— Мы потянем те новые, что прописали ей? — Мы были открытой семьёй. Наше финансовое состояние теперь не было ни для одного из нас секретом. Стоило просто посмотреть, где мы работаем.

— Если затянем пояса, то потянем. Но… всё будет нормально, — выдохнул он и похлопал меня по плечу. — Всё будет нормально.

Он не верил в то, что сам говорил. Я это чувствовал в его голосе.

— И… сколько стоит новое лекарство? — не то что мне так хотелось узнать цену, просто решил сразу понять, насколько всё плохо.

— Тысячу, — и, сразу предсказывая мой следующий вопрос, добавил. — Самое сильное — около пяти за упаковку.

— Ну… дорого, конечно, но… — начал было я.

— Одну такую в неделю, — порадовал па меня отличной новостью, и мне стало понятно, почему мы не потянем самое сильное лекарство. — А ты думал, я об этом не размышлял?

— Просто… каждую неделю?

Он лишь кивнул.

В коридоре повисла неприятная тишина.

Пять штук каждую неделю. Пять штук… Это полная зарплата отца и одна треть матери. Можно сказать, после такого нам придётся не просто затянуть пояса. Но каждую неделю… Наша семья и так была на последнем издыхании в плане финансов, но теперь было точно ясно, где закончится наша борьба за сестру.

А всего-то всё упиралось в деньги. В обычные бумажки, которых у некоторых пруд пруди. И потрать они на мою сестру хотя бы немного, даже и не заметили бы этого. А нам требуется, по их меркам, не так уж и много…

Не знаю, о чём он думал в тот момент, но мои мысли невольно крутились вокруг разговора, который у меня был с Алексом утром. Как бы ни старался и ни пытался прогнать эти мысли, я не мог выбросить из головы ту сумму, которую он назвал. Да, единичная подачка, но всё же они были бы сейчас нам очень кстати. Любой шанс, любая возможность склонить победу на нашу сторону должна была быть использована. К тому же, меня не просили идти на дело. Надо было лишь прийти, открыть какой-то сейф, и всё.

Да, надо было тогда не слушать его и отказаться…

Если бы не моя нужда в деньгах. Потому что теперь соблазн был сильнее некуда. Я мог наплевать на себя, но были вещи, ради которых я был готов пойти на многое. Действительно на многое.

К тому же, внутренний голос тихо мучал мне мозги: А что будет от одного раза? Всего один раз, да и отказаться я пока могу. Если что-то незаконное или опасное — скажу нет. Да даже если незаконное, ну нарушу один раз закон, хуже ведь никому от этого не будет? Столько людей нарушает каждый день законы, и что? Да и вообще, кто сказал, что сейф ворованный?

Никто не сказал. Как никто не сказал, что это незаконно. Я ничего не знаю и ничего не слышу, просто открою сейф, и всё. Меня попросили, я сделал, привязать меня к ним будет сложно.

Да, я мог оправдать своё решение. Мог привести тысячи доводов, чтоб доказать, что могу так поступить, и это будет правильно. Но ирония в том, что я прекрасно знал правду. И понимал, что любой начинающий уголовник начинает всё именно с этих слов — это всего лишь небольшое дельце, до которого никому не будет дела.

И всё же…

Деньги.

Даже сестра, которая давно могла найти себе мужа и съехать от нас, впахивала ради нашей семьи, как проклятая, отдавая свои деньги на лечение сестры. И отказаться от лёгких денег, за которые, в принципе, мне даже не надо преступать закон, было бы кощунством. Я ничего не знаю про сейф — лишь открываю, не более.

В любой другой ситуации я бы даже не стал задумываться над подобным вариантом, однако сейчас речь шла о моей сестре. О той, кто следила и заботилась обо мне много лет. Она была практически одной из моих матерей, которые меня вырастили, и ради которой я был готов пойти практически на всё.

— Па, — позвал я. — Если бы у тебя была возможность спасти сестру, но при этом поступить неправильно, что бы ты выбрал?

Глупый вопрос, но в этот момент мне требовалась хоть какая-то поддержка. Я боялся. Я не горел желанием влезать в это дело, понимая, во что это может вылиться, но и выхода иного не видел. Удержаться от соблазна получить лёгкие деньги не мог.

