Больно было и за то, как я поступил с телом Саки. Выбросили её около крыльца больницы. Даже несмотря на то, что я собирался потом официально обратиться в морг за ней, чтоб похоронить по-человечески, чувство, что поступил неправильно, не покидало меня ни на секунду.

— Хера ты вчера устроил поминки, — Джек присвистнул, окинув взглядом стол. — А говорил, ебану немного виски.

— А тебя ебёт? — зло пробормотал я севшим голосом, сам удивившись собственной агрессивной реакции.

Но Джек был прав, передо мной был настоящий праздничный стол наркомана: две пустые бутылки виски и одна уже початая у кровати, несколько использованных шприцов, рассыпанный кокс, горка окурков в пепельнице и пепел повсюду. Итоги того, как я посидел вчера. Мой взгляд сам собой упал на левую и правую руки. Они и до этого были обколоты, не в первый раз уже балуюсь, но сейчас там виднелись большие синяки. Да и внешне я, наверное, выглядел так себе и являл собой наглядный пример наркомана.

— Да нет… я… — он немного растерялся от моего слишком грубого и нетипичного ответа. Однако мне было плевать. Плевать на него, на себя, на картель и вообще на весь мир. Даже на Эйко, которая не прекращала верещать в соседней комнате. Хотелось просто умереть.

— Я вроде сказал будить меня, только если всё плохо, — прохрипел я, ища взглядом, чем бы смочить горло. Выбор пал на единственную жидкость в моём доме: алкоголь.

— Ну я вот и бужу, — Джек как-то смущённо посмотрел, как я сделал несколько глотков прямо из бутылки, как заядлый алкаш. — У нас действительно проблемы.

— И? Что случилось? — поставил я бутылку обратно на пол. — Война?

— Нет, не настолько плохо, конечно… Но проблема есть, причём конкретная. Сейчас ещё должна Фея прийти.

— Фея… — вздохнул я. Мне, если честно, было плевать на проблему, однако этого я всё же не сказал. Как и не сказал, что мне вообще теперь плевать на всё.

— Я это, окно открою?

— Да, валяй, — махнул я рукой, не поднимая головы и пряча лицо в ладонях. Головная боль даже не думала отступать, а душевная так вообще, только набирала обороты. Мне казалось, что я сейчас расплачусь или меня порвёт изнутри.

— У тебя, кстати, там ребёнок воет. Он, кажется, воет ещё с ночи. Ну я это, слышал через потолок. У меня же спальня под той комнатой.

Я едва не сказал: да хрен с ним, с этим сраным ребёнком, плевать на него. Потому что стоило вспомнить, чей это ребёнок, и меня скрутило едва ли не пополам. Причём больно мне было из-за упоминания Саки, а не из-за того, что я хотел сказать про её ребёнка — он-то волновал меня куда меньше, как это ни страшно. Знаю, что это неправильно, но сделать с этим ничего я не мог. Мне было на него плевать.

— Эйко. Её зовут Эйко, — пробормотал я.

— Да, Эйко, — легко согласился Джек. — Ты бы сделал чё-нить с ней. Да и… я это, просто сказать хотел… ну типа ребёнок же дорог тебе, да? Ну он девушки был, и, по сути, она доверила его тебе. А ему будет не очень жить… ну… в таком дыму. Ты просто так накурил, что когда вошёл я, тут облако было. Я, в смысле, не учу тебя, просто подумал…

Джек едва ли не лебезил передо мной, явно боясь повторить участь остальных, кто попал под чистку. Прекрасно понимал, что лезет не в своё дело и упоминает то, что может вызвать во мне агрессию, однако всё равно поднял тему.

Но будто я этого не знаю. Куда хуже правда: мне плевать.

— Я понял, Джек. Ты прав, надо бы завязать с этим, — я ответил, лишь чтоб он отстал от меня. — Так ты откроешь окно или нет?

— Да, момент.

В комнату ворвался лёгкий прохладный ветерок осени. Даже несмотря на то, что мы были в загазованном городе, воздух с улицы по сравнению с тем, что был у меня, казался едва ли не чистейшим.

Я ещё раз окинул прокуренную комнату взглядом, с тоской вспоминая, что когда-то именно здесь ходила Саки…

Почему меня так пробило от её смерти

Потому что должен был умереть ты, разве нет? — вернулся мой старый собеседник. Голос сестёр, такой родной и… другой. Идентичный им, но совершенно чужой. — Везде пытаешься схитрить, везде пытаешься пролезть, забрать, отнять. Только ты, ты, ты, а расплачиваются за это совершенно другие. И ты это чувствуешь.

