— И всё же это лучше, чем ничего.

— Лучше, чем ничего, это и цент, застрявший в жопе, — фыркнул он. — Замучаешься выколупывать.

Эм… что?

— Стесняюсь спросить, но… откуда такие познания? — поинтересовался я.

Джек посмотрел на меня удивлённо, потом явно промотал весь наш разговор в голове и смутился.

— Да я это, просто к слову. Ну, фразу кинул. Друг рассказал. Это я не про себя. Не, вообще не обо мне, я бы не стал цент из своей жопы вытаскивать.

— А… если гипотетически предположить, как он там оказался?

— Ну… случайно в суп упасть мог. Знаешь, из нагрудного кармана. Но это друг мне сказал. И вообще, это просто так, к слову, наверняка неправда.

— Понятно…

Я даже немного растерялся и потерял нить разговора, если честно. Как много можно узнать иногда, я в лёгком шоке. Да, знания — сила, но точно не такие знания подразумевал я, когда говорил это.

— Ладно, вернёмся к нашим центам… тьфу ты, деньгам. А разве работы в городе мало? Например, у друзей спросить? Те, кто с армии вернулся, разве они не работают? Может что-то и подскажут?

— Ну… видишь, парни-то тоже хотят денег, а таких мест немного. Если сами пролезли, то, скорее всего, уже второго места не будет. Кто смог по связям пробиться, работает в порту, связанных с ним фирмах или в Верхнем городе. В порту вроде как три или даже четыре штуки можно рубить, но гоняют по шесть дней десять часов нередко. В фирмах две с половиной — три получают, но там график пять на два хотя бы. А если в Верхнем работаешь, то вообще красота, — мечтательно откинулся он на спинку дивана…

Диван накренился, и он вместе с ним перевернулся, с грохотом упав на пол.

— Блеать… — раздалось из-за баррикады. — Ебал я в рот этот диван…

Недовольно встал, вернул его на место, после чего сел обратно.

— Видишь, на каком говне жить приходится? Вообще, квартира предков, но они мне её отдали, когда им стала не нужна.

— Богатые?

— Не, мёртвые. Грузовик переехал маму. Батя отпрыгнул под другой грузовик. Кошку раздавил прицеп.

— Какую кошку? — не совсем понял я.

— Ну, там кошка была. Она, в смысле, не с нами жила, её просто зацепило.

— Понятно… — что в голове у Джека просто набор информации, которую он выдаёт в случайном порядке.

— Слушай, такой вот нескромный вопрос, Томми. Ты же на картель работаешь, да? Говорят, немаленький пост занимаешь, даже не простой боевик.

— Кто говорит? — тут же спросил я. Об этом не сильно распространялся в школе, хотя то, что работаю на картель, не было секретом.

— Люди. Разные, — отозвался он осторожно. — Не зря же тебя как Мясника знают. Поговаривают, что работаешь на лейтенанта и чистишь неугодных.

— Ясно… А вопрос какой?

— Сколько получаешь?

— Шесть.

— Шесть штук в месяц? — у него глаза поползли на лоб. — Нихуя-се… Шесть штук… А боевик сколько?

— Четыре. Или пять. По-разному. Зависит от того, какой отряд и работали они или нет.

— А… у вас там места есть? Я слышал, что война, просто. Может что освободилось?

— Там война. Тебя убьют в первой же перестрелке, поверь мне. Туда посылают новеньких как мясо, чтоб своих не тратить. Или почему, думаешь, туда сейчас не особо люди идут?

И я не врал. Соломон сейчас набирал мясо, чтоб приберечь боевиков, но даже так они гибли. Видимо, не очень удачно набирал, раз количество боевиков сокращалось. Люди не сильно стремились даже за четыре тысячи туда идти, хотя кадры находились, и чаще всего то были отморозки, бывшие зэки, отбросы, отчаявшиеся или те, кому в кайф убивать.

— Бли-и-ин… куда ни сунься, везде жопа, — вздохнул он.

— Твои же друзья не суются туда, верно?

— Ну, они то же самое говорят. Я просто подумал, может у тебя там есть место потише. По связям меня бы протолкнул, — ответил он честно. — Без обид, если что, — тут же добавил на всякий случай. — Просто заебало так жить. От зарплаты до зарплаты. А ты молодой… сколько тебе?

— Скоро семнадцать будет.

— Охренеть… — ещё более отчаянно протянул он. — Мне двадцать три, и я нихуя не добился… А тебе шестнадцать, и вон где уже… Не обижайся, это я просто ничтожество.

— Ты не представляешь, чем я заплатил за это место, — покачал я головой. — Поверь, ты бы отказался от такого. Убийства были не единственным, что пришлось делать.

— Да я понимаю, что не за улыбку взяли… Просто… я ничего не добился, когда ты хотя бы так, но поднялся, можешь жить как хочешь. А я на дне, занимаюсь хуйнёй, хотя тоже стараюсь. Может просто путей не вижу, чёрт знает. Или дебил — такое тоже мешает.

— А ты раньше этим занимался-то? — спросил я. — В банды входил или просто орудовал в одиночку?

— Не-а, ни разу. Но думаю, что справился бы. Я знаю, что такое убивать, хоть и не убивал никогда.

— Возможно, ты представляешь, что это такое, но точно не знаешь.

— Да, так и есть. Ну а здесь некуда стремиться. Нет ни карьеры, ни нормальной работы, где можно работать и жить спокойно. Так что вариант при такой тоске пойти в картель не такой уж и плохой. У тебя точно там работы нет?

— Работа может и есть, только не в картеле. Интересует?

— А какая? — тут же насторожился он.

— На меня, — спокойно ответил я.

Повисла тишина. Недолгая.

— А… сколько платишь? Я, в смысле, если начну работать, то верой и правдой, отвечаю за базар. Но хотелось бы узнать сумму для начала.

— Боюсь, что для начала, прежде чем ты получишь деньги, придётся поработать. Работа опасная, незаконная, риска много, пулю можно получить на раз, придётся убивать, и не единожды и не только плохих парней, как я подозреваю. Иногда надо будет нажимать на крючок и тогда, когда не хочется. Будешь потом ненавидеть себя за это. Сплошные риски и опасность. Эту будут даже не пострелушки, и если попадёшься, то лучше застрелиться, так как умереть быстро тебе не дадут, поверь мне. Это риски. Теперь плюсы — работаешь на меня и считай, что я тебя не отправлю на верную смерть, так как будешь моим парнем. Клянусь. Предательств не прощаю и сам не предаю. Если всё пройдёт как запланировано, получишь деньги после первого удачного дела. И получишь ещё больше, если всё выгорит. Так что расклад такой — огромный риск, идём ва-банк. Не только я, но и ты, если согласишься. Шансы есть, причём неплохие. Если выгорает, считай, что ты в шоколаде и можешь забыть про всю эту работу и мысли, хватит тебе на квартплату или нет.

Он внимательно слушал меня с самым серьёзным лицом, на которое только был способен, после чего задумался минуты на три.

— Получается, сначала работать почти бесплатно со смертельными рисками. Но если всё проходит, то деньги будут и можно будет больше так не волноваться.

— Именно так, как в начале — да. Но работа уже не будет безобидной. Из этого не будет выхода, Джек.

— Смерть или деньги. Рискнуть или нет. Пожизненное рабство за хорошие чаевые… — он вздохнул. — У меня есть время подумать?

— Не ты ли хотел пойти боевиком?

— Да, но… знаешь, типа войны, где народу много, авось и пронесёт. Раствориться в толпе. Но с твоих слов получается, что там не будет авось и пронесёт. Либо да, либо нет.

— Именно так. Ставишь всё, и если выиграл — забираешь всё. В самом начале и выигрыш будет больше.

— Понимаю. Вкатиться в развитие проекта, и если он выгорит, то получить хорошую долю, верно?

— Верно. Ты можешь подумать, пока не горит. Но если согласишься, считай, что ты полностью мой. Я становлюсь законом, лидером, богом, если понадобится. Не требую невозможного и безумного, могу выслушать пожелания. Но будет полное подчинение моему слову без попыток оспорить их или моё лидерство. В противном случае сразу убиваю. Любой намёк на попытку занять моё место, и убиваю. Опозоришь или унизишь меня словами или действием — убиваю. Предашь — хуже, чем смерть, поверь мне.

Джек не улыбался. Он, несмотря на мой возраст, полностью серьёзно воспринимал слова, а я не давал повода показать хотя бы малейшую несерьёзность разговора. Говорил холодным хриплым спокойным голосом, уверенным и безапелляционным. Вложил туда всю свою силу, которую мог, чтоб показать, кто будет главным.