— Ну? Где он? — грозно спросила старуха.

Кэтрин обмерла.

— Кто он, мадам? — спросила Мэри.

Все выглядели испуганными.

— Мистер Гастингс, конечно! — прокричала герцогиня. — Мне сообщили, что он приходит в эту спальню по ночам и встречается с одной из вас, потаскушек. Я вижу, матушка Эммет опять не углядела за вами. Как будто у нас мало проблем с мистером Деремом! — Она сердито глянула на Кэтрин.

Матушка Эммет, разумеется, вообще никуда не глядела. Несмотря на всю свою заботливость и обещанное усиление бдительности, ее никогда не было, когда она больше всего была нужна. Кэтрин даже начала думать, не устранялась ли эта леди намеренно, чтобы не создавать проблем?

Но кто такой мистер Гастингс?

— Я никогда не слышала о мистере Гастингсе. — Это Кэтрин могла сказать абсолютно честно.

Хотя верно было и то, что она не знала поименно всех молодых джентльменов, приходивших в спальню камеристок по ночам. Остальные девушки изобразили непонимание и напустили на себя возмущенный вид, мол, как только могла герцогиня заподозрить одну из них в таком скандальном поведении!

— Что ж, это странно, — произнесла герцогиня, села на стул и вытащила из кармана сложенный листок бумаги. — Сегодня днем я нашла эту записку у своей скамьи в часовне. Я скажу вам, что в ней написано. «Ваша милость, советую вам хорошенько присмотреть за своими камеристками. Если вам будет угодно, через час после того, как вы отходите ко сну, встаньте и внезапно посетите их спальню. Вы увидите там нечто такое, что вам не понравится». Подписи нет. — Герцогиня подняла глаза и обвела всех девушек внимательным взглядом. — Можете вы предположить, кто прислал это? И зачем?

Кэтрин могла бы сказать ей. Она не сомневалась, что это месть Гарри Мэнокса. Но промолчала, а остальные девушки качали головами и говорили, что понятия не имеют, кто автор этой записки.

— Хорошо, — сказала герцогиня. — Вероятно, это какой-то глупый розыгрыш. Простите, что побеспокоила вас. Спокойной ночи!

Как только стихло эхо ее шагов, камеристки бросились с жаром обсуждать происшествие.

— Кто-то знает, что здесь происходит, — заявила Мег.

— Да, но это чужак, — высказала мнение Кэт. — Я не знаю никакого мистера Гастингса.

И никто не знал.

— В записке, вообще-то, о мистере Гастингсе не упоминается, — заметила Элис.

— Тогда почему герцогиня спрашивала о нем? — удивилась Кэтрин.

— Понятия не имею, — ответила Элис. — Может, у нее есть какие-то свои подозрения.

— Она лает не на то дерево, — сказала Джоан.

Кэтрин повернулась к Мэри, с которой успела помириться за ужином, и прошептала:

— Это Гарри, я уверена.

— Я тоже, — тихо ответила Мэри.

— Не говорите ничего, — попросила ее Кэтрин.

Она лежала в постели и с тревогой размышляла о том, что Гарри на этом не остановится. Вдруг герцогиня начнет копаться в этом деле и обнаружит, что записка написана его почерком? В доме остались старые нотные тетради с его пометками и аннотациями, может быть, даже письма. Нет! Нельзя оставить миледи ни единого шанса увидеть их.

Каждый день в восемь утра герцогиня слушала мессу. Пока она была занята этим, Кэтрин прокралась в ее покои и вздрогнула, увидев там делавших уборку горничных.

— Я, кажется, оставила здесь свой молитвенник, — сказала она, быстро придумав предлог, который давал возможность обыскать комнату. Ей повезло, записка лежала поверх кучи бумаг на столе. Незаметно сунув ее в карман, Кэтрин поспешно вернулась в спальню и вгляделась в почерк. Да, несомненно, это была рука Гарри.

Она показала письмо Фрэнсису. Тот страшно разозлился и вскочил на ноги:

— Клянусь, он за это ответит!

— Нет, Фрэнсис! — крикнула Кэтрин. — Не делайте глупостей, прошу вас!

Но тот уже вылетел из комнаты. Фрэнсис был слишком горяч, на свою беду. Неужели он не понимает, что лучше не привлекать внимания ни к себе, ни к ней?

Кэтрин бросилась за ним и бежала следом всю дорогу по Черч-стрит до дома лорда Беймента, но опоздала. Фрэнсис уже стоял у дверей и орал на Гарри, обзывал его подлецом и еще хуже.

