— Я, наверное, задам очень неважный вопрос, но что будем делать, если дальше всё будет затоплено или нам будет по шею? — спросил Алекс.

— Пойдём дальше, если по шею, — ответил я. — Или найдём другой путь, если затоплено, хотя такого не должно быть.

— С чего тебе знать?

— Книжки читать надо. Но наша цель — это старые коллекторы, где мы можем затеряться. Здесь он довольно свежий.

— И как выглядит старый коллектор? — спросил Лом. — Не то что интересно, но на всякий случай.

— Ты его не пропустишь, — ответил я уверенно.

Мы шли минут десять, пока Алекс вновь не решил поговорить.

— Как вы думаете, они уже знают, где мы?

— Наверное, уже чо-то подозревают, — усмехнулся Малу. — Тара, там есть какой-нибудь дальше ещё подъём наверх, по которому они могут нас перехватить?

— Без понятия, я не изучал карты коллекторов и даже не знаю, куда мы идём. Знаю, что…

— Вон ещё один коллектор выходит, — неожиданно указал вперёд Хрыч. Его голос был как у алкоголика, вышедшего с недельного запоя. — Куда нам?

Я прошёл вперёд, вытащив компас.

Тот коллектор, что соединялся с нашим с левой стороны, был входящим, то есть из него вода вытекала в наш. И здесь был выбор — идти по течению дальше или подниматься по течению в новое ответвление. С одной стороны, по потоку идти легче, но с другой, идя по входящему в наш коллектору, мы будем двигаться из города, судя по компасу, пусть и против течения.

— Да, сворачиваем, — кивнул я на поворот.

— Ты уверен? — спросила Сирень.

— Там граница города. Или ты что-то хочешь сказать?

Я не пытался наезжать на неё, спросил очень спокойным голосом, предлагая ей спокойно высказаться. Но Сирень лишь молча посмотрела сначала в одно ответвление, потому в другое. Я видел, что её зрачки теперь занимали едва ли не всю радужку. Да и уши слегка приподнимались над головой, хотя их было и не видно толком.

— Ничего не хочу.

— У тебя клаустрофобия? — спросил Алекс.

— А ты вообще иди в жопу, — недовольно ответила она. — Идёмте.

Сказать было проще, чем сделать. Этот коллектор был уже примерно так на метр, ниже тоже на метр, и течение здесь было сильнее, чем в том коллекторе. Мы мало того, что боролись с течением, приходилось ещё и тяжёлые сумки тащить. Это никак не способствовало скорости нашего передвижения.

Иногда мы останавливались, чтоб прислушаться. Есть ли погоня или кто-то в округе, но, кроме урчания, ничего не слышали. Вечная темнота расступалась перед нашими фонарями, открывая места, где людей не было десяток лет точно. С каждым нашим последующим шагом у меня возникало ощущение, что идти становится сложнее из-за течения.

Вскоре, — где-то через час, — впереди идущий, то есть Малу, остановил нас.

— Ещё одно разветвление. Тара, куда нам?

Это было Т-образное ответвление. В бетонный квадратный коллектор, в котором сейчас стояли мы, из двух противоположных стен входило две довольно старые на вид трубы, сделанные из кирпича.

— Здесь… — я сверился с компасом, — направо.

— Разве мы не пойдём параллельно тому, первому каналу? — спросил Лом.

— Нет, — покачал я головой. — Этот шёл под лёгким изгибом влево. Настолько лёгким, что мы и не заметили бы этого, не будь компаса. Из-за этого труба налево идёт обратно к городу, а направо идёт от.

— Ну, что, лезем? — вздохну Алекс.

Труба была ниже этого коллектора, примерно с метр семьдесят, так как мне приходилось пригибать слегка голову вниз. И она располагалась выше, чтоб вода могла сливаться сюда естественным образом.

По очереди мы забрались сюда и попали в куда более узкое пространство, от чего можно было почувствовать, словно стены действительно сдавливают тебя. Старый просыревший кирпич красного цвета добавлял атмосферы старости, запущенности и заброшенности этому месту. Хочу сказать, что здесь было идти куда более неприятно и неуютно, чем в тех больших бетонных коллекторах.

