— Никто не дёргается, если не хочет стать посмертно героем. А это я вам гарантирую, — обвёл он взглядом напуганных людей.

Но несколько раз нам действительно пришлось поволноваться. Особенно когда Сирень сообщила:

— Твою мать, копы! — её испуганный голос заставил нас едва ли не подскочить на месте.

— И что? — Малу буквально вытянулся в струну, а заложники зашушукались. — ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ НАХУЙ!!! ЕСЛИ КОПЫ НАС СПАЛЯТ, Я УБЬЮ КАЖДОГО, КТО ЗДЕСЬ ЕСТЬ, ВКЛЮЧАЯ РЕБЁНКА, ДО ТОГО, КАК ОНИ ПОПАДУТ К НАМ! УЖ ПОВЕРЬТЕ, НАМ ПАТРОНОВ НА ВСЕХ ХВАТИТ!!!

Все разом затихли, кто-то даже немного поскуливал.

— Они на машине едут и замедлились… блять, они на меня смотрят! Мне отъехать? Малу! Они, кажется, смотрят на меня!

— Что там? — это уже Хрыч подал голос. — Нужна помощь?

— Лучше пили эту решётку, — ответил Малу. — Так, детка, — Малу использовал слова «детка», чтоб не использовать её прозвище при других, — успокойся, стой на месте. Не уезжай. Не волнуйся. Они идут к тебе?

— Нет, просто встали на машине с другой стороны.

— Не смотри на них, просто скучающим взглядом смотри на улицу. Ты тут ни при чём, ты не грабишь, ты лишь водишь. У тебя же есть права и страховка.

Суть была в том, что достаточно иметь права и страховку общего типа, и тогда ты имеешь право ездить на машине. И то, и другое было у Сирени. Светить правами, конечно, не хотелось бы, но и выбора нет. В любом случае, она сама говорила, что задерживаться в этой стране не собирается.

— Да я не смотрю на них, боковым вижу взглядом. Блин! Они идут ко мне! Они вышли из машины и идут ко мне! Малу! Они идут сюда! Хранительница Мира, они идут ко мне!

— Не паникуй. Всё в порядке, держи рацию включённой, чтоб я слышал ваш разговор. Как только услышишь шипение, сразу поймёшь, что это я подключился и хочу сказать кое-что. Переведи её на громкий режим, чтоб они тоже слышали, когда я начну говорить, ты поняла?

— Д-да, я поняла. Я всё поняла.

— Отлично, всё хорошо, мы просто сыграем в спектакль, вот и всё. Ты сейчас ни в чём не виновата, ты ни при чём, поэтому не волнуйся. Всем остальным без команды в радио не трындеть. — Он посмотрел на заложников. — Хоть один звук, суки, и я бью вас всех. Я клянусь своей матерью.

Холод в его голосе заставлял не сомневаться в его словах.

Я сомневаюсь, что он бы это сделал, если только не начнёт психовать, но заложникам знать это не обязательно. К тому же, как я понял, мать свою он и не сильно любил, учитывая тот факт, что она с отцом была алкоголиком.

Я тоже в наушнике слышал, что происходит у Сирени. Это слышали все, кто был подключён к нам. На заднем фоне проезжали машины, судя по шуму, гудела толпа, сигналил кто-то вдалеке. Всё это смешало в общую какофонию оживлённого города. И среди всего этого шума я услышал:

— Добрый день.

— Добрый день, офицер.

— Юная девушка для такой работы, — скорее всего, подразумевалось то, что девушка работает в компании, где контингент преимущественно мужской.

— Жизнь — странная штука, офицер. Но женская душа требует еды и одежды, — послышалось её довольно милое даже через рацию хихиканье, после чего эфир заполонил шум. Это значит, что к каналу подключился Малу. Но шум пропал, когда освободился эфир.

— Марина! Марина, это Марк. Ты на связи?

Сирень тут же отозвалась.

— Да, Марк, чего стряслось?

— Мы сраную половину стены расхерачили, но тут всё прогнило в говно просто. Работы ещё на часа два или три. Короче, нужно медных проводов с усиленной изоляцией и проводников штук тридцать, наверное. Так что дуй к Рязанову, пусть даст целую катушку на сорок, если хочет, чтоб мы к сегодняшнему вечеру успели. И прихвати Геру, он же вроде спец по этому?

Молчание. Кажется, Малу так отыграл, что теперь Сирень не может ответить.

— Эй, Марина, ты там опять долбишься в телефон?

