— Я настолько возмущена, что не передать словами, молодой человек. Могу лишь краснеть от негодования, — выпятила она грудь, причём добрую, хорошо подчёркнутую одеждой. И при этом улыбалась, будто сама просила ещё раз повторить этот трюк.

— Идёмте, возмущённая личность. Позвольте мне загладить перед вами вину, — потянул я её за руку с улыбкой.

— Ведите. Сегодня я во имя Света готова простить вас.

***

— Хера он её засосал… — пробормотал Джек, наблюдая за тем, как его босс прижал к себе девушку и поцеловал. — Он ей там желудок через рот не высосет?

— Не зассал и засосал, — кивнул Воля, сидевший на водительском кресле и наблюдающий эту картину с таким же интересом. — А у Мясника с прошлого раза отросли яйца… — получив взгляд от Джека, он слегка закашлялся. — В смысле… в хорошем смысле… ну, он же, мол, стержень показал свой сейчас. Сразу показал, кто мужчина.

— Чую, кто-то стержень свой ещё раз покажет, но уже вечером, — пробормотал Левак, сидевший на втором ряду. — Трахнет её, как пить дать. Вон как подминает её.

— А она и рада, — хмыкнул Джек. — Не вижу досады на её мордашке.

— Да ладно, все мы заем что каждая баба хочет быть выебана по гланды, — усмехнулся Воля. — Только и ждёт, чтоб какой-нибудь альфа ей засадил.

— Фемки с тобой не согласятся, — заметил Левак.

— Потому что им никто не даёт в здравом уме. Вот и бесятся.

— Может мне тоже пойти и отдаться свету?.. — пробормотал Левак. — И потом хорошенько исповедаться с какой-нибудь монашкой? А то, смотрю, у них под светом сиськи больше растут.

— Может это единственный экземпляр, — пожал плечами Гурман, после чего включил рацию. — Гурман всем, приём. Так, парни, внимание, вопрос жизни и смерти. Монашки в храме Света все такие секси, как та с боссом, или нет?

Ответы не заставили себя долго ждать.

— Я видел, там у одной сиськи явно от бога даны, а на лицо милашка.

— Так она же полненькая.

— Так зато личико, сиськи, глазки в топе.

— Есть норм монашки, но слышал, там часть поёбаная предками.

— Хуйня. Они там все чистые.

— Ты, чьорт, гинеколог? Проверял? Туда прятаться идут.

— Короче, ясно, — подытожил Джек, заканчивая споры по рации. — Храм — это кладезь красивых девок под балахонами.

— Факт того, что это монашка, даёт плюс двадцать к красоте, — сказал кто-то по рации, и все рассмеялись.

— Особенно если это похотливая монашка, — добавил кто-то, поддерживая веселье.

— Парни, он её ещё раз засосал, — раздался в рации голос. — Кажется, она отбивается от него.

Все забыли сразу же про тему монашек и направили свои взоры на парочку.

— Какой отбивается? Она там для виду же дёргается. Смотри, сама, сука, прильнула хитрая, — фыркнули в рации. — Течёт вся.

— Бля, она горячая, — вздохнул Левак. — Я уже стояк словил.

— Мяснику это не скажи. Он тебе стояк на ломтики порежет и скормит за свою няшку, — хмыкнул Воля. — Так, ладно, они такси ловят…

— Ага, — кивнул Гурман. — Парни, они в такси, так что давайте, заводимся и поехали потихоньку. Долг зовёт.

***

Про Мари я мог сказать только одно — она была для меня чем-то вроде душевной зарядки, которая поддерживала во мне те части души, что вытравливались работой. Я бы сравнил её с Соней и Эйко. Рядом с ними я чувствовал себя живым с иной стороны, будто в душе появлялся какой-то другой смысл жить и стремиться. Не ради достижения цели, а ради того, чтоб чувствовать их рядом.

— Так, значит, вы не знали, — улыбнулась Мария, глядя мне в глаза.

— Мария, я не биолог, — усмехнулся я. — Я много знаю, но не всё.

— Но это же довольно известная информация!

— Нет, сколько пингвины высиживают яйца — не то, что известно всем и каждому, — возразил я. — Это как если бы я спросил вас, какие этапы обработки обходят листья коки, чтоб стать под конец кокаином.

— Это ужасная информацию, — поморщилась она. — Если об этом все забудут, мир только станет лучше.

— Не скажите. Наркоманы, которые хотят кайфа, перейдут на соли для ванн.

