Как только выехали из леса и подъехали к остановке, высадили Малу и Алекса. Теперь им оставалось лишь доехать самим из города до дома. А мы там будем их ждать.

— Только там не переигрывайте, — крикнул вдогонку Алекс. — Не надо во время дороги сосаться.

— Да не пошёл бы ты случайно, говнюк? — тут же огрызнулась Сирень и дала по газам, не давая тому продолжить.

Как мы и думали, выезд был полностью перекрыт. Пропускали буквально по одной машине, из-за чего на выезд была огромная пробка. В то же время в город все ехали спокойно.

— Включу радио? — спросил я.

— Валяй, — кивнула она.

Я щёлкнул по кнопке и поймал радиостанцию Ханкска.

— …не приходя в сознание. В городе введён план-перехват «Сеть-2». Здесь, на улице Фильково тринадцать, продолжают работать детективы и криминалисты. Они изучают записи с камер видеонаблюдения банка, снимают отпечатки пальцев с машины и опрашивают свидетелей. Также стало известно, что нападавшие, угрожая оружием женщине с ребёнком, завладели автомобилем и скрылись в неизвестном направлении. Ни женщина, ни ребёнок, который находился рядом с ней, не пострадали. Сейчас с потерпевшей работают сотрудники ОРП.

— Ты угнал тачку у женщины с ребёнком? — покосилась на меня Сирень.

— Я же ничего ей не сделал, верно?

— Ну ты и зверь, толстый. Мать с ребёнком обокрасть. Тебя не учили, что дети — это святое?

— Учили. До того, как я посмотрел документальный фильм «Живой груз», где рассказывали об эксперименте по клонированию. Клонировали детей, чтоб получить импульс.

— И как?

— Что именно?

— Ну, эксперимент, — пояснила Сирень. — Как прошёл?

— Да никак. Провалился, насколько слышал. Воссоздать прямо хороших импульсников не получилось. Зато началась торговля детьми, так как клоны без чувств, без сознания, просто куклы. Так что после этого фильма сказать, что дети — святое…

— Ты же сам сказал, что куклы.

— Ну, кукла кукле рознь, верно? — пожал я плечами. — Сам факт, что перед тобой ребёнок, а ты его пускаешь на органы, например. Не знаю, трудно понять.

— Ну и жесть же ты смотришь, — ужаснулась она.

— Так это ещё и днём показывали по телевизору. Обычный научный документальный фильм.

А радио тем временем, после перерыва на рекламу, продолжило нести нам новости о произошедшем, радуя нас тем, что мы натворили. Меня почему-то это ни капельки не мучило. Может быть потому что это убийство я воспринимал как… просто убийство? Ну просто выстрелил, и всё?

Как я читал, эмоции вызывает только эмоциональный контакт с жертвой. Жалость, удивление, ярость или что-то в этом духе. Или если ты встретился с ним взглядом и что-то почувствовал, вспомнил, с чем-то его начал ассоциировать. То есть не безликость.

Про того, кого убил, я мог сказать только то, что он был. Даже с охранником на первом деле или с девушкой между гаражами был эмоциональный контакт. Здесь же увидел и выстрелил. Всё.

У меня такие подозрения, что убийцы в конечном итоге перегорают, пережигают этот контакт, потому так спокойно убивают любого. Они как бы любят родных и так далее, но именно с жертвой уже не в состоянии создать эмоциональный контакт. Это перегорело у них, как своеобразная защитная психическая реакция наподобие привычки.

У меня такой привычки нет, но вот понимание, что меня не сильно волнует убийство, вызывает внутри какое-то неприятное чувство, словно я уже и не я.

— Только что сообщили, что нападавшие бросили машину в цехах индустриального района и подожгли, после чего скрылись на заранее подготовленном автомобиле. Поставлены блокпосты на трассе Ханкск — Стэнворд и Ханкск — Ромашково. Как нам сообщают, подозреваемых было четверо. Их личности до сих пор установить не смогли.

— Ну и отлично, — выдохнула Сирень. — В город перехватывать вряд ли будут.

— А может и будут, — заметил я. — Там же тоже не дураки.

— Ну не знаю… — нахмурилась она. — Пока что ничего умного с их стороны мне заметить не пришлось.

