— Что, жена моя, тут францисканские узлы для Фрэнсиса! — Он усмехнулся. — Продуманный выбор.

Кэтрин улыбнулась. Вообще-то, узор она с мастером не обсуждала.

— Мистер Роуз говорит, они символизируют истинную любовь.

— Да, так и есть, — подтвердил Фрэнсис и обнял ее.

Кэтрин не осмеливалась носить подаренные Фрэнсисом шелковые цветы в присутствии герцогини, но иногда, по случаю, прикрепляла их к платьям, и один как раз был на ее лифе, когда миледи неожиданно вошла в гостиную, где камеристки играли в карты, в поисках своей диванной собачки.

— Она под столом, мадам, — указала туда Кэтрин и наклонилась, чтобы достать непослушное создание.

Передавая собачку в руки бабушки, она заметила, что герцогиня смотрит на французский фенхель. Старая леди ничего не сказала, но Кэтрин поняла: она наверняка заинтересовалась, откуда у ее внучки такая редкая вещь.

Кэтрин кинулась искать леди Бреретон, самую добросердечную из всех придворных дам герцогини, которой она очень сочувствовала, потому что ее мужа обезглавили вместе с мужчинами, которых признали виновными в прелюбодеянии с королевой Анной. Леди Бреретон всегда была особенно мила с Кэтрин, а та со своей стороны при любой возможности старалась сделать ей что-нибудь приятное.

Леди Бреретон в одиночестве сидела в винокурне, как всегда одетая в черное.

— Мистресс Кэтрин! — приветливо улыбнулась она.

— Я хочу попросить вас об одолжении, — сказала ей та. — Один джентльмен, которому я нравлюсь, — очень хороший человек — подарил мне этот цветок в знак своего уважения. Кажется, миледи заметила его, и, если она спросит, скажите ей, пожалуйста, что это вы дали его мне.

— Я не должна так поступать, но сделаю это, — согласилась леди Бреретон. — Вы всегда были добры ко мне.

Кэтрин убежала, немного успокоившись, но хорошее настроение быстро улетучилось: ее позвали к бабушке. К покоям герцогини она подходила в трепете, молясь, чтобы это не имело отношения к французскому фенхелю.

Не тут-то было.

— Цветок, который ты носишь, — проговорила старая леди, сидя с прямой спиной на своем троне. — Откуда он у тебя?

— Его дала мне леди Бреретон, — ответила Кэтрин. — Она сказала, что я всегда была добра к ней.

Герцогиня покачала головой:

— Я спрашиваю еще раз. Кто дал его тебе?

— Леди Бреретон, миледи. — Кэтрин почувствовала, что щеки у нее запылали.

— Не лги мне, дитя. Это был мистер Дерем, не так ли? Я не слепая и вижу, что происходит при моем дворе. Люди молчать не станут. — (Кэтрин онемела.) — Говори! Это был мистер Дерем? — пролаяла герцогиня.

— Да, миледи, но прошу вас, не прогоняйте его. Он хороший человек, и добрый.

— Знаю. Он мой кузен и нравится мне. Да, он может быть подходящей парой для тебя, но это совершенно непозволительный подарок. Добродетельные юные леди не принимают таких презентов от джентльменов.

— Он и мой кузен тоже, — заметила Кэтрин. — Мы ничего плохого не сделали.

— Очень рада слышать это, но ты сейчас же отдашь мне этот цветок, и я верну его мистеру Дерему. — Она протянула ей маленькие ножницы.

Кэтрин неохотно срезала цветок.

— Можно мне видеться с ним, миледи?

— Между вами есть какая-то особая симпатия? Мне сказали, он давал тебе деньги. Это тоже неприемлемо.

Кэтрин смогла только молча кивнуть, глаза ее наполнились слезами. Неужели это конец их с Фрэнсисом романа?

— Мы очень нравимся друг другу, и он давал мне деньги, но только потому, что беспокоился за меня, ведь своих я не имею.

— Значит, он делал это, чувствуя к тебе родственную привязанность, — продолжила герцогиня. — Но любите ли вы друг друга? Я имею в виду любовь, не связанную с родством.

— Да, мадам, — призналась Кэтрин.

— Ты знаешь, что говорят люди? Если вам нужен мистер Дерем, ищите его в комнате мистресс Кэтрин Говард или в спальне камеристок. Дитя, ему нечего делать ни в том, ни в другом месте, и ты не должна принимать его ни у себя, ни в общей спальне. Ты меня поняла?