— Соли… для ванн? — удивилась Мария. — Это такой наркотик.

— Ага, — кивнул я.

— Почему они так называются?

— Потому что это соли для ванн.

— В смысле, прямо соли для ванн? Которые добавляют в воду?

— Да. Не всегда именно для ванн, но немало в своё время позиционировались именно для этого.

— И их употребляют? — удивилась она не на шутку.

— Да, — пожал я плечами. — Если кокаин или та же марихуана натуральные, то там чистая синтетика. Её можно изготовить очень быстро и без каких-либо проблем. Собаки его не чувствуют, в моче сразу не найдёшь, требуются специальные анализы.

— Вы словно гордитесь этим изобретением человечества, — покачала она головой.

— Да я бы не сказал так.

— И… её продают как соль для ванн, — подытожила она.

— Да. Или как порошок для одежды. Или как ещё что-нибудь. Это обычная химия, схожая по строению с другими наркотиками, да и по эффекту тоже. Правда, потом ты начинаешь забывать всё: себя, друзей, имена, как говорить и так далее, но… чего не сделаешь ради кайфа, верно?

— Я не люблю такой сарказм, — вдохнула недовольно Мария. — Он злой. Эти люди…

— Бедные, я знаю. Давайте лучше не будем об этом. Это вечный спор, кто виноват. Незачем портить встречу подобным.

— Хорошо, — согласилась Мария, хотя я прямо видел, как её внутренний свет так и просится наружу, чтоб просветить меня о том, как правильно прощать, что свет в каждом из нас и так далее.

Видимо, из-за того, что я наркобарон и все это знают, большинство споров со мной у всех сводится к тому, хорошо наркотики или плохо. Будто наркотики могут быть хорошими. Это, наверное, как с какими-то работниками спецслужб или теми же стюардессами, которым задают одни и те же вопросы, заводят одни и те же разговоры, потому что всех интересует одно и то же. И ты потом просто устаёшь отвечать, так как повторяешь из раза в раз одни и те же слова.

— А куда мы едем? — её любопытная мордашка стала, как радар, крутиться, осматривая окрестности. — Я редко бываю в Нижнем Сильверсайде. Нас предостерегают сюда ходить.

— Правильно делают. Хотя, по правде сказать, здесь не так уж и опасно. Не опаснее обычного города. Здесь тебя не пристрелят просто так на улице и не будут грабить среди бела дня на людях.

— Но в подворотнях же будут.

— Так в подворотнях везде грабят, — усмехнулся я. — Здесь не сильно отличается криминогенная обстановка от других мест. Выше, но не так, как это любят показывать.

— Вы так говорите, будто это вариант нормы, — возмутилась она.

— Нет конечно. Просто здесь не сильно опаснее, чем везде. Кстати, мы приехали, — кивнул я на вход, около которого остановилось такси. — Кабаре.

— Я слышала о таком… — протянула она задумчиво, глядя на вход.

— А сегодня ещё и увидите своими глазами, Мария. Вам понравится.

— Это как кабак?

— А вы бывали в кабаках? — удивился я.

— Конечно нет, — замахала она руками. — Как вы могли подумать такое?! — и тут же, ТУТ ЖЕ! добавила тихонько и быстренько. — Да.

Да так скромненько, что ни дать ни взять невинная дева в исповедальне.

— Чего? Вы же только что сказали, что не бывали там!

— А потом тут же призналась! — оправдываясь, воскликнула Мария. — Так что не считается!

— Да вы наглая врунишка, Мария дель Кармен! — возмутился я.

— Неправда! — запротестовала она. — Если сразу призналась, то не считается! Протестую!

— Протест не принят, — отчеканил я. — Суд присяжных объявляет вас виновной!

— Там всего один присяжный! Суд предвзятый!

— Поздно! Виновны! Выходим! — скомандовал я. — Буду вас конвоировать.

Со смехом, присущим, наверное, только тем, кто забыл вообще обо всех проблемах мира вокруг, мы вылезли на улицу под ручку, продолжая развлекать друг друга. Прошли мимо немного странно поглядывающих на нас охранников, вошли внутрь и попали в тёмный коридор, освещённый специально блекло, чтоб соответствовать атмосфере. Прошли дальше и попали в тёмный зал. Большинство столиков стояло в центре у сцены, но были ещё столики и у стен, где кресла полукругом располагались перед столом. Туда мы и пошли, чтоб не сидеть у всех на виду.