— Да, конечно… Тогда… не могли бы вы отвернуться? Я накину на себя что-нибудь.

— Да, конечно.

В конечном итоге, ничего у нас не вышло. Мария оделась, немного потопталась на месте, явно решая, как лучше поступить, после чего улыбнулась и предложила встретиться в следующий раз, когда всё будет чуточку иначе, а она чуточку умнее.

Напоследок уже в дверях я её поцеловал, на этот раз перехватив инициативу в свои руки. От неё до сих пор исходил аромат алкоголя, но мне казалось, что этот запах не такой уж и неприятный. Или так думают все, кто испытывает чувства к человеку — им всё в нём кажется приятным. Да и поцелуй в этот раз был куда более умелый — по крайней мере мы не стукнулись носами, а я понял, что такое французский поцелуй с девушкой, которая тебе нравится. Раньше я воспринимал это как обмен слюнями, а здесь мне казалось, что мы на какое-то мгновение стали единым целым.

Когда я уже уходил, Мария сказала:

— Спасибо, что присмотрели за мной, Эрнест. И что… не воспользовались ситуацией. Я не была бы против, но всё же…

— Это было бы неприятно. Словно использовали.

— Да, — согласилась она. — Что-то в этом роде. По крайней мере, с вами я буду смелее в следующий раз. И… может… вы… хотите остаться?

— А вы сами хотите этого? — поинтересовался я.

Повисла тишина.

— Тогда лучше всему своё время, — подытожила Мария, улыбнувшись. — Тогда созвонимся, хорошо?

— Я буду ждать, — кивнул я. — До встречи, Мария.

— До скорейшей, — ответила она, выдохнув, как мне показалось, грустно.

Уже спускаясь вниз, я подумал, правильно ли поступил. В принципе, немного надави, и у нас был бы секс. Да чего там, я мог её прямо на кровати и взять, вряд ли бы она сильно сопротивлялась. Вряд ли бы Мария вообще сопротивлялась, но…

Глядя на неё, я не видел желания и возбуждения, если честно. Только стыд и похмелье. И, честно говоря, отнюдь не физической близости я ждал. Нет, я ждал секса, да, безусловно, но мне хотелось, чтоб это было по обоюдному желанию. А не так, что одной стыдно за поведение, и она тем самым пытается попросить прощения, а другому надо кого-нибудь оприходовать. Если мне действительно так сильно потребуется это, я пойду к шлюхам — тот же самый физический контакт. Мария же таковой не была, и с ней мне хотелось близости немного иной, не только физической. Поэтому хотелось, чтоб мы оба этого желали и этому отдались обоюдно, а не одна после бодуна, а другой как не дрочивший неделю.

Наверное, мне просто хотелось романтики, хотелось чего-то чистого и приятного, как показывают в фильмах и рассказывают в книгах. Хотелось, чтоб всё в первый раз было как-то иначе, запоминающееся. Учитывая тот факт, что это будет с человеком, к которому у меня лежит душа и с которым скорее всего наши пути разойдутся, хотелось оставить воспоминания приятные, а не чёрт знает какие.

***

— Я дура! Какая же я дура!!! — Мария уткнулась лицом в подушку и закричала. — ДУРА!!! Я ДУРА!!!

Кричала так, пока не успокоилась, после чего посмотрела на сумочку, в которой лежали запакованные пачки презервативов и флакон со смазкой. И спрашивается, чего она их покупала? Для смелости, называется… Пропила такой момент!

— Я дура… — пробормотала она.

Всё же страхи страхами, но разве ей не хотелось этого?

Хотелось.

Разве она не подготовилась?

Подготовилась!

Так почему же она не остановила его?!

— Потому что я дура…

Пыталась ли она затащить его в кровать, будучи пьяной?

Может да, может нет, тут непонятно, но сейчас! Сейчас!!! Она же могла его пригласить к себе, а не сидеть, прячась за одеялом! Или наоборот, когда уходил, затащить и сказать что-нибудь более страстное, чем «хотите остаться»! Конечно же, здесь любой идиот подумает, что она себя пересиливает, и делает это просто потому, что надо.

