Даже против двоих Рей спокойно сражался. «Система» без проблем улавливала все движения, а его улучшенная реакция позволяла реагировать на любой удар. Его мысли двигались очень быстро, и он без проблем замечал возможность на контрудар. Вот после очередного удара один из них открылся, а другой только встаёт в изначальную стойку. Этого было вполне достаточно для Рея. Он бросился вперёд, пара ударов, и они оба распрощались с жизнями.

После этого Рей подошёл к тому, в которого врезался и который раскидал своих товарищей словно кегли. Он ещё не пришёл в сознание. И уже никогда не придёт. Рей предпочёл бы не добивать раненых, но рисковать жизнью ради того, чтобы потешить своё чувство жалости он не собирался.

Да и не почувствовал Рей от убийства безоружного ничего. Тот, будь на его месте, наверняка поступил бы так же.

Ещё одним живым противником был глава охраны. Он видимо пришёл в себя, пока Рей разбирался с другими. Теперь его лицо было изуродовано. На щеке не хватало куска кожи и мышц, Рей мог увидеть сквозь кровь кость и зубы. Часть кожи лохмотьями свисала вниз.

Но даже с такими повреждениями он стоял на ногах и даже держал меч, готовясь отразить удар. Человек, который так преданно относится к своей работе даже перед лицом смерти, заслуживает уважения. Но, к сожалению, Рей не мог оставить его в живых. Кажется, это был первый противник, к которому Рей почувствовал каплю жалости и симпатии.

Однако через несколько секунд тот уже мёртвым падал на землю. Жалость жалостью, но дело надо завершить. Весь бой с шестью воинами занял около двух минут, хотя для Рея он продлился гораздо дольше.

Больше в коридоре никого не было. Место перед дверьми представляло из себя картину из фильма ужасов — повсюду лежали трупы, пол залит кровью.

Оглядевшись в поисках противников и не найдя их, Рей зашёл в комнату.

Это была очень большая комната. Огромный мягкий ковёр, в ворсе которого у Рея тонули ноги. Покрытые тканью стены, картины на них. Кровать с балдахином тёмно-красного цвета и размером с две кровати у Рея в комнате (а та была немаленькой). Множество всяких тумбочек, стульев, диванов, огромнейший камин.

А у самого окна стоял большой деревянный стол, около которого сидел Родзи собственной персоной. За столом сидел старик. Они смотрели на него с интересом. Но если в глазах Родзи, несмотря на его спокойное лицо, Рей с удовлетворением видел страх, то старик был абсолютно спокоен. Казалось, что эти наполненные сталью холодные глаза не способны передавать эмоции.

Что ещё удивительнее, так это то, что старик, завидев Рея, улыбнулся ему как старому другу.

— Вижу, что последняя линия моей обороны была сломлена с минимальными усилиями и теперь мой враг стоит прямо передо мной. Ну что же, — он облокотился на спинку стула и сложил руки домиком, сплетя их в замок. — Добро пожаловать, Рей. Может поговорим или сразу будешь действовать?

Многие люди перед смертью пытаются торговаться, будь то короли или обычные проходимцы. Мало кто хочет отказываться от жизни, если она лучше, чем быстрая смерть. И чем лучше человек живёт, тем больше он готов за неё отдать. В конце концов, человек, что создал свои богатства может создать их ещё раз, но вот жизнь обратно уже не вернуть.

Поэтому Рей не удивился, услышав предложение о переговорах. Но и вести он их не собирался.

Рей медленно зашагал прямо к столу. Он их убьёт в любом случае. Они оба вызывают у него отвращение и их поступок равносилен тому, что они бы сделали это с ним самим. Поэтому единственным наказанием, что они заслужили за совершённое, была смерть.

И чем ближе он подходил, тем испуганнее выглядел Родзи. А вот старик даже не изменился в лице.

— Значит разговоров не будет? — усмехнулся старик. — Тогда ответь мне на вопрос, ты действительно готов угробить обе семьи ради успокоения собственного эго?

— Не обе, всего лишь одну, — ответил Рей.

— Обе, — покачал старик головой. — От наших денег зависит их дом. Если мы умрём, нашим потомкам не будет смысла платить за них.

— Не беспокойся, я и их убью.