— Да, — едва слышно ответила Кэтрин.

Герцогиня пронзила ее пристальным взглядом:

— Я хочу услышать от тебя заверение, что между вами не произошло ничего непотребного. Я помню твое сомнительное поведение с мистером Мэноксом, а потому питала надежду, что ты тогда получила хороший урок и запомнила его.

— О да, мадам, с мистером Деремом я не делала ничего дурного.

Они же все равно что женаты, так разве можно называть их любовные соития неправильными или непотребными?

— Рада слышать это! — суровым тоном проговорила бабушка. — Теперь ты можешь общаться с мистером Деремом, соблюдая приличия, и я спрошу мнение твоего отца, одобрит ли он союз между вами. Если он не одобрит, тогда ты должна прекратить встречи.

— Да, миледи, — пролепетала Кэтрин, молясь, чтобы отец согласился.

Только пройдут годы, прежде чем она узнает ответ: письма до Кале шли долго.

Ей не терпелось поделиться радостной новостью с Фрэнсисом: это ведь была хорошая новость, верно? До самой ночи Кэтрин была сама не своя, и когда он пришел в спальню, она тут же отвела его в свою комнату, пренебрегая велением бабушки соблюдать приличия, и передала любимому слова герцогини. Фрэнсис уставился на нее, его сардонические глаза вдруг заблестели.

— Ей-богу, Кэтрин, я был прав! Наше сердечное желание свершится. И если ваш отец откажет, нам придется открыться ему и сказать, что мы дали друг другу слово. — Он заключил ее в объятия. — Мы будем вместе, открыто, и все увидят, как я горд, что вы моя жена!

— О Фрэнсис! — воскликнула Кэтрин. — Молюсь, чтобы мой отец поскорее написал.

— Я поеду в Кале, если понадобится, и покажу ему, каким хорошим мужем буду для вас! — заявил он.

Кэтрин снова прильнула к нему, отвечая на его желание. Она знала, что поступает плохо, нарушая приказание герцогини, но какое это имело значение? В глубине души она была уверена, что они с Фрэнсисом скоро поженятся.

На следующее утро в дверь ее спальни постучала матушка Эммет. Кэтрин возблагодарила Господа и всех святых, что Фрэнсис уже успел удалиться.

— Можно войти? — спросила та, и Кэтрин отступила в сторону, пропуская ее.

Старушка обвела взглядом переворошенную постель и кучу сброшенной на пол одежды. Кэтрин поспешила накинуть на кровать покрывало, надеясь, что наставница девушек не заметила пятен на простыне.

— Миледи Норфолк сообщила мне о твоем легкомысленном поведении, — холодно проговорила матушка Эммет. — И отругала меня за это. Я объяснила, что не могу отвечать за поступки всех камеристок и не имела понятия о твоем неблаговидном поведении. Мистресс Кэтрин, ты разочаровала меня и покрыла позором. Надеюсь, в будущем ты будешь осмотрительнее.

— Простите меня, — кротко произнесла Кэтрин.

Если бы вы не были так ленивы, благодарение Господу, еще больше девушек оказались бы в неловком положении!

— Я буду следить за тобой. — Матушка Эммет погрозила пальцем. — Смотри!

Следующей ночью Фрэнсис пришел в спальню камеристок очень веселый.

— Вы знаете, что уже все говорят о ваших визитах к мистресс Кэтрин? — с вызовом спросила его Джоан.

— Старуха Агнес знает об этом, — встряла Элис.

— Мне это известно. — Фрэнсис ухмыльнулся и повернулся к Кэтрин. — Герцогиня сегодня утром сыграла со мной шутку. Она подошла ко мне в галерее и сказала, что знает, где меня найти, если я ей понадоблюсь, — в вашей комнате. И еще обвинила, что я слишком близко сошелся с вами, и велела прекратить это, но потом она добавила, что моя самонадеянность может пойти мне на пользу.

— Я так на это надеюсь! — воскликнула Кэтрин.

Очевидно, герцогиня одобряла их брак, а если так, то и отец, вероятно, не станет ему противиться.

— Она и мне о вас говорила сегодня, — обратился к Фрэнсису Эдвард Уолдгрейв. Он сидел на кровати напротив, обняв рукой Джоан, оба уплетали пирожные с кремом. — Сказала, что она думает, вы так и не покинете спальню мистресс Кэтрин, несмотря на ее повеление не появляться там.