— Я… кажется, знаю эту историю… — пробормотал я, пытаясь вспомнить, где же это мог слышать.

— Не пытайся вспомнить, дружок, — посоветовала Ишкуина. — Ты не сможешь вспомнить, откуда её знаешь.

— Тебе откуда знать? — прищурился я.

— Вернёмся к истории, Томас, — улыбнулась Ишкуина дразняще. — Жили-были боги, которые хранили мир. Добрые, плохие, злые, подлые, пошлые, наивные, великодушные, жадные… разные. Они хранили этот мир и направляли всякий сброд туда, куда нужно. Была гармония и процветание, мир и вообще всё отлично. Живи — не хочу. Но боги просчитались — где есть люди, там всегда будут проблемы, потому что они не могут сидеть на месте, когда есть что захапать себе. Это как долбаные попаданцы — дай людям возможность путешествовать между мирами, и они засрут своими попаданцами все миры. Ну и здесь люди, естественно, решили проявить свою натуру, высказать богам своё фи и отвоевать свободу. Боги не согласились, давай воевать с людьми. Но как известно, паршивая овца везде найдётся. Один из богов решил, что может воспользоваться ситуацией, и хоп! Наделил определённую часть людей великой силой! Ну люди же тараканы — такие же тупые и жадные. Получив силу, они начали воевать с богами. Многие погибли, но боги были свержены. И всё бы ничего, но тот бог, что принял сторону людей, предъявил свои права. Говорит, я вам, скоты, силу дал, теперь вы извольте отплатить мне той же монетой. Выбирайте — или пиздюлей огребаете великих, или будете моими рабами, но при этом главными над остальными своими собратьями. Угадаешь, что выбрала человеческая природа?

— Набросились на бога? — предположил я.

— Не-а, — оскалилась она. — У людей один порок, который часто губит все их начинания. Они хотят власти. Даже если это означает стать рабом, они выберут быть им, но только если при этом будут начальником над всеми. Дай возможность поугнетать своих же собратьев по разуму и показать свою власть, и они с радостью согласятся. Вот и эти людишки согласились быть над всеми своими бывшими братьями и сёстрами, но под богом. Лишь бы получить власть над остальными. Знаешь, к чему это привело?

— К чему?

— Ни к чему, — пожала она плечами и отпила кофе. — Так они и жили чёрт знает сколько, трахаясь с теми, кого сами выбирали. Сколотили вокруг себя свою одну большую семью. Сила же начала расходиться и между обычных людей, попутно слабея. Эти люди начали между собой объединяться, сколачивать новые семьи с импульсом. Собственно, так и появились дома. Из этой сказки следует вывод, что где-то есть дома, которые ведут своё начало с самих приемников силы бога.

— Зачем ты мне это рассказала? Как это вообще со мной связано?

— Да просто так, небольшая вставочка, легенда, — ответила Ишкуина. — Это не связано с тобой, колокольчик, но думаю, тебе было бы интересно узнать эту легенду. Что касается самого импульса, не всем приятно, когда все мы равны, но кто-то равнее. Это мешает главной человеческой черте — захапать побольше. И здесь приходит очень важное понимание у некоторых людей, что хотят власти. Практически открываются глаза на истину: их сородичи импульсники диктуют свои условия, навязывают свою волю и вообще, правят балом. Даже страны зависят от их решений, так как те способны создать кучу проблем. И вот тут ретивые люди понимают, что их держат под колпаком, и единственный способ стать свободными и отдаваться своему основному инстинкту «захапать побольше» — сломать колпак.

— И этот колпак…

— Импульсники и дома. Но импульсники — опасные твари, не чета тараканам. Они хищники, настоящие охотники, убийцы. Обычные люди — не хищники. У них есть деньги, но нет силы. У домов есть и то, и другое.

Я понял суть проблемы — некоторые власть имущие понимают, что реальная власть у домов, которые имеют силу. И им это не нравится. Только…

— Как это связано со мной? — повторил я с нажимом, пытаясь надавить на эту сволочь, но она лишь ехидно улыбнулась, вызывая желание засадить ей прямо промеж глаз пулю.

— Напрямую. Как ты смотришь на то, чтоб обернуться и взять позади себя небольшую папочку? Тебе будет интересно.