Я не…

Ради себя? Ради семьи? Ты решил, что достойнее других, что имеешь больше прав перешагнуть через остальных? Но тебя об этом просили? Хотя это не твоя вина.

О чём ты? — нахмурился я.

Ответом мне было лишь мерзкое хихиканье.

Ответ тебе не понравится.

Какой ответ?

Ответ — это ты.

Я?

Но голос исчез, оставив лишь безудержный хохот, который эхом расходился в моей голове.

Даже шизофрения не оставит меня в покое. И от её слов стало только хуже. Настолько, что мысль закончить это здесь и сейчас стала как никогда навязчивой и вполне себе реальной. Настолько реальной, что мне стало не по себе.

Надо взять себя в руки, привести сознание в порядок, иначе я сам себя кончу. И быстрый способ привести себя в чувства я знал только один.

С трудом встав и слегка покачиваясь, сделал несколько шагов к столу. Казалось, что вся кровь отлила из головы и я вот-вот потеряю сознание. Наклонился и обоими ноздрями втянул рассыпанный на столешнице порошок. Видимо, вдохнул и пепел, так как закашлялся и несколько раз чихнул, подняв облачко белой пыли. Буквально пара секунд, и в голове стало проясняться. И пусть боль полностью не отступила, но мыслить я стал значительно яснее.

Первый пункт: «привести себя в порядок», я почти выполнил. Втянулся ещё раз и почувствовал, как мгла в сознании отступила ещё дальше. Поднял голову и встретился взглядом с Джеком.

— Как я выгляжу?

— Как наркоман, — со всей своей простотой ответил он. — Ты это, не думал, что наркота тебя убьёт?

— Как по мне, это не самый худший выход из ситуации. Ты, кстати, с парнями говорил? Как они пропустили эту дуру вообще мимо?

— Говорят, что через них не проходила, — пожал он плечами. Мне, честно говоря, не понравилось, как он спокойно отреагировал на мой вопрос, однако я придираюсь. Это последствия похмелья, меня сейчас вообще всё раздражает.

— Ты их опросил?

— Ну как опросил, спросил, чё за хуйня, хули баба со стволом разгуливает по дому.

— А они?

— Говорят, что сами в шоке. Следили во все глаза и отвечают, что никакая баба мимо не проходила.

Не проходила мимо, говорят… Это значит только две вещи: либо они врут, либо в доме есть места, через которые ещё можно пролезть. А через какие можно пролезть?..

Я сделал глубокий вдох грудью и похлопал себя по щекам. Где-то в другой комнате плакала Эйко, которая никак не могла заткнуться. И ещё головная боль не отстала. Пусть сознание и прояснилось, однако с сообразительностью у меня пока были всё же проблемы.

— Есть у тебя аспирин?

— А… ты уверен, что после пойла и наркоты это хорошая идея? Печень не отстегнётся?

— Плевать на печень, тащи, если есть.

Стоило остаться одному, как тоска и грусть навалились на меня с новой силой, будто я остался один не только в квартире, но и во всём мире. Не считая заливающейся криком Эйко. Надо было постараться отвлечься, заполнить пустоту и безразличие чем-нибудь… Например… делами. Да, делами, надо заняться делом, втянуться и отвлечься, иначе я дойду до ручки. Ведь не для этого я так долго шёл сюда, не ради того, чтоб потом спустить всё в унитаз, умерла Саки. Это будет плевком на её могилу.

Уже в который раз я чувствовал, что не рад тому, что получил. Не этого я хотел…

Однако эти мысли я запихнул так же глубоко, как и собственное мнение.

Я выживу. Эта боль пройдёт, рано или поздно, надо просто переждать, потерпеть. Лучше пойду, лялькой займусь.

Эйко встретила меня пронзительным криком. Вся красная, с мокрым от слёз лицом, пропахшая экскрементами, она, кажется, только усилила свои крики, стоило ей услышать шум в комнате. Глядя на ребёнка, я понимал, что если не смогу взять себя в руки, то лучше вообще найти семью, которая действительно сможет позаботиться о ребёнке, чем оставлять её здесь со мной. Помрёт с голоду ещё или того хуже. Не дело было ломать жизнь ещё и ребёнку.