— По-твоему, он специально сделал? — усмехнулся Малу.

— Но он дал говно нам. Это факт. А мы рискуем после этого на чужой.

Мы вылетели из гаражей, и Сирень тут же дала по тормозам. Крутанула руль и пустила машину с косогора прямо по земле. Нас подбрасывало, кидало в разные стороны. Несколько раз я сильно ударился головой о потолок, а в груди стрельнуло болью, словно у меня вот-вот сердце остановится.

Машина слетела с косогора прямо на дорогу, где, от души чиркнув передним бампером и едва не оторвав его, понеслась к индустриальному району. Теперь нам стоило сменить машину на запасную, которую мы там спрятали.

— В любом случае, мы почти всё, — вмешался Алекс. — Люди, мы разбогатели на сто штук! Так что похуй на Стрелу и на этих импульсников. Плевать на всё! У нас сто штук. Сто. Штук! Мы можем начать жить заново.

— Со ста тысячами не особо ты начнёшь жить заново, — усмехнулся Малу. — Но жизнь подправить точно можно.

— Кому как, — пожал я плечами. — Я смогу начать жить заново, это точно могу сказать.

— Вот бы мне так мало для счастья нужно было, — вздохнул Алекс.

— А как по мне, для счастья много и не надо, — ответила Сирень. — Счастье — это у нас в голове.

— Скажешь это картонной коробке на улице, — растянулись в улыбке губы Малу. — Кстати, вон мы и приехали.

Сирень резко свернула на грунтовку, бросив машину в занос, и мы, поднимая пыль, влетели в поворот, поднимая облака пыли и разбрасывая камни. Не снижая скорости, шкрябая днищем по земле на каждой кочке, пролетели до небольшого неработающего заводского комплекса.

— Всё, наконец… — выдохнула Сирень. — Парни, не заставляйте даму ждать!

Она выскочила, подхватила мешок и пересела в другую машину, которая уже стояла там.

Что касается нас, то мы вышли, принесли одну из канистр в эту машину, залили весь салон бензином, после чего подожгли. Главная причина всех бед в таких делах — ДНК. Любое, даже самое мельчайшее, оно может потом спокойно вывести на тебя полицию. Потому если есть возможность сжечь что-то, то лучше сожги.

Все эти приколы с разбрасывание волос и ложной ДНК работают очень плохо, и особо упорные могут спокойно найти то, что им нужно. Насколько я знаю, то, например, Малу уже попадался полиции, так что вполне возможно, что на него уже есть досье. И если найдут его, найти нас будет лишь делом техники.

— Хорошо горит, — выдохнул Сирень, когда мы пересели в другую машину. — Знаете, парни, хоть я вам и не говорила ещё, но мне нравится огонь.

— Я один надеялся, что она скажет, что любит нас? — обвёл нас взглядом Алекс.

— Честно говоря… да, — кивнул Малу.

— Звучало так, что она это хотела сказать, — кивнул я.

— Ой блин, любовью обделённые… — фыркнула она и дала по газам, поднимая облака пыли и оставляя позади горящую машину. — Если вам так важно, то ладно. Хорошо, парни, я действительно рада, что вы со мной.

Последние слова она сказала с улыбкой. Тёплой улыбкой, которая не могла не растопить нам сердце. Но и как же без…

— А вчетвером дашь? — сразу же спросил Алекс.

— Алекс, блять! — рявкнула тут же Сирень.

— Реально, Али, это перебор. — поморщился Малу и заслужил благодарную улыбку. — Причём у тебя уже есть девушка. Сирень даст нам в троечка.

— Да сукин ты сын, Малу! Ну ты и сучонок! — заверещала Сирень, а Малу и Алекс с довольными улыбками дали друг другу пять. — Никому я не дам! По морде дам, вот это уж точно, сучьи вы дети!

Она в порыве ярости втопила педаль газа, и нас буквально вжало в спинки кресел. Мы просто летели по заброшенной грунтовке, выезжая из индустриальных комплексов и поднимая за собой клубы пыли. Машина подлетала на кочках, в поворотах нас сносило вбок, и я, с замиранием сердца и каким-то сумасшедшим желанием мчаться быстрее, наблюдал за тем, как мы летим по дороге.

— Быстрее, Сирень. Давай ещё быстрее! — Алекс явно тащился от её езды. Даже несмотря на то, что нас подбрасывало в воздух.

