Понимая, что надо что-то делать, Джек озадачено посмотрел на остальных и встретился взглядом со стилягой. Тот, в свою очередь, воспринял взгляд Джека иначе. Он кивнул и шагнул к медсестре.

— У нашего друга пошла кровь из носа, и он потерял сознание, когда увидел своего товарища в таком ужасном состоянии, — улыбнулся ей Стиляга, подходя ближе и бодро отсчитывая купюры. — не могли бы вы сохранить в тайне этот его позор, да и убраться здесь за ним. А мы уже сами его приведём в чувство и заберём отсюда.

Что могла ответить медсестра тем, кто её этим же вечером может спокойно изнасиловать, а потом прирезать?

— Да, конечно… с… с кем не бывает… — пробормотала она испуганно.

— Прошу вас, возьмите, за неудобства, — всунул ей в руку деньги Стиляга, после чего мягко вывел за дверь.

Надо было что-то сказать. Джек это ощущал практически физически, но слова в голову не лезли от слова совсем. Ему пришлось значительно напрячься, чтоб выдать что-нибудь вразумительное.

— Надеюсь, с этим вопросом у нас покончено, — хрипло заявил он, после чего огляделся.

Всё вышло гораздо хуже, чем он планировал. С другой стороны, все бразды правления вроде как теперь в его руках, а это значит, что со своей задачей он справился, а там уже будь что будет.

***

Мария не выходила из пентхауса ни разу с того момента, как её оставил здесь Томас. Сама она о страшной новости узнала лишь под утро от Джека.

Как только Мария очнулась в комнате девочки, она первым делом бросилась вниз на улицу, но, кроме осколков стекла на асфальте, ничего и никого не нашла. После этого вне себя от ужаса она бросилась обратно в квартиру, где начала пытаться дозвониться до Томаса, чтоб сообщить ему о жуткой новости. Уже в тот момент, когда он не взял трубку, Мария почувствовала холодок в сердце — предчувствие неожиданно ожило, нашёптывая, что что-то происходит. Так и не дождавшись ответа от любимого, она позвонила Джеку, чей номер оставил Томас, но тот лишь грубо ответил, что ему сейчас не до этого, и бросил трубку.

И начались одни из самых долгих часов в её жизни. Она не находила себе места, слоняясь по квартире по первому и второму этажу. Её всю крутило от страха, непроходящего волнения, которое копошилось у неё в животе. И от этого не было спасения, кроме хоть малейшей новости.

Мария никогда не была из тех, кто мог почувствовать угрозу или надвигающиеся проблемы. Нет, её интуиция была самой обычной и не выходила за рамки нормы. Однако утром, в тот момент, когда зазвонил телефон, её сердце едва не остановилось. Она не могла объяснить, с чем это было связано, однако желания отвечать на телефонный звонок не было. Сознание буквально кричало, чтоб она не брала трубку, иначе горько пожалеет об этом.

Потому что подсознательно Мария уже знала — всё уже произошло.

— Да? — она с трудом пыталась сохранить в голосе спокойствие, однако удавалось ей это с огромным трудом. — Дом мистера…

— Это Джек, — сухо ответили с той стороны. — Мария, ты?

— Да, я, Джек. Что-то случилось? — её сердце бешено забилось.

— Случилось. Не выходи из пентхауса, запри дверь и вообще не высовывайся. К тебе…

— Джек, Соня пропала, — быстро сообщила она. — Она выпрыгнула в окно и исчезла. Я… я смотрела на улице, но никого там не было!

Повисла секундная тишина, после чего послышался голос Кассандры. Той вредной женщины, которая вызывала у Марии раздражение. Но сейчас её голос вызывал какую-никакую, но уверенность.

— Это Кассандра. Слушай внимательно, Мария. Никому не открывай, кроме наших людей, поняла? Придёт конкретно Джек и покажет тебе тех, кому можно открывать, поняла?

— Кассандра, Соня убежала! Она…

— Я знаю, Мария, — ответила та. — Мы уже поняли это. Я хочу тебе сказать, что на Томаса напали. Можешь посмотреть по новостям, что там произошло.

— Как он?!

— Мы не знаем, но сообщим, как только что-то станет известно.