Он хмуро скосился на меня.

— Ты знаешь, что я думаю по этому поводу.

— Да, но… ты бы пошёл на всё ради семьи?

— Да, — без промедления ответил он. — Ради семьи я бы пошёл на всё. Потому что, в конечном итоге, что бы ни произошло, именно она является самым важным в жизни. И если необходимо, то надо сделать всё, что в твоих силах, ради неё.

Надо сделать всё, что в твоих силах.

В моих силах было заработать немного денег. Ради сестры, дорогого мне человека, который затухал на моих глазах и голос которого я мог уже в следующий раз и не услышать. Возможно, это была даже судьба, возможность, данная свыше, чтоб я смог немного поправить ситуацию.

Уже выходя через полчаса из больницы, я набирал номер Алекса. Телефон подрагивал в дрожащих руках, и я чувствовал, что вступаю на зыбкую почву. Даже не с первого раза смог попасть на его имя, случайно позвонив сначала старосте, а потом маме. После посещения больницы его весёлый голос раздражал, как никогда, однако я спокойно мог удержать себя в руках.

— Алло, здоров, Руд, что случилось? — телефон вибрировал от его звонкого голоса.

— Да, привет… — я немного запнулся. При всей своей уверенности у меня в этот момент ёкнуло сердце, словно я собирался сдавать важнейший экзамен в своей жизни. От напряжения голос стал неожиданно писклявым. — Я по… поводу твоего предложения. Оно ещё в силе?

Я буквально видел, как на другом конце телефона в улыбке растягивает рот Алекса.

— А я уже думал, что ничего не выйдет у нас. Так что да, конечно в силе!

У меня было такое ощущение, что я добровольно сую голову в медвежий капкан.

Мог ли я доверять Алексу?

Я мог сказать, что да, мог. Смог бы доверить ему свою спину в случае необходимости. Я был не из тех циников, которые не верят в дружбу и верность, считая, что все могут предать. Просто я полагал, что не все способны быть верны своему слову. Твой друг должен быть действительно идеалистом, который искренне верит, что преданность превыше всего.

За всю нашу дружбу Алекс никогда не давал мне повода сомневаться в себе и никогда меня не подставлял.

Да и познакомились мы с ним интересным и необычным способом. Примерно за той же ситуацией, в которую он сейчас втягивал меня. Он с друзьями в четвёртом классе пытался взломать сейф.

То был старый, громоздкий и очень тяжёлый сейф с механическим вводом комбинации, который можно было использовать в разных целях — для хранения документов, для наказания провинившихся учеников, для наказания провинившихся учителей, для того, чтоб спрятаться при ядерной войне, или просто как столик, на который можно что-нибудь ставить.

Учителя использовали его, по-видимому, для первого и последнего варианта, хотя Алекс до сих пор утверждал, что был свидетелем того, как там запирали плачущего ребёнка.

Возвращаясь к истории, Алекс и трое его друзей хотели открыть этот сейф, чтоб получить ответы на будущий тест, который решит, перейдут ли они в следующий класс или нет. На тот момент это была суперважная и ответственная задача, которую им надо было выполнить любой ценой и от которой зависела их жизнь и целостность кожных покровов на пятых точках.

Будь я немножко постарше, то отказался бы от этой затеи, однако в тот момент для меня взлом сейфа выглядел как приключение. Я не осознавал опасности и последствий, воспринимая всё как опасное приключение, из которого я точно выйду победителем. До сих пор помню то волнение и мандраж, словно я собирался открыть все тайны мира. А ещё как своеобразный вызов моим знаниям и способностям, которые я приобрёл за книгами.

Так что, увидев их безуспешные попытки пробраться в кабинет после уроков, я вызвался им помочь. Я имел опыт во взломе дверей, так что в конечном итоге мы попали внутрь. Однако с сейфом у меня всё получилось не с первой попытки, пусть я и смог его открыть. Здесь роль сыграл и его возраст — диск ввода был настолько старым и потрёпанным, что я отчётливо слышал щелчки и лёгкое сопротивление, когда прокручивал нужную цифру. Видимо, никто даже не подозревал, что ученики будут взламывать учительскую ради ответов.