Но хочу сказать, что это было действительно весело. Нестись по дороге на полном газу, подлетать на кочках так, что просто взлетаешь с сидушек, и ударяться головой о потолок. Проезжать в заносе повороты, едва-едва, проходя по самому краю. Это были словно американское горки, и если бы не боль в груди, которая бесконечно стреляла меня, я бы смог действительно насладиться этой дикой поездкой.

Так мы домчались до леса. Зимой из живого, с густыми зарослями, он превратился в буквально в мёртвый лысый лес с голыми серыми стволами деревьев на многие километры. Он выглядел как декорации к какому-нибудь фильму, где фигурировал проклятый лес — серый и безликий. Абсолютно пустой. Мы проехали вглубь, где располагался небольшой заброшенный аэродром, который когда-то был военным, а теперь стал лишь напоминанием о военном прошлом Маньчжурии. В принципе, кроме взлётной полосы, здесь ничего и не осталось.

Здесь же ждал и едва ли не родной для всех хэтчбек Сирени. Под конец она так дала по тормозам, что нас бросило вперёд, а машину повезло юзом по дороге. Нас развернуло на бетоне, и мы едва не перевернулись, но в конечном итоге благополучно остановились.

— Ну что, сукины вы дети, ещё кто-нибудь что-нибудь хочет мне сказать? — окинула она нас строгим взглядом.

— Классно водишь, — выдавил я улыбку. — Я бы сказал, что мужики, все мне известные, нервно курят в сторонке по сравнению с твоей ездой.

Сирень улыбнулась.

— Ты добавь, что у тебя друзей с машиной нет, — усмехнулся Алекс, и её улыбка мгновенно поблекла.

— Вот же ты, Али… Взял и расстроил её, — вздохнул я. — И всё же, Сирень, я уверен, что ты дашь прикурить большинству мужчин за рулём.

С этими словами, кряхтя, как столетний старик, я выполз из машины. Уже когда я почти вылез, услышал голос Сирени.

— Вот! Слышал, щенок?!

Прохладный чистый воздух бодрил. Казалось, что я ещё никогда не чувствовал себя настолько живым. Просто удивительно, как мотивирует жить проходящая рядом с тобой смерть. Я не буду врать, что в тот момент передо мной пронеслась вся жизнь перед глазами или я подумал, что умираю. Ничего подобного, я в тот момент даже не задумывался об этом.

Просто именно сейчас на меня наваливается всё понимание того, насколько я был близок получить свою пулю. Близок к собственной смерти.

Вдохнул полной грудью, чувствуя, что вдыхать всё же больно, и начал раздеваться. Хотелось посмотреть, на что похожа моя грудь.

— Я же говорил, бронники пригодятся, — вышел из машины Малу.

— И ты был прав, за что я говорю тебе спасибо, — кивнул я, снимая пуховик, а вслед за ним и бронежилет. Потом кофта, футболка и…

— Хм… ну не так уж и плохо, — оглядел мою заплывшую жиром грудь Малу. — Синяки синяками, но вроде как и всё. Кажись, тебя ещё и жир спас от более плачевных последствий. Кстати, слушай, Тара, ты не боишься, что скоро тебе лифчик придётся носить?

— У сестёр попрошу, — отмахнулся я, разглядывая свою грудь.

Несколько обычных синяков, словно кто-то бил кулаком в мою грудь. Два так вообще слились в один. Но ни жутких кровоподтёков, ни ощутимого скрежета рёбер, переломанных пулей, ни вмятин или чего-то такого. Обошлось, можно сказать.

— О, стриптиз от Тары, — усмехнулся Алекс, вылазя из машины. — Так чё, может откроем мешок?

— Там может чернила стоят, которые забрызгают её, — посмотрел с сомнением на сумку Малу.

— Если стоят чернила, то стоят в большом чемодане, который должен, по идее, находиться внутри этой сумки, — объяснил я. — Или там внутри ещё одна сумка.

— То есть это просто сумка? — уточнил Алекс.

— Да.

— Окей… — он осторожно открыл сумку, словно ожидал, что в любую секунду она сдетонирует у него в руках. — Да, слушай, внутри ещё одна сумка. Большая брезентовая сумка.

Алекс вытащил на свет зеленоватую сумку из брезента с железным скобами сверху, которые закрывались, как на старых кошельках. Здесь они были опломбированные обычной бумажкой с росписью.

— Внутри этой, кстати говоря, вполне могут быть чернила, — заметил я. — Так что…