Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Екатерина пожалела, что плохо знает историю Англии, а могла бы порадовать Генриха умным ответом, но об Азенкуре она имела весьма смутные представления.

Генрих двинулся дальше:

— А это могила дочери Томаса Алисы Чосер. Она была замужем за герцогом Саффолком. Моя бабка, леди Маргарет Бофорт, недолгое время была женой их сына. Последний герцог Саффолк оказался изменником, в результате поместье перешло к Короне.

Екатерине очень понравилась мраморная статуя Алисы Чосер.

Снаружи поглазеть на них собралась целая толпа. Около пруда какая-то старуха сказала ей, что здесь играют феи и вода обладает целебной силой. В этот момент Генрих споткнулся о камень и едва не упал в пруд, промочив свои бархатные башмаки.

— Теперь его станут называть Королевским прудом! — сказал он, и все засмеялись.

В тот вечер после ужина, проведенного супругами наедине, к королю прибыл гонец от Тайного совета и вручил скрепленный печатью документ. Прочитав его, Генрих сощурил глаза и жестом отослал гонца.

— Что случилось? — спросила Екатерина.

— Вам не о чем беспокоиться, дорогая, — ответил он. — Просто злостные слухи.

Она похолодела. Слишком многие знали о ней слишком много.

— Если это обо мне, я бы хотела услышать, что было сказано.

Генрих немного поколебался:

— Одного священника привели в магистрат Виндзора за то, что он говорил о вас неподобающие слова.

— Какие слова?

Что мог знать о ней виндзорский священник?

— Совет не упоминает. Но я этого не потерплю. Никому не позволено пятнать вашу честь. Его отправят в свою епархию и прикажут быть более сдержанным на язык.

Екатерина задумалась: как отреагировал бы Генрих, узнай он, что ее честь уже запятнана в известном смысле. И ее снова охватило чувство вины.

Они продолжили поездку, останавливались в Рикоте, Нотли, Бакингеме и в конце августа прибыли в королевское поместье Графтон в Нортгемптоншире.

В первый вечер, когда Генрих и Екатерина ужинали вместе в отделанном деревянными панелями покое с видом на поля, он сказал ей, что здесь, в Графтоне, тайно женился его дед, король Эдуард IV.

— Дворяне хотели, чтобы он взял в жены французскую принцессу, а он полюбил вдовую Елизавету Вудвилл и не послушался их. Это породило массу проблем. — Генрих усмехнулся. — Кажется, женитьба по любви — обычай в моей семье! — Он поднес к губам и поцеловал руку Екатерины.

Они были женаты месяц. Генрих, казалось, любил свою молодую жену сильнее прежнего и не таясь демонстрировал это. Ему все время нужно было прикасаться к ней и ласкать ее. Он постоянно вглядывался в лицо супруги и говорил, какая она красавица, не заботясь о том, есть ли рядом кто-нибудь.

— Я приказал в память о нашем браке выбить эту золотую медаль, — сказал Генрих и вложил ее в руку Екатерины.

На вещице были изображены тюдоровские розы и переплетенные узлы вечной любви, а также имелась надпись:

HENRICUS VIII: RUTILANS ROSA SINE SPINA.

— Что это значит?

— Это значит, что вы — моя красная роза без шипов.

Шипы острые; они колются. Екатерина ни за что не причинила бы ему боли: она слишком высоко ценила его и по-своему любила. Надпись была вполне подходящая. И опять у нее беспокойно зашевелилась совесть: Генрих считал ее совершенством, а она им вовсе не была.

На второй неделе сентября они отправились к югу, в Эмптхилл, где провели две недели. Генрих охотился, а Екатерина с дамами и фрейлинами проводила время в прелестном садике, загорая на солнышке.

— Я была здесь раньше, с вдовствующей принцессой, после того как ее удалили от двора, — сказала однажды утром Анна Парр, и Екатерине потребовалось мгновение, чтобы понять, что речь шла о королеве Екатерине. — Я тогда была совсем юной и недавно потеряла мать, а та была очень близка со вдовствующей принцессой. Мы все как будто находились в заключении. К счастью, король позволил мне уехать отсюда и нашел для меня место при дворе. Я переживала, что бросаю свою добрую госпожу, но радовалась возможности покинуть это место, потому что в Эмптхилле в то время царила ужасно гнетущая атмосфера.