— Я… я здесь. Просто пытаюсь вспомнить.

— Ладно, плевать, давай, дуй к Рязанову. Пусть пришлёт кого-нибудь. Свяжись, как всё будет готово.

— Да, сейчас еду.

И вновь тишина в эфире. Молчали вообще все, потому что было непонятно, додумалась ли она отключить после этого разговора громкую связь или нет. Выйдет неловко, если мы начнём переговариваться, а там копы.

Только звук резака слышался, да дыхание людей, которые изредка всхлипывали. Мы все напряжённо ждали ответа Сирени, и в этот момент, подозреваю, каждый представил всё самое худшее. Я даже успел взмокнуть от напряжения, пытаясь глубоким дыханием успокоить сердце.

— Это я, — наконец послышался её голос, который заставил нас облегчённо выдохнуть. — Я покинула место, не могу там остаться.

— Копы чо-нить говорили?

— Услышали наш милый разговор, я сказала, что долг зовёт, а за разговоры нам не платят, и он сказал, что у меня разбит поворотник.

— Права просил?

— Нет, просто отпустил.

Просто из-за поворотника. Мы могли попасться из-за поворотника, с ума сойти. Остальные наверняка подумали точно так же.

— Ты на тихой связи?

— Да.

— Отлично, покружи и встань где-нибудь тогда. Мы позовём, — после этого обратился к Лому, который сейчас стоял рядом с нами. — Сможешь подключить камеры без записи, чтоб пасти улицу?

— Да, конечно.

Можно было сделать точно так же, только камеры снимают то, что прямо под дверьми. А вот оценить округу они нормально не позволят. Практически все они закреплены намертво без возможности управлять ими. Но лучше так, чем никак.

— Отлично… Эй, взломщик, долго ещё?

— Сейчас, жди, я стараюсь. Тут сплавы против импульсников. Их даже резак берёт с трудом.

— Так вырежи замок, и всё.

— Ох, какой ты умный! Спасибо, что сказал! А я, старый, не знал, блин! Малу, не беси. Я сам не из-за энтузиазма здесь сижу.

Я не знаю, сколько это заняло. Просто ходил между людей, которые едва заметно напрягались, когда я проходил мимо них. Алекс сидел на стойке менеджеров, оглядывая зал. Лом сидел на стуле около выхода. Малу бродил по банку, заглядывая иногда в хранилище. А в дверь раз за разом ломились люди. В какой-то момент мы даже перестали об этом беспокоиться. Осталось лишь томительное ожидание, которое из страха переросло в мучительную тягучую боль в животе.

Теперь я понимал детей и себя в частности, когда спрашивал постоянно, долго ли ещё ждать. Дело не в том, что ты тупой — легче даётся ожидание.

— Взломщик, сорян, но хочу доебаться, — не выдержал Малу.

Хрип рации, шипение и ответ Хрыча.

— Доёбывайся.

— Сколько ещё? Не тороплю, но волнуюсь.

— Скоро, не ссы. Осталось немного. Но пусть сюда подойдёт наш друг по взлому.

Малу отключился от связи и кивнул Лому.

— Ты слышал, пойди, узнай, что там.

Лом лишь кивнул и уже через несколько секунд ответил.

— Сигналка. Ещё одна. Лазеры. Хрен знает, как их вырубить, так что тащи администратора.

— Сам тащи, я на стрёме в зале.

— Понял, сейчас буду.

Лом вышел из хранилища, быстро пересёк зал и подошёл к администратору.

— Подъём, красавец, сегодня ты нам помогаешь, — он рывком поставил администратора на ноги, от чего тот немного покачнулся. Удивительно, насколько Лом щупло выглядит и каким сильным является. — Погнали, кое-что сейчас объяснишь нам.

И утащил его в сторону хранилища. Администратор только и лепетал: «Что случилось?», «Что такое?» и так далее. Я не слушал, о чём конкретно они разговаривали, однако минуты через две по рации раздался голос Лома.

— У нас проблема. Наш новый друг говорит, что ячейка личная, потому сам отключить он лазеры не может. Придётся на время идти и тащить всё.

— Сколько времени, спроси у него, — напрягся Малу. Если по-честному, все мы напряглись, даже Алекс выпрямился. Если на время, то значит, от полиции по-тихому уйти слишком мало шансов.

— Говорит… они вообще работают постоянно.

— В смысле, блять, постоянно? Чо за хуйню он порет? А как тогда хозяева забирают бабки? — начал заводиться Малу.