— Их там два. Два идентичных с одинаковыми адресами. Который из них?

— Левый.

— Левый относительно чего?

— Относительно меня, — ответила она весёлым голосом.

Вновь связался по рации с нашими.

— Приём, база тройке, как слышно? Приём.

— Тройка базе, слышим, приём.

— Если смотреть с юга, то левое, то есть западное. Как поняли? Приём.

— Секунду, приём, — немного тишины в эфире, и с нами связался Барбос, как я понял. — Тройка базе, если смотреть с южной стороны, то они оба слева на западе. Приём.

Да сука!

— Ишкуина, мразь, — прорычал я в трубку. А она там заливалась хохотом, каким-то безумным, чем раздражала ещё больше.

— Ой-ой, ахахахахахахахха, ухухухухухухуху, я не могу… ахахахахахахахахахаха, я… я кажется описалась от смеха… ахахахахахахахахахахахаха…

Мне пришлось ждать, пока она успокоится на другом конце трубки, иначе дело с мёртвой точки было не сдвинуть. И несмотря на то, что время сейчас конкретно играло против нас, я всё же взял себя в руки. С такими людьми нужно терпение.

— Ой… ой… колокольчик мой… ох… ну и забавный же ты… уху-у-у-у… жду не дождусь, когда тебя выебу, это будет просто прекрасно, я обещаю, тебе понравится. Ты такой забавный!

— Какое здание, Ишкуина? — спокойно спросил я. — Пожалуйста, ответь нормально.

— Ну ладно, ладно, хреноносец… — она выдохнула, видно, беря себя в руки. — Если они на другой стороне от твоей братии, то правое. Доволен, мой мальчик?

— Спасибо, Ишкуина, я с тобой свяжусь скоро, — и бросил трубку. Вздохнул, будто провёл очень тяжёлые переговоры, и посмотрел на своих товарищей.

— Смотрю, она… своеобразная личность, — первой подала голос Фея.

— Очень своеобразная, — ответил я, берясь за рацию. — База тройке, приём.

— Слышим вас, приём.

— Они находятся по левую сторону от вас? Приём.

— Всё верно.

— Второе. Второе слева, это ваша цель, как поняли? Приём.

— Вас поняли, второе слева наша цель. Приступаем к заданию, конец связи.

***

Небольшой фургон для перевозки мяса стоял вне света ламп, ничем не привлекая к себе внимания. Таких, как он, в городе были тысячи. Обычный и весь потрёпанный, одна из сторон была расписана граффити. Посмотришь на него, и в голову придёт мысль, что какой-нибудь местный оставил его здесь после работы. Идеальная часть ночной улицы, дополняющая общий пейзаж. Проезжающие мимо члены банд даже не обращали на него внимания, а заприметить с тех самых двух зданий было проблематично.

Дождавшись, когда улица вновь опустеет, грузовик тихо заурчал двигателем и выехал из припаркованного ряда машин, не включая фар. Осторожно, словно призрак, машина развернулась и поползла по дороге, огибая квартал, чтоб подъехать с другой стороны, более удобной для вторжения.

Когда грузовик достиг нужного места, он вновь припарковался у обочины, снова став частью городского пейзажа. Задние дверцы раскрылись, и на улицу высыпались люди в камуфляже, которые тут же бросились к ближайшему дому, растворяясь в темноте.

Эта вереница людей тихо выстроилась у стены и, убедившись, что нет никакого преследования, двинулась через междомовые территории. Цепочкой, точно муравьи, они быстро, но тихо двигались к нужному зданию.

Дошли до забора из сетки-рабицы с колючей проволокой наверху и замерли, будто превратились в камень. Только через минуту, убедившись в безопасности, начали действовать. Достали болторез и начали вырезать себе проход дальше. Управившись с решёткой, гуськом проникли на территорию, которую не зря охраняли, сразу же прижимаясь к стене красного здания, укрываясь в тени от любопытных и случайных глаз. Подождали так немного и двинулись к задней двери.

Здесь они задержались, но тоже ненадолго — дверь поддалась взлому через несколько минут, и отряд, уже зная, кто с кем идёт, сразу же начал разбиваться на группы. Первая ринулась на крышу, чтоб убрать охрану, которая может поднять шум на улице. Только дождавшись подтверждения устранения тех, кто наверху, остальные начали действовать, как их и учили в тех заброшенных административных домах около завода за Сильверсайдом. Они разбредались группками по этажам.