— Лучше не задерживаться на таких вещах, — посоветовала леди Саффолк, обмахиваясь снятой вуалью.

Было жарко, и сад смотрелся выгоревшим.

— Если бы вдовствующая принцесса не противилась королю и согласилась на развод, он подарил бы ей весь мир, — заметила леди Ратленд. — Такая неуместная отвага!

Екатерине не хотелось больше слушать это разговор. Как-то неприятно думать, что Генрих удалил королеву от двора и отправил в одинокую ссылку в глушь. После обеда ожидались танцы, и ей нужно было решить, что она наденет.

— Я слышала, сегодня вечером нас будет развлекать Уилл Сомерс, — сказала Екатерина.

Став королевой, она с легкой досадой открыла для себя, что эксцентричный королевский шут, беспрестанно сыпавший злобными остротами, почти неотлучно находился в покоях Генриха. Ему были известны многие мысли короля, которые тот держал в секрете от других. Никто не смел так фамильярно разговаривать с Генрихом, как Сомерс, тем не менее его преданность королю была абсолютной. Екатерина не могла понять, нравится ей этот человек или нет, и опасалась его острого языка. Она не раз становилась свидетельницей того, как Сомерс оттачивал на людях свое красноречие, однако с ней он всегда был мил. Разумеется, шут знал, как сильно любит ее король.

Обед прошел превосходно, и Сомерс потешал весь двор на славу — заставил хвататься за бока и смеяться до слез.

— Что за зверюга, у которой хвост между глаз? — вопрошал шут. — Это кошка, когда она лижет свой зад.

Генрих грохотал хохотом.

В какой-то момент в зал вошел Томас, королевский жонглер.

— Время моего выступления! — сказал он Сомерсу, но тот не внял требованию — быстро вышел и тут же вернулся с кружкой молока и круглым хлебом.

— Дашь мне ложку, Гарри? — обратился шут к королю под сердитым взглядом Томаса.

— Увы, у меня ее нет, — ответил тот.

— Ох… — скорбно закачал головой шут, и король засмеялся.

Сомерс усмехнулся, глядя на зрителей, и, протянув своему господину кусок хлеба, разразился сочиненной на ходу песенкой:

Это, Гарри, хлеб тебе,
А другой беру себе,
Оба быстро слопаю.

Он выхватил у Генриха его долю и передал ее Екатерине.

Вот кусочек вам, мадам,
Этот поднесу к губам,
Остальное все ему.

С этими словами Сомерс выплеснул на Томаса содержимое кружки, после чего, хихикая, выбежал из зала. Жонглер, с которого стекало на пол молоко, изрыгая ругательства, бросился за обидчиком. Екатерина смеялась так, что едва смогла отдышаться. Все остальные тоже содрогались от приступов хохота.

Когда убрали со столов, заиграли музыканты и начались танцы. Она вставала в пару по очереди почти со всеми джентльменами из личных покоев, а разомлевший от вина король, у которого побаливала нога, снисходительно смотрел на это.

Стало поздно. Генрих поднялся, взял Екатерину за руку, отвесил поклон всей компании и повел жену в постель.

— Надеюсь, вы не против, если я сегодня не буду исполнять роль мужа, — сказал он, улегшись рядом с нею. — Эта проклятая нога стала хуже, думаю, мне придется завтра показаться врачам. Позвольте мне просто обнять вас, дорогая.

Утонув в его объятиях, она начала уплывать в сон. Однако тишину ночи вдруг нарушили крики и смех под окном. Генрих отпустил ее, сел и потянулся за мечом, который всегда держал под рукой на случай, если на него среди ночи нападут убийцы.

— Что происходит? — спросила Екатерина.

Пьяное веселье — а звучало это именно так — продолжалось, причем весьма буйно.

979
{"b":"846686","o":1}