— Тогда деньги не достанутся никому.

— Они достанутся ближайшему родственнику, то есть Адель.

— Да неужели? — наигранно приподнял старик брови. — А кто сказал, что она наша родственница?

Это заявление заставило его остановиться прямо около стола.

— Она его дочь, — сказал уже не так уверенно Рей.

— Моя? — хохотнул Родзи. — Это ты так решил?

— Завались, — Рей ударил Родзи в лицо навершием меча. Послышался хруст, брызнула кровь и Родзи свалился со стула.

Рей вновь посмотрел на старика. Тот бы абсолютно спокоен. Настолько, что теперь уже Рею становилось не по себе.

— Рей, я вижу ты действительно удивительный человек. И довольно сильный. Пробрался в дом через барьер и сигнализацию на заборе, убил моих лучших телохранителей в тот момент, когда они должны были меня вывести от сюда. Я не удивлюсь, если там ещё трупы обнаружатся. И я ещё отправил все остальные силы караулить первый этаж, наивный старик что не смыслит в тактике. Но покажи себя и со стороны умного человека, ответь мне на вопрос.

— Какой?

— Кто хуже, тот кто покупает чью-то дочь или тот, кто её продаёт?

Рею не нравилось в какую сторону идёт разговор. Но и остановить он этого уже не мог. Ему необходимо было знать всю правду.

— К чему ты клонишь?

— Неужели ты думаешь, что никто не знал о том, что мы тра…м Адель?

— Бабка её знала, — словно оправдываясь, ответил Рей.

— И всё? Ты веришь, что об этом знала только та карга? Неужели ты веришь, что мать Адель не заметила, как её дочурка в детстве иногда еле как сводила вместе ноги? Или что она старается не сталкиваться с нами. Может Палома не заметила, как поведение её дочери меняется с нашим приездом? Ты действительно считаешь, что это возможно?

Старик буквально сверлил его взглядом.

— Если тебе этого мало, то могу рассказать тебе о том, как мать Адель требовала у нас больше денег. Это произошло, когда мой сын первый раз тра. ул эту девчонку, ей тогда лет десять было.

— Пять, — машинально поправил его Рей.

Старик улыбнулся.

— Да, верно. Мать тогда требовала денег у нас. Говорила, что Жаклин, одна из лучших ищеек, может заметить очень много странного. Разве это не прелестно? — развёл он руками. — А ты не интересовался, почему мать Шанни не даёт той дурёхе жить в родовом поместье? Почему она старается её держать от нас подальше? Хотя признаться честно, Шанни ни меня, ни Родзи не влечёт, но всё же? Или почему Жаклин, одна из лучших ищеек в группе расследований, не замечает очевидного? Весь дом словно оглох и ослеп к Адель.

— Это не отменяет того, что вы тра. ли родную кровь.

Улыбка старика стала ещё шире.

— А ты знал, что Палома была той ещё шлюхой? Она даже со мной спала. И с моим сыном. И с многими теми, кто бывал у неё в доме. Словно она не могла не почесать своё чрево с каждым встречным.

— Намекаешь, что дочь не Родзи?

— Ты слышал историю о том, что мы лишили их наследства? — игнорируя его вопрос, спросил старик.

Рей кивнул.

— И ты, наверное, слышал, что мы согласились отдать им двадцать процентов за их связи?

Рей вновь кивнул.

— А то, что в эту цену входила и сама Адель, знал?

Его улыбка становилась всё шире. Рей, даже не осознавая этого, напрягся.

— Или то, что она буквально принадлежит нам?

Старик выдвинул одну из полок стола и вытащил пергамент. Очень знакомый Рею пергамент, тот, который он уже видел и даже сам подписывал. Старик толкнул его на край стола, чтоб Рей мог увидеть написанное. Рей бы не хотел видеть этот пергамент. Он не хотел верить в существование этого пергамента. Этого прямого доказательства того, что миру перед его глазами есть ещё, куда падать.

— Ты знал, что Адель — раб?

Рею стало холодно. Его буквально пробирал озноб. В голове у него творилось хрен знает что. Он посмотрел на листок, что лежал перед ним. В прошлом он не мог разобрать, что там было, но сейчас это не составило труда.