Столько шансов, а она…

— Дура…

Опозорилась так сильно и ничего не добилась. Теперь надо будет покаяться за свои грехи, что она умудрилась обрушить на свою голову. Стыдно будет смотреть святому отцу в глаза и говорить, что же она учудила и как низко опустилась за каких-то несколько часов. Тьмы внутри себя она не ощущала, но чувствовала позор, который свалился на её плечи. И свет внутри уже не был таким ярким и скорее стал красного цвета. И ведь она же сама ждала этого момента. Всё так хорошо шло, и так попасть впросак.

— Ничего… в следующий раз…

Да-да, в следующий раз. Он тоже всё правильно понял — поцелуй тому доказательство. В следующий раз всё будет как надо, и она сделает всё правильно.

На вопрос, почему же её так привлёк молодой человек с изуродованным лицом, Мария ответить однозначно не могла. Просто была в нём какая-то сила и мужественность вместе с милым юношеским стеснением и уверенностью. Эрнест не пытался строить из себя кого-то и по поведению словно был взрослее неё самой. Казалось, он смотрел на всё взглядом уже состоявшегося мужчины, знающего, чего хочет, из-за чего Мария чувствовала себя, как бы это странно ни звучало, в надёжных и сильных руках. Но при этом был не настолько взрослый, чтоб стать занудой, с которым было неинтересно. Когда нужно, он был серьёзным, когда нет — мог улыбнуться и пошутить.

А внешность… как бы это странно ни звучало, но если смотреть на нормальную половину лица, то он был вполне себе симпатичным. Ладно, он не был симпатичным, но с другой стороны, в нём была мужественность, пусть он и был молодым. А ещё он вряд ли куда-нибудь убежит. Немного эгоистичная мысль, но с таким лицом он-то точно не сможет от неё уйти, будет держаться за неё. А она сможет быть спокойной.

Эгоистичная мысль. Тёмная мысль.

Мария вздохнула, понимая, что нельзя так думать и что ей следует исповедаться. Осветить свою душу светом, что прогнать накопившуюся тьму. Она уже получила своё, теперь же Марии хотелось лишь найти своё пристанище и начать всё заново. С чистого листа и с чистой душой, под солнечным светом.

Много ли она просит?

***

— Даже не знаю… — пробормотал Джек.

— Я знаю, — ответил я, одеваясь. — Фея, ты остаёшься здесь.

— Я поняла, — кивнула она. — Можешь положиться.

Настроение было… странным. Не хорошим, но и не плохим. Хотя, наверное, я бы сказал, что ближе к хорошему. После Марии я чувствовал себя как-то иначе, немного чище, если будет так корректно выразиться. Меня не тянуло лететь, как в прошлый раз, однако душу грели воспоминания, заставляя меня изредка улыбаться.

— Просто… не знаю… может пусть сами едут к нам? Что вдруг мы должны к ним ехать? Они же деньги нам должны.

Речь шла о клане Хассы, которые задолжали нам денег за наркотики. Я решил, что раз они сами не платят, надо наведаться к ним и решить вопрос уже на их территории. Как он будет решаться, зависело от клана, но я готовился как к миру, так и к войне, молниеносной и сокрушительной.

— Нет, едем мы. Надо лично поговорить с ними, напомнить, с кем они ведут дела и что бывает с теми, кто не платит.

— Хочешь устроить резню в другом городе?

— Резню? Нет, — покачал я головой. — Я надеюсь, что мы поговорим с их главой, и они тут же вернут деньги. Это будет очень хорошо. Но вот если всё пойдёт не по наилучшему варианту, надо будет показать, что бывает с теми, кто пытается кинуть картель.

— Тебе не обязательно ехать туда, — поддержала его Фея.

— Обязательно. Такие дела, как ты сама и говорила, решают главы. Не получится, что же, покажу, кто такой Мясник.

Страх и уважение. Вернее, просто страх. Чтоб другие кланы знали — в случае необходимости мы достанем их даже на их собственной территории. Что от картеля, который они решили кинуть, не будет никакого спасения. Мы их найдём и заберём то, что причитается, ещё и с процентами.

А про безопасность и то, что меня могут узнать, я не волновался. Каковы шансы, что кто-нибудь действительно сможет опознать во мне того жирного парня? Что наркобароном стал семнадцатилетний жирдяй, что даже подтянуться не мог? Сейчас, сравнивая себя с прежним человеком, даже мне было тяжело найти сходства. Чего одно похудение, причём значительное, стоит. А про то, что ещё и шрамы значительно изменяют внешность, можно было и не говорить.