— Если это какой-то фокус… — целясь в неё, я быстро бросил взгляд за спину. Там на кухонном столе действительно лежала папка, хотя я мог поклясться, что когда входил сюда вслед за Ишкуиной, её не было. Я бы точно заметил. Честно говоря, это меня напугало. Такое ощущение, что вокруг меня вообще не реальность, а чёрт знает что.

Осторожно взяв папку и положив её перед собой, я посмотрел на улыбающуюся Ишкуину.

— Что это?

— Открой, — кивнула она. — Узнаешь.

Я нахмурился. Интуиция почему-то подсказывала мне, что там ничего хорошего я не найду. И всё же интерес, да и банальная логика заставали меня посмотреть, что внутри. Зря, что ли, здесь нахожусь.

С замиранием сердца я раскрыл её и…

Едва не выругался.

Ничего! Вообще ничего! Пустая папка!

— Ишкуина, с… — я осёкся.

Ишкуина, которая сидела буквально секунду назад передо мной, исчезла. Просто исчезла, словно всё это время я сидел сам с собой.

Возможно, в этот момент я должен был почувствовать страх или испуг, но меня захлестнула злость. Я буквально опустил взгляд на секунду, а эта мразь уже смоталась! Чёрт, она не просто смоталась, исчезла!

Это было последней каплей. Плевать, кто Ишкуина и что она там хочет — эта стерва меня уже в конец довела! Она везде! Сука не даёт мне жить, лезет в мои личные дела и просто третирует! Я мог закрыть глаза на ту хрень только из-за того, что Мария попросила и сама ещё подставила себя, идиотка, внеся немного грязи в наши только-только возникшие отношения. Но сейчас Ишкуина в открытую издевалась, показывая своё отношение ко мне. Типа вот так запросто она может меня кинуть, будто я пустое место.

В следующую раз, когда я её встречу… плевать, какие у меня планы, но она точно получит пулю.

Я быстро огляделся. Вряд ли Ишкуина ушла пешком. Здесь, скорее всего, нечто как у Сины из школы. Но это значит, что и сама Ишкуина где-то здесь. Наблюдает за мной, строит козни, выжидает.

— Я знаю, мразь, что ты меня слышишь, — произнёс я в пустую комнату. — Я действительно мог закрыть глаза на то, что ты сделала с Марией, так как она попросила. Но сейчас ты меня уже достала. Это было последней каплей.

— Ты злишься? — раздался неожиданно её голос из коридора. Откуда-то из-за поворота.

— Ты пересекла черту наших отношений, — процедил я, прицелившись в коридор и медленно двинувшись туда.

— Черту отношений? Чьих? Твоих с той блядью? Той, которая убила семьдесят пять человек? В любом случае, скажи, каково понимать, что ты у неё не первый? — она открыто провоцировала меня. — Ты хочешь знать правду, но это будет слишком просто. Я хочу, чтоб ты прочувствовал эту правду.

— Ишкуина… — тихим голос произнёс я. — Ты уже покойница.

— Она была той ещё сукой, не так ли? Так что вряд ли на такую прожжённую блядь я смогла как-то подействовать. Мария хладнокровна, жестока и целеустремлённа. Потому что в крови она аристократка. Даже вера не скроет этого. Мария использует тебя. Хочет тебя, но хочет тебя таким, каким видит. Другим. Ты настоящий ей нахер на сдался, — она смеялась, а я всё сильнее выходил из себя.

Медленно дойдя до угла, я остановился. Быстро выглянул, проверяя обстановку за ним. За поворотом была ещё одна комната, но совершенно не та, что до этого. Не подвальное помещение, а какой-то небольшой зал квартиры. Дойдя до него, я огляделся. Не сказать, что большой, пять на пять примерно, и выглядящий, как и остальная часть… квартиры, если это место можно было так назвать. Грязный просиженный диван, такие же стены, потолок в плесени, шкаф, который покосился, треснувшее зеркало.

Но что меня сразу заинтересовало, так это стена, на которой были развешаны фотографии, снятые будто на полароид. Со стороны стена напоминала те, где развешивают фотографии пропавших детей. Не хватало лишь слов «missing», как это показывают в фильмах, и которые я иногда встречаю на столбах и стенах в городе.