— Мне нужен человек, который искренне принимал бы мои интересы близко к сердцу, — призналась Мария. — Я не могу рассчитывать на свой Совет. Все лорды поддерживали узурпаторшу Джейн. Что мне было делать? Не могла же я казнить их всех за измену. Поэтому членов Совета привели к присяге, и я слежу за ними, надеясь, что они не нарушат клятвы верности мне. Но что я могу сделать для вас, Анна?
— Тут дело, скорее, в том, чем я могу посодействовать вам. — Анна улыбнулась, вдохновленная откровенностью Марии. — Мой брат предлагает эрцгерцога Фердинанда в качестве превосходного мужа для вас, и, насколько мне известно, сам эрцгерцог тоже страстно желает завоевать руку вашего величества.
О ужас! Мария как будто пришла в уныние от ее слов.
— Надеюсь, вы не считаете, что я вмешиваюсь не в свое дело, — поспешно пролепетала Анна.
— Нет, совсем нет, друг мой, — сказала королева. — Эрцгерцог — подходящий кандидат, но мое сердце склоняется к принцу Испании.
Значит, слухи ходили правдивые. Мария хотела выйти замуж за Филиппа.
— Я видела его портрет, — выдохнула королева, и глаза ее засияли. — Он такой… милый. — Мария покраснела. — Кажется, никто другой мне не понравится. Скоро все решится.
Анна едва не взмолилась: ваше величество, не влюбляйтесь в портрет! Она на собственном опыте знала, какой катастрофой это может обернуться. Вместо этого она сказала:
— Надеюсь, принц окажется похожим на свое изображение, — понимая, что ее слова звучат скептически.
— Меня заверили, что сходство удивительное, — отозвалась Мария. — Прошу вас, скажите своему брату, что я ценю его заботу о моем счастье и почтила бы вниманием эрцгерцога, если бы мое сердце не было отдано другому.
— Я передам ему это, мадам, — пообещала Анна, стараясь не выдать тревоги.
— А теперь, — сказала Мария, — прогуляйтесь со мной по галерее. И я послушаю ваши новости.
Наступил новый, 1554 год, но Анна до сих пор не получила никаких известий от Совета, что неудивительно: лордов занимали гораздо более насущные вопросы. Решение королевы выйти замуж за испанского принца вызвало бурные протесты в Англии и стоило ей значительной доли народного одобрения, которым было встречено ее вступление на престол. Подданные королевы не хотели иметь над собой короля-иностранца, и еще меньше — гонителя протестантов: Филиппа обвиняли в поддержке испанской инквизиции. Страна бурлила недовольством.
Анна ощущала отзвуки этого гнева и в сэре Томасе Кавардене, который приехал на Рождество в Блетчингли и остановился в Хекстолле. Его возмущение прорвалось наружу, когда, как только были сняты праздничные украшения, явились посланные Марией офицеры и потребовали именем королевы, чтобы Каварден передал им хранящиеся у него оружие и доспехи для защитников Лондона.
На улице послышались крики. Анна открыла окно и увидела, что происходит. Там был сэр Томас, его горячее дыхание вырывалось в морозный воздух облаками пара; он громко протестовал, заявляя, что ему необходимо оружие для защиты дома от нападений. Анна подумала о хранящемся в амбаре арсенале; оружия там лежало гораздо больше, чем требовалось для охраны поместья!
Она беспокоилась за королеву: от кого Мария собиралась защищать Лондон? Неужели народное возмущение браком с испанцем настолько велико, что та опасалась бунта?
Нет, скорее всего, сэра Томаса Кавардена, ярого протестанта, подозревали в замыслах организовать беспорядки. Анна наблюдала, как он в ярости протопал в сторону амбара, созывая на ходу своих людей, чтобы те помогли вынести затребованное королевой оружие, и скрылся за домом.
Увидев нагруженную повозку, она поняла, что Каварден отдал лишь малую часть своего арсенала. Что за игру вел сэр Томас? Планировал поднять восстание? Или решил сохранить остальное оружие для себя на случай, если в будущем ему потребуется защита?