После этого мы шли ещё около часа, где встретили развилку в форме «Y». Мы как раз вышли из правой ветви этого разделения. Немного подумав и посовещавшись, двинулись по левой ветви вниз по течению. Шли минут двадцать, прежде чем Сирень вновь нас остановила. Её напряжение передавалось всей группе, от чего остальные невольно оглядывались, хватаясь рукой за автомат. А вот Сирень за автомат не хваталась — либо не было опасности, либо не было смысла. Она лишь вслушивалась, поддёргивая ушами.

— Там что-то впереди? — тихо спросил я.

Она ответила не сразу.

— Нет… нет, там ничего нет, показалось.

Но уверенности я в её голосе не слышал. Глянув на Малу, я кивнул ему. Он понял без слов.

— Тогда иди первой. Держи фонарь в руку, — он дал ей небольшой ручной фонарик. — Этот куда мощнее, чем налобный, дальше бить будет.

Немного поменявшись местами, мы вновь двинулись по трубе. Со временем от того, что надо было постоянно пригибать голову, начала болеть шея. А ещё появилось неприятное ощущение, словно ты идёшь не один. Это почувствовал не только я, остальные тоже изредка оглядывались назад. Особенно Хрыч, который шёл последним. Он оборачивался каждые десять секунд назад, включая маленький фонарик, словно таким образом…

— БЛЯТЬ!!!

Он вскрикнул так громко, что, помимо него вскрикнули ещё я, Сирень и Алекс. Вся команда буквально подпрыгнула на месте, обернувшись назад. Но…

— Блять… боже… мне показалось, что прямо передо мной кто-то стоит… — пробормотал он, схватившись за сердце. — Просто оглянулся, а том контур чей-то…

— Я чуть не обосрался, — облегчённо выдохнул Алекс. — Господи, так можно и умереть от испуга.

— А что за контур? — не понял Малу. — Тень или что?

— Ну обернулся, а луч фонарика словно тень выхватил в метрах десяти от меня, — посветил он туда.

В то место тут же ударило несколько лучей мощных фонариков. Но никого так и не обнаружили.

— Показалось, — пожал плечами Лом. — Тара ж сказал, что могут быть галлюцинации из-за замкнутого пространства.

Было решено поменяться местами. Теперь я шёл последним, и мне выпала честь чувствовать на собственной спине, что позади меня начинается бесконечная тьма.

А ещё возникало ощущение, что позади кто-то или что-то всегда есть. Но сколько бы и как быстро я ни оборачивался, никого не видел. Ощущение, что ты знаешь о том, что кто-то стоит позади, и, уже ожидая увидеть кого-то, оборачиваешься, но никого нет.

Теперь я чувствую нечто похожее на себе. Неприятно, причём очень, учитывая место нашего пребывания.

— Сирень? В чём дело? — раздался голос Малу спереди.

Вся наша колонна остановилась, и каждый пытался разглядеть то, что было впереди. Сирень, шедшая спереди, просто остановилась, вглядываясь в непроглядную темноту перед собой.

— Сирень? — это уже позвал Алекс.

Я же поглядывал назад, чувствуя себя вдвойне неуютно. Вперёд есть кому смотреть, а вот за тылом никто не смотрит. Я не верю в фильмы ужасов, но именно в этот момент кого-то из группы должны утащить, и обычно это последний человек.

— Вы это видите? — наконец тихо спросила она голосом, который можно было описать как заупокойный. Этим самым она заставила нас только сильнее испугаться.

— Блин… Хрыч, покарауль тыл, — я аккуратно прошёл мимо остальных и встал рядом с Сиренью. — Что там?

— Не знаю, но что-то я вроде вижу… — немного испуганно пробормотала она.

Я попытался разглядеть что-либо спереди, но вышло у меня не очень. Просто ничего не вижу, но это и понятно — мой зрение не сравнится с её.

— Что-то живое? — чуть тише спросил я, светя туда ручным фонариком.

— Не знаю… — пробормотала она.

Не знает. А вот мне стало страшно. Только это был другой страх, животный, необъяснимый, сковывающий сознание и заставляющий тебя бежать без оглядки. У тебя не крутит живот и не бьётся сердце быстро, тебя просто пробирает до каждой мышцы, и ужас просто окутывает всё в груди. Не сковывает, а именно обволакивает, словно очень густой дым. Пока он ещё был слабым, но чем больше мы будем стоять, тем сильнее он будет становиться, если мы не поймём, с чем имеем дело. А потом всё может выйти из-под контроля.