— Тройка базе, мы на позициях. Приём.

— База тройке, вас поняли, начинайте. Удачи. Конец связи.

На несколько минут весь дом превратился в настоящий пчелиный улей. Группы влетали в комнаты, быстро зачищая одну за другой, как их учили делать. Пока одни контролировали коридор, другие штурмовали помещения, вооружившись большим спасающим жизнь щитом. И шли они снизу и сверху друг другу навстречу, тем самым загоняя тех, кто был внутри, в ловушку.

Тихий стрёкот автоматов с глушителем и редкие пистолетные хлопки не слышались на улице — здание, у которого были заделаны окна, сыграло с людьми злую шутку, отрезав их от остального мира. Поэтому зачистка, занявшая несколько минут слаженных действий, оказалась никем не замеченной.

— Воробей соколу, у нас чисто, приступаем к выполнению второй части задания. Приём.

— Вас понял. Конец связи.

Группа начала планомерно обчищать помещения. В принципе, именно за этим они и пришли — навести шороху, убить, показать бандам, что их сила заканчивается ровно там, где начинают действовать заинтересованные люди. Забрав оружие и всё, что могло пригодиться, они оставили напоследок небольшой подарок на первом этаже. Маленькую бомбу, которая и разрушить ничего не могла.

Но зато могла по истечению определённого времени вспыхнуть ярким пламенем.

Тем же путём, что и пришли, команда покинула здание, забившись в грузовик. На всё про всё ушло не больше получаса, а их ещё ждала работа.

Эта же команда посетила ещё пять мест, не очень больших и не самых важных, чтоб случайно не нарваться на сильное сопротивление. Действовала быстро, агрессивно, оставляя после себя подарки, которые позже вспыхнули, устроив пожар и сжигая здания дотла.

***

Нет ничего лучше, чем хорошо выполненное дело. Пусть даже относительно простое, но зато выполненное без сучка и задоринки. Это, если честно, грело мне душу. Забавно, что греет душу смерть людей, но и я не считаю себя святым человеком. К тому же, убитые тоже те ещё подонки, если говорить начистоту.

Вчера наши люди посетили шесть мест, но это были скорее символические атаки. Но и главной целью акции было не нанести ущерб, а раззадорить противника. Принцип прост — делай неприятно, но не вынуждай переходить к активным действиям. Если задеть или лишить их чего-то действительно важного, то это могло вынудить их напасть на нас или Бабочек. А мелкие нападения пусть и раздражали, но не были достаточным доводом, чтоб действительно развязать настоящую дорогостоящую во всех отношениях войну, как было в прошлый раз. Она им обойдётся в разы дороже, чем какое-нибудь сгоревшее здание, где обитали несколько членов банд или собирались поколоться группы наркоманов.

Поэтому первая ночь, после которой полыхали пусть и не важные, но их места, вызвала у банд явный зуд. Попытались наведаться к Бабочкам с разборками, но получили отпор, не без помощи нас. Конечно, мы не высовывались сильно, чтоб не мозолить глаза, но иной раз постреливали из засады, чтоб унять ретивых.

Через день акция повторилась, только на этот раз у них угнали грузовик с дофамином. Неприятно, но тоже не повод бросать все свои силы на войну. Ещё через два дня полыхнул склад, небольшой, но всё равно неприятно. А через день прошлись по местам, где банды любили тусоваться. Прошлись в то время, когда там особо никого и не было.

И каждый раз главари банд смотрели, злились, но понимали, что сделать толком ничего не могут. Ради потерянного начинать войну себе дороже — слишком незначителен даже по их меркам ущерб.

А мы лишь ухмылялись в ответ. При этом Бабочки в открытую заявляли, что это их рук дело. Практически смеялись им в лицо, за что те иногда пытались проредить их ряды, но безуспешно — натыкались на глухую оборону и ожесточённые ответы.

Ещё через день мы зашли дальше — взялись за лабораторию по производству дезоморфина. Эта операция должна была стать венцом нашего противостояния и подготовки к главной части плана. Удастся сейчас — считай, что всё в шоколаде. Но это зависело исключительно от того, как проведут атаку наши люди. Смогут ли показать класс или конкретно облажаются.