Анна не могла успокоиться, но не смела доверить свои опасения никому, даже Отто или матушке Лёве. Матушка Лёве постарела, и беспокоить ее не хотелось. А Отто наверняка начнет уговаривать, чтобы она сообщила о своих подозрениях королеве. Но что, если поведению сэра Томаса имелось совершенно невинное объяснение? Ее отношения с этим человеком были непростыми и в лучшие времена. Если она донесет на него за накопление запасов оружия, это может испортить их навсегда. Анна не желала чувствовать себя парией в собственном доме, а потому постаралась успокоиться и не думать о том, что лежит в амбаре.
На последней неделе января в холле дома Анны, к ужасу хозяйки, появился сэр Уильям Говард с отрядом стражи и потребовал, чтобы ему сказали, где сэр Томас.
Анна разволновалась и послала Иоганна найти его. Добрую четверть часа спустя, на протяжении которой лорд Уильям нетерпеливо расхаживал взад-вперед по комнате и отказался от робко сделанного Анной предложения перекусить, сэр Томас показался в дверях.
— Лорд Уильям, что вам нужно? — резко спросил он. — Я спокойно живу у себя в доме в полной безмятежности, безупречном порядке и послушании королеве, а вы являетесь и нарушаете мой покой!
— Тем не менее, сэр Томас, вы должны последовать со мной, — не дрогнув, заявил лорд Уильям. — Вам придется предстать перед судом Звездной палаты[124] в Вестминстере. Лорд-канцлер хочет задать вам несколько вопросов.
Так как лорд-канцлером теперь был Гардинер, Анна подумала, что сэру Томасу придется нелегко. Кавардена увели. Анна смотрела ему вслед и думала, как воспримет это печальное событие его бедная жена и стоит ли ей самой заявить об оставшихся в амбаре запасах оружия. Но было глупо ввязываться в эти великие дела, к тому же не имелось никаких доказательств, что сэр Томас собирался использовать это оружие для неких крамольных целей.
Вскоре он вернулся, оставшись на свободе.
— Ну, мне удалось убедить Совет в своей лояльности, — прорычал Каварден и тяжело опустился в кресло у камина, не прося разрешения, притом что Анна осталась стоять. — Мне приказали вооружить своих людей здесь и быть наготове, чтобы выступить немедля. В Кенте восстание против испанского брака под руководством сэра Томаса Уайетта. Совет собирает силы для его подавления.
— Восстание? — эхом отозвалась Анна, почти забыв, что Каварден назвал своими людей в Блетчингли, когда большинство из них на самом деле были ее людьми. — Кент недалеко отсюда!
— Не беспокойтесь так, миледи. Их быстро утихомирят. Тем не менее королеве нужно хорошенько подумать, стоит ли настаивать на этом браке. Восстание доказывает, насколько сильно в народе недовольство им.
По крайней мере, Анне больше ни к чему было беспокоиться из-за оружия, тайно припасенного сэром Томасом. Совет явно знал, что у него осталось кое-что в арсенале, иначе лорды не стали бы просить его вооружить своих людей. Она поступила правильно, не сделав доноса на него.
На следующий день Анна была в этом уже не так уверена. Снова появился лорд Уильям Говард с сэром Томасом Сондерсом, шерифом Суррея, и потребовал сдачи всего неиспользуемого оружия и доспехов, какие хранятся в Блетчингли. Анна стояла в холле, пока сэр Томас спорил с ними.
— Милорд, мой патент на должность смотрителя пиров и палаток позволяет мне иметь здесь сорок вооруженных слуг.
— Да, сэр Томас, но, кроме того, вы организовали склад оружия, как сами заявили нам, а мы получили сведения, что вы сделали это для помощи мятежникам.
— О, прошу вас! — протянул Каварден. — Сондерс, вы меня давно знаете. Разве я способен на такое?
Сэр Томас Сондерс холодно взглянул на него:
— Последнее, что я слышал, Каварден, — это что вы были самым горячим евангелистом в Суррее. Вы арестованы и останетесь здесь, в Блетчингли, под моим надзором.
Анна разозлилась:
— Сэр Томас, это мой дом, и я не хочу держать под своей крышей человека, которого подозревают в сговоре с мятежниками.
Каварден злобно глянул на нее, однако Сондерс поклонился:
