— И всё же, просто я волнуюсь…

— Не доверяете мне? — усмехнулся я.

— Доверяю, но… — Мария задумчиво посмотрела на меня, после чего улыбка тронула её губы. — Если только на часок. Один часок, Томас.

— Один часок, Мария дель Кармен. Если что, я вас всегда подвезу до дома.

А направлялись мы, естественно, не ко мне в штаб домой, где нянька сидела с Эйко, а в отдельную квартиру. Одну из моих квартир, которые были приспособлены на разные случаи жизни. Причём располагалась именно эта квартира не на задворках мира, а вполне себе ближе к оживлённой части Нижнего города.

Когда мы остановились, Мария с интересом рассматривала дом.

— Вы здесь живёте?

— Иногда, — немного слукавил я. — Больше времени провожу на работе. Там же у меня и квартира. Вторая.

— Да вы богач, — улыбнулась она.

— А то! — гордо приподнял я подбородок, усмехнувшись.

Поднявшись наверх, мы попали в неплохо обставленную комнату, не выглядящую пустой и безжизненной. Неплохо обставленная, двухкомнатная, она отличалась от остальных квартир. В первую очередь тем, что те представляли из себя едва ли не форт с запасами еды и оружия, которым можно было воспользоваться. А здесь максимум пистолет-пулемёт под половицами, да еда быстрого приготовления. Всё же проводить вечер в квартире, когда рядом с тобой лежат ящики с консервами или патронами не слишком романтично.

— У вас здесь уютно, хотя… кажется, будто здесь не часто живут, — окинула Мария взглядом зал.

— Я уже говорил, больше провожу времени на работе, чем здесь, если честно.

— А кажется, что был здесь всего несколько раз. Но здесь уютно, — улыбнулась она.

— Мне тоже нравится. Ну что, по киношке?

Естественно, до конца кино мы не досмотрели. Не думаю, что это было неожиданностью для Марии, и это точно не было неожиданностью для меня, но если в начале фильма мы просто сидели рядом, то к первой трети уже притёрлись друг к другу, а ко второй трети я её поцеловал.

В лоб, правда.

Она немного удивлённо посмотрела на меня, после чего улыбнулась и сама потянулась вперёд.

Это было нельзя сравнить с поцелуем Ишкуины. В отличие от той, этот был сначала слабым, словно чистый и невинный интерес, который набирал обороты, становился всё более жадным и любопытным. И, в отличие от поцелуя с Ишкуиной, он не был голодным, словно мы пытаемся друг друга съесть, будто поглотить друг друга. Нет, мы лишь пробовали друг друга, здесь не было похотливого желания, лишь хотелось почувствовать её несколько ближе не только душой, но и телом.

Запах Марии нельзя было сравнить с чем-либо другим. Совершенно другой лёгкий аромат её тела словно приглашал попробовать её всю.

— Может… переберёмся куда-нибудь в другое место? — предложил я, оторвавшись на неё. — На диване будет жёстко.

Мария лишь кивнула, а в глазах уже горели огоньки страсти. Она была не сильно похожа на себя сейчас. Совершенно другой человек словно.

Мы медленно перебрались в спальню, где Мария предстала передо мной в новом своём образе. Всё та же девушка, казалось, бы, но всё равно другая. В спальне, где свет падал только из окна через шторы тусклыми лучами, она отстранилась от меня, после чего с улыбкой, немного неуверенной, начала раздеваться, открывая передо мной всю себя.

Часть я уже видел, но когда очередь дошла до нижнего белья, моё сердце замерло, если честно. Да, я видел Ишкуину, но тогда у меня было лишь желание, похоть, и она представлялась передо мной не больше, чем случайный человек. Но Мария мне была близка по душе. И видеть обнажённой ту, к которой ты неровно дышишь, было несколько удивительно и необычно.

Когда спал лифчик и показалась её грудь, я не мог отвести даже взгляда, если честно. Её формы можно было отнести как к немаленьким, так и к привлекательным. Красивым. А потом на пол полетели и трусы, после чего красная, как рак, Мария, не спешащая прикрываться, стояла передо мной, словно рождественский подарок, позволяя увидеть себя всю. Она была словно иной и… кажется, я понял, что Ишкуина имела ввиду под лопухами, но меня это ни капельки не смутило.

— М-может и вы разденетесь? — тихо спросила она.

