резко дёрнул, вскрывая мясо, а потом ещё раз, и ещё, проделывая проход к сердцу до тех пор, пока наружу не хлынула жидкость.

Всё затряслось, всё загудело, начало сжиматься, а я смотрел на округлый вжимающийся и разжимающийся кусок мяса, готовый его проткнуть.

В последний момент я передумал и ударами просто начал обрубать связки, на которых оно держалось, подсвечивая себе техникой Защитница Снегов.

Обрубал их с радостью и наслаждением, чувствуя, как в последний раз содрогается тело, и надеясь, что этой суке так же больно, как и мне.

Прости, дракоша, но на этом болоте может быть только один настоящий хищник.

С этой мыслью я перерубил основную аорту, на которой повисло сердце, и то шмякнулось вниз.

Гул неожиданно стих. Просто стало тихо, словно мне заложило уши. А потом всё тело вздрогнуло и замерло. А из сосуда хлынула кровь. Ударила таким напором, что едва не смыло меня обратно в желудок. Пищевод начал быстро заполняться кровью.

Всё, что мне оставалось, это подхватить сердце и пробираться наружу — ещё не хватало сдохнуть внутри, захлебнувшись в крови.

Я полз по узкому мягкому проходу в кромешной тьме, стенки которого неохотно поддавались. Его очень быстро наполняла кровь. Я оглянуться не успел, а она успела заполнить пищевод на одну треть, а потом и вовсе наполовину.

Последним рывком я наконец выбрался в пространство, где было побольше места, после чего скользнул вперёд и попал в ещё одну полость, где пахло гарью и тухлятиной. Рукой нащупал какой-то отросток, потом что-то острое, что практически сразу разорвало мне ладонь в кровь.

Пасть! Я в его пасти!

Встав на ноги и уперевшись спиной в нёбо, я призвал все свои силы и выпрямился. Пасть с огромным трудом приоткрылась, впустив свежий воздух в пасть, а с ней и потоки воды, которая тут же смешалась с кровью. Жадно глотнув свободы, я поднатужился, после чего выпрыгнул наружу, услышав, как хлопнулась пасть, щёлкнув зубами позади.

Я рухнул в воду мешком, глотнув не только воды, но и крови, которая теперь выливалась в воду. С трудом встал и огляделся.

Было тихо.

После такого боя было удивительно слышать абсолютную тишину. Я встал, задрав голову и пытаясь отдышаться.

Это… это было что-то с чем-то… Меня первый раз съели, как это ни удивительно, и я в первый раз буквально побывал на том свете и вернулся обратно… Мне было настолько плевать и не по себе, что я не сразу услышал, как меня окликает Люнь.

— Юнксу? — она позвала меня раз в десятый, наверное, но только сейчас я смог отозваться.

— Да, Люнь…

— Ты… как?

— Плохо, Люнь, очень плохо…

Я посмотрел на свои руки. С них практически полностью слезла кожа, обнажив свежую, влажную, кровавую поверхность. Отдельные участки кровили, будто там срезали кожу вплоть до мяса. И всё это великолепие поднималось чуть-чуть выше середины предплечья, где всё было покрыто волдырями.

Уверен, что ноги, да и тело, выглядят не лучше.

Я поднял из воды сердце, которое было похоже на ломоть мяса.

— Ты добыл сердце дракона. По идее, из него можно что-нибудь сделать будет. Какую-нибудь пилюлю прорыва или что-то в этом духе.

— Возможно, оно тебе поможет перескочить сразу стадию.

— Возможно… Надо вырезать у него всё остальное.

Я пытался согнать с себя апатию и какое-то странное чувство пофигизма, что получалось с трудом. Странно, ведь я уже столько раз едва не погибал, а здесь чёт как-то…

С другой стороны…

Вернувшись к лодке, я забросил себе в рот несколько пилюль, понимая, что шрамы всё равно останутся, но чем быстрее всё заживёт, тем меньше они будут.

С другой стороны, я убил дракона, а тут ещё рядом и туша краба валяется, из которой тоже можно что-нибудь вырезать. Почки, печень, желчный пузырь — да всё, что можно. Они все мощного животного и вполне сойдут на что-нибудь. Даже его усы, и те, уверен, можно будет куда-нибудь сбыть.

Что касается краба… думаю, тоже найду применение.

Но вот сердце…

Оно до сих пор источало Ци, причём достаточно сильно, чтобы это мог почувствовать и простой человек. Кстати, насчёт людей.

Я бросил взгляд на спасённого ребёнка, в котором угадывался… угадывалась…

— Ты мальчик или девочка?

— М-мальчик… — пробормотал он, забившись в угол лодки. Напротив него, будто сторож, сидел енот. Ах ты мой пушистый… жив. Ну хоть какая-то радость.

— Испугался он… — вздохнул я, чувствуя неприятное онемение, как результат работы пилюль. — Было бы чего пугаться. Из-за тебя нас чуть не сожрали.

— П-простите…

— Простите… — повторил я за ним. — Сиди здесь, пока я не закончу, иначе оставлю тебя здесь, понял?

— Да! — тут же пискнул ребёнок.

И я пошёл вырезать все оставшиеся части тел у тварей, при этом собирался вскрыть желудок крабомрази и посмотреть, чё он там проглотил. Глядишь, мешок с деньгами найду, что будет весьма кстати сейчас.

— Как ты думаешь, что за ребёнок? — спросил я, когда мы отошли от лодки.

— Я не знаю, Юнксу, но одет он хорошо, — заметила она.

— Да я тоже заметил, что совсем не бедно. И у него уже Уровень Становления стадии Окрепление Ядра на ступени четвёртой примерно, а мальчишке лет эдак шесть.