Не пришлось потому, что мы всегда берём новые машины, а старые сжигаем. Нас просто не по чему ловить. Ни ДНК, ни отпечатков, ни каких-либо примет, указывающий на нас. Единственный раз, когда нас могли спалить — в притоне. Но там все наоборот, будут говорить, что никого не видели и вообще никого не знают, чтоб самим не залететь за решётку на десяток-другой лет. Но это лишь вопрос времени, когда на нас выйдут, не более. Рано или поздно мы облажаемся. Кто-нибудь чихнёт, кого-нибудь ранят, и всё, конец.

Поэтому лучше закончить всё тогда, когда на руках уже есть хорошие карты.

— Вопрос времени. Однажды нас поймают, если продолжим.

— Но не тебя, — усмехнулась она. — Ты же вроде завязываешь.

— Верно, просто мысли вслух, — пожал я плечами. — Нас ещё спасает то, что мы подростки. Слишком молодые. По таким возрастам редко ищут, будут искать более… закоренелых.

— Тебе откуда… хотя точно, отец же легавый, — вспомнила она.

— Не только. Фильмы не смотрела? Или в книгах много чего рассказывают. Одно чушь, другое преувеличение, а что-то не говорят. Но… если всё объединить, получается целый список правил.

— О-о-о-о… И какое же первое правило?

— Старайся работать один, — ответил я.

— Почему?

— Потому что ловят чаще всего из-за подельников. Поймали идиота, оставил отпечаток, и так далее. Ты отвечаешь за всех же, но кто-то точно облажается. Или предаст.

— Вряд ли предаст, — покачала она головой. — Обычно все друг друга знают же в таких делах.

— Ага, но за свою цену каждый продастся.

— Деньги не всегда всё решают.

— Речь не про деньги. — На её недоумённый взгляд я продолжил. — Покупают не только деньгами, но и жизнью родного человека, например.

— Ну ты загнул… — покосилась Сирень на меня.

— Хочешь сказать, что не прав?

— Нет, но… блин, ты прав, но только ты прямо так радикально. Но да, ты прав, дорогой человек — отличная цена для сговорчивости. А отсюда небольшая мудрость.

— Не имей тех близких людей?

— Блин, у тебя пессимизм вместо крови залит, что ли?

— Познакомься, это ещё зовут реализмом. Просто многие их путают, — улыбнулся я.

— Нет, я имел ввиду, держи родных всегда рядом, чтоб никто не смог до них дотянуться.

— Так себе мудрость. Дотянуться можно до любого. Ты не можешь их привязать наручниками к себе. А значит, их уже можно достать.

— Но жить одной… Ради чего? — спросила она скорее озабоченно, чем озадаченно. Будто её волновал этот вопрос.

— Отвечу, как сказал однажды Малу — ради денег. Жить, чтоб заработать как можно больше денег.

— Какой ужас, — поморщилась она. — Ты сейчас сказал это так, словно сам веришь в это.

— А тебе словно отвратительно.

— Я работаю только ради семьи. Ради сестры. Чтоб потом просто руки в ноги и подальше отсюда. А сейчас коплю денег. А если ради денег работать, то куда ты придёшь? Нет, даже не так. Кем станешь?

— Богатым человеком? — предположил я.

— Ничем. Просто… пфух… пустотой.

— С деньгами.

— Дурак. Ты, толстый, всё прекрасно понял. Кто-кто, но ты-то точно недостатком мозгов не страдаешь.

Мы съехали с главной дороги на второстепенные, что вели в глубь города. На глаза постоянно попадались полицейские: в бронежилетах, с автоматами, буквально на каждом углу. Не меньше их было и на дорогах. Полицейские машины буквально курсировали по всему городу, по всем дворовым дорогам, выискивая преступников. Только очень я сомневаюсь, что таким образом они поймают кого-либо.

— Рано или поздно они выйдут на аэропорт, — сказала Сирень, глядя, как мимо проехала патрульная машина.

— Им это не поможет. По крайней мере, если только твои протекторы не снимут с земли, но к тому моменту они сами их и затопчут. Лучше скажи, мы сейчас на хату или к Стреле?

— К Стреле. Малу из тех, кто всегда сначала возвращает долги, а потом уже радуется жизни.

— Все долги раздаёт? — полюбопытствовал я.

— Если ты про месть, то… не знаю. Ни разу видеть не приходилось. Малу немного нервный, но всегда хватается за ствол только в последнюю очередь. Он правильный парень. Однако то, что он сразу бежит к Стреле нести денюшки на подносе, меня совершенно не радует.