С тех пор Мария не покидала пентхауса. Она тихо плакала от страха и не выпускала из рук Эйко, тем самым скрашивая своё одиночество и стараясь отвлечься от происходящего. Можно сказать, что маленькая радостная девчушка, что с огромным удовольствием ползала по квартире и жевала чужие волосы, пытаясь выговаривать слова, стала для неё единственным собеседником и возможностью не чувствовать себя самой одинокой девушкой в мире.

В эти дни она ещё чаще молилась о здоровье её любимого, всё сильнее отдавалась вере, чтоб получить хоть какую-то силу в те мгновения, когда неизвестность стала одним бесконечным кошмаром.

А потом к ней приехал Джек. Хмурый, расстроенный и не сильно разговорчивый.

— Томаса нашли, Мария, — но, увидев, как она буквально расцветает, хмуро добавил, — только, боюсь, радоваться нечему.

— Но он жив? — замерев, спросила она.

— Жив.

— Тогда остальное неважно! — едва ли не выкрикнула она. Даже если он без рук и без ног, он всё равно жив!

— Важно. Он в коме, Мария, и вряд ли вообще придёт в… — Джек поджал губы. Один его глаз нервно дёрнулся, после чего он шумно выдохнул. — Всё хуёво. Собирайся, я отвезу тебя к нему. И возьми Эйко. А парни пока стекло заменят.

Внутри неё всё обвалилось, хотя казалось, куда ещё сильнее. Мария ехала в больницу как на похороны. Что она там увидит? Полуживой труп, не похожий сам на себя? Или Томаса, который спит, но уже никогда не проснётся? Он умрёт? Он выживет? Что будет?

Мария не замечала, а может быть и не хотела замечать, как что-то безвозвратно меняется в её мышлении. Что-то очень важное, но совсем незаметное на первый взгляд.

А когда увидела Томаса, просто разрыдалась. Он был весь побитым, не похожим на себя, бледным. Ей показалось, что в этот момент весь мир просто исчез. Джеку пришлось её под мышки тащить до ближайшего стула, на который он её и опустил, после чего оставил одну. А Мария этого и не почувствовала. Тот участок времени просто выпал из её реальности. Она ревела уже даже не от горя, не от понимания, насколько всё плохо, а просто потому что.

Потому что.

Самое странное объяснение, которое может быть, но именно оно лучше всего описывает суть. Она плакала, потому что хотела плакать. И не пыталась взять себя в руки, так как даже не задумывалась на этим. Это было хуже даже того, когда её насиловали в сарае. Там ей было плевать, а здесь…

— Как же так… как же так… — она бормотала, поглаживая его руку, наклонялась, чтобы поцеловать, почувствовать запах, так как боялась, что в следующий раз этого сделать ей уже не удастся. — Томас… зачем ты поехал… почему ты не догадался… не подумал…

Для Марии всё стало предельно ясно. Не бывает совпадений. Не бывает случайностей.

Это долгое томительное ожидание, когда ты ждёшь, ждёшь, ждёшь, теряешь бдительность… И Маркус уехал не просто так. А потом неожиданно Кассандра рожает раньше срока. И такая удачная засада, именно в эту ночь, именно на этой дороге.

Всё было разыграно изначально. И как это ни прискорбно, Томас этого просто не заметил. А Марии не оставалось ничего иного, как оплакивать его участь не в силах помочь. Лишь чуть позже она взяла себя в руки, хотя душу рвало на части.

— Если ты всё, мы подкинем тебя до дома, — раздался голос Джека за её спиной.

— Ещё минутку, если позволите, — тихо, немного хрипловато отозвалась Мария.

— Да хоть час, — пожал он плечами. — Херово вышло с этим всем…

— И всё из-за меня… — пробормотала она.

— Не парься, Томми знал, что кончит подобным образом.

— Но он ещё жив! — неожиданно вспылила Мария, после чего устыдилась собственной реакции и добавила тише. — Он ещё жив.

— Это не жизнь, это пародия на неё, — буркнул Джек. — Даже приди он в себя, не факт, что вообще вспомнит что-нибудь.

— Прошу, прекратите, — негромко попросила она.

— Сорян, я… — вздох. — Мне тоже тяжело, а так вроде и легче, когда типа дерьмом всё поливаешь. Ну типа это… как там…

— Пренебрежительное отношение, — негромко подсказала она.

— Типа да, как… дистанцируешься, вроде говорят… А, чёрт, — вздохнул он. — Пиздец, это же надо было так запропасть-то…