— Э-э-э… да, пожалуй…

И вот мы уже оба голые, стоим и смотрим друг на друга, как бараны на новые ворота. Но… чёрт, как же она красива… И татуировка… не хочу признавать, но она лишь добавляет Марии чего-то… пикантного, интересного, делая её ещё более необычной.

Инициативу проявляет мужчина, да?

Взяв себя в руки, я первый подошёл к краснеющей Марии, после чего приложил к её щеке ладонь, приподнял голову к себе и поцеловал. А после… а после всё пошло само собой, будто тела сами знали, чего хотят и что надо делать.

Вскоре мы уже были на кровати. Мои руки гуляли везде по её телу: тонули в волосах, задерживались на груди, чтоб прочувствовать её мягкость, по её талии, от чего она покрывалась мурашками, по гладким бёдрам и в сокровенном месте, из-за чего Мария инстинктивно сжимала ноги, а потом словно через силу их раздвигала.

Я чувствовал дрожь в теле Марии. Она не пыталась от меня уползти или оттолкнуть, но страх чувствовался на уровне эмоций, как ты чувствуешь чью-то печаль.

— Вы прекрасны, Мария, — тихо шепнул я. — Знаете об этом?

— Спасибо, — очень тихо, будто боясь разбудить кого-то, ответила она с неуверенной улыбкой, глядя мне в глаза. — Вы очень добры.

— Не бойтесь.

— Не боюсь, только… осторожнее, хорошо?

Да, я читал литературу на эту тему, чтоб не быть нулём. Уж анатомию девушек знаю, одно с другим не спутаю. И именно поэтому понимал, что для той, кому страшно, подобное становится испытанием, а не наслаждением. Поэтому пусть уже и в готовую Марию я входил очень медленно и осторожно, наслаждаясь той самой особой близостью, самым первым моментом, когда ты погружаешься в совершенно другой мир. Когда ты с человеком не просто трахаешься, а именно любишь его. Занимаешься любовью.

Мария напряглась подо мной, немного выдохнула и расслабилась.

Приняла в себя и, кажется, немного успокоилась. Мы взглянули друг другу в глаза и улыбнулись. Кажется, я ещё никогда не был так близок с человеком. Не чувствовал его страха, волнения, желания и любви. А ещё какого-то счастья, сравнимого с солнышком в темноте, и облегчением, которое виднелось в глубине её глаз.

И вновь слились в поцелуе.

Мария была прекрасна во всех отношениях. И пусть мы закончили куда быстрее, чем показывают в фильмах, когда там умудряются растянуть всё на час, мы были счастливы. Нам было хорошо, и мы, прижавшись друг к дружке и глядя в потолок, тяжело дыша, наслаждались теми мгновениями, которыми нас наградила жизнь.

— Знаете, Томас, — начла она весёлым голосом. — А я вас люблю.

— Классно, — растянулся я в улыбке.

— А вы меня?

— Ну-у-у… вы не вызываете во мне антипатии, — задумчиво произнёс я.

— И всё?! — возмутилась она.

— Нет, не всё! — я резко перевернулся и оказался сверху неё, поцеловав Марию в губы — А ещё я вас люблю. Вы первый человек, которому я это говорю.

— Вы тоже первый, кому я это сказала, — она задумчиво посмотрела куда-то в сторону. — Кроме моих родителей, бабушки, дедушки, двоюродного брата, тёти…

— Да ну вас! — я укусил её за нос, на что она рассмеялась.

— Ага! Не только вы умеете дразниться!

— Я ещё не только это умею, Мария дель Кармен!

Да, за эту ночь я ещё не раз показал, что я действительно умею. И что умеет она. Стыдно признаться, но в конце концов я внял совету Ишкуины. Начав за здравие, закончили мы жёстко. Я не был секс-гигантом, доводящим девушек до визга одним касанием, да и у Марии был печальный опыт, но мне удалось целых два раза заставить вскрикнуть её громкое «ОЙ!», покрываясь мурашками. И это «ой» было, наверное, самым счастливым моментом, после которого она смотрела на меня с таким обожанием, что я был готов растаять.

***

Свет пробивался через шторы, не доставая до кровати. Сегодняшний день обещал быть поистине очень солнечным и тёплым. Я нехотя с улыбкой смотрел в потолок, на удивление выспавшись. Смотрел, как просыпается Мария, садится ко мне спиной, после чего оборачивается, смотрит на меня с улыбкой и совершенно другим взглядом.