— Ты никогда не любил ее! — услышала Кэтрин его слова. — Если бы любил, то не стал бы вредить ей. Она любит меня, просто смирись с этим!

Кэтрин попятилась. Мужчины были настроены весьма воинственно. Гарри посмотрел на нее.

— В один прекрасный день, мистер Дерем, она и вас бросит, как бросила меня! — прорычал он. — Она маленькая потаскушка, которая задирает юбки перед каждым симпатичным парнем, который ей приглянется.

Кэтрин ахнула, а Фрэнсис схватил наглеца за горло. Гарри ударил его кулаком в лицо. Из носа у Фрэнсиса полилась кровь, он налетел на обидчика как дикий бык и припечатал его спиной к двери. Гарри схватился за кинжал, Кэтрин в ужасе завизжала. Фрэнсис вцепился в запястье противника и вывернул ему руку за спину, заставив вскрикнуть от боли и выронить оружие, после чего толчком повалил на колени.

— Не вздумай махать на меня руками! — прорычал он, пока Гарри силился подняться на ноги. — И я буду тебе очень благодарен, если ты не станешь больше беспокоить герцогиню своими писульками!

— Ты еще обо мне услышишь, — процедил сквозь зубы Гарри.

— Сунься ко мне еще раз — и ты об этом пожалеешь, — предупредил Фрэнсис. — Пойдемте, Кэтрин, этот подонок неподходящая компания для леди.

Оставив Гарри, который потирал больное запястье и выкрикивал им вслед проклятия, они быстро пошли обратно к дому герцогини и встретились с ее сыном лордом Уильямом Говардом, который в сопровождении двоих грумов как раз выходил на улицу, очень нарядный — в дамастовом платье и берете с пером. У лорда Уильяма были тонкие говардовские черты лица и аристократический нос, как у матери. Он поклонился Кэтрин, а та сделала реверанс.

— Воюете, мистер Дерем? — спросил лорд Уильям, глядя на окровавленный платок, который Фрэнсис прижимал к носу.

— Видели бы вы моего противника, милорд, — с мрачной усмешкой ответил тот. — Серьезно, мистер Мэнокс, который учил музыке вашу племянницу и был уволен миледи Норфолк за то, что возомнил, будто может взять в жены свою ученицу, теперь создает ей проблемы. Миледи спросила лорда Эдмунда Говарда, можно ли нам вступить в законный брак, а мистер Мэнокс ревнует. Он прислал миледи анонимное письмо, намекая, что мы с ее внучкой ближе, чем следовало бы, и хотя она убедилась, что это клевета, этот проходимец не унимается. — Фрэнсис объяснил, что произошло. — И я не стану повторять, что он говорил о мистресс Кэтрин.

Лорд Уильям нахмурился:

— Я не допущу, чтобы на мою племянницу клеветал какой-то Мэнокс, и очень неприятно, что вы оказались в таком положении, мистер Дерем. Вы знаете, я о вас хорошего мнения, и мы родня. Этот Мэнокс живет у лорда Беймента?

— Нет, милорд, у него дом в Стритхэме, он живет там со своей женой, — сказала Кэтрин. — Они поженились недавно.

— Вот как? — Лорд Уильям приподнял брови. — Я бы мог предположить, что у него есть занятия получше, чем преследовать бывшую зазнобу. Слушайте, сегодня мне нужно быть при дворе, но вечером я поеду в Стритхэм и вразумлю этого Мэнокса. Я не допущу, чтобы моих родных оскорбляли.

Они поблагодарили лорда Уильяма за содействие и посторонились, пропуская его к карете.

— Хотел бы я посмотреть, как Мэнокс будет препираться с таким, как лорд Уильям, — с усмешкой произнес Фрэнсис.

В тот вечер Фрэнсис пришел в спальню раньше обычного и застал там только Кэтрин и Джоан Балмер, ожидавшую Эдварда Уолдгрейва.

— Пойдемте в мою комнату, — сказала ему Кэтрин. — Герцогиня в любой момент может зайти и проверить нас. А ты, Джоан, даже не думай пускать сюда мистера Уолдгрейва. Это слишком опасно.

— Я сама решу, что опасно, а что нет, благодарю тебя, — отрезала Джоан.

— Я не останусь, — сказал Фрэнсис. — Пришел сообщить вам новость: лорд Уильям только что заходил ко мне и передал, что заезжал в Стритхэм и пригрозил Мэноксу всевозможными карами, если тот продолжит задевать честь дочери Говардов и его родных. Он четверть часа распекал Мэнокса и его супругу на пороге их собственного дома.