Через два дня, ранним погожим сентябрьским утром, Анна забралась в карету, которую должна была делить с Елизаветой. Ей оказали большую привилегию, к тому же они ехали сразу за открытыми конными носилками королевы. Елизавета, одетая в такое же, как у Анны, алое бархатное платье, уже заняла свое место с видом по ходу. Подобрав юбки, Анна уселась напротив. Внутри карета тоже была отделана алым бархатом и имела балдахин из серебристо-белой парчи для защиты от неблагоприятной погоды.

— Вы ждете коронации, миледи Анна? — спросила Елизавета, острым взглядом окидывая все, что происходило вокруг них во внутреннем оборонительном поясе Тауэра.

— Жду с воодушевлением, и это большая честь — участвовать в церемонии вместе с вашей милостью. — Анна улыбнулась.

Ни единым словом, ни даже выражением лица Елизавета не показала, что не одобряет религиозную политику сестры. Тем не менее на мессе в капелле Святого Иоанна она не присутствовала. Анна наблюдала за королевой, которая с глубокой набожностью и исполненным благоговения лицом встала на колени, потом заметила, как та искоса глянула на пустующее место Елизаветы и явно огорчилась. Мария, конечно, пообещала, что не станет принуждать своих подданных следовать ее вере, но Елизавета была ее наследницей. Неужели она не могла пойти на компромисс со своей совестью, дабы ублажить королеву?

Главные дамы двора усаживались в карету, которая поедет следом за ними; множество камеристок из свиты забирались на коней в красных бархатных попонах, сочетавшихся с платьями женщин. Наконец огромная процессия медленно двинулась вперед — из Тауэра в лондонский Сити, куда королева официально вступала, чтобы ее приветствовали лорд-мэр и знатные горожане. Анна видела на голове Марии маленькую корону, которая покачивалась, когда королева кивала в ответ на приветственные крики толпы и при виде живых картин, устроенных в честь нее по пути. Улицы по случаю коронации украсили декоративными тканями, по ходу движения королевской процессии установили триумфальные арки и платформы для живых картин. Анна любовалась праздничным убранством города и пестрой толпой счастливых, машущих руками людей. В ушах ее гремели приветственные крики, звуки фанфар и небесные хоры детских голосов. Так они приехали в Вестминстер.

На следующий день Анна стояла в холодном здании Вестминстерского аббатства и смотрела, как епископ Гардинер возлагает корону на голову Марии. Она удивлялась, что случилось с ярым протестантом епископом Кранмером, который должен был проводить службу, но спрашивать ей не хотелось.

Позже они с Елизаветой в сияющем свете тысяч свечей сидели рядом у края стола королевы на коронационном банкете в Вестминстер-Холле. Как приятно было видеть улыбавшуюся ей с другого конца стола Марию и наслаждаться такой великой милостью! Это предвещало Анне счастливое, обеспеченное будущее.

Торжества завершились, и Анна вернулась в Блетчингли, страстно желая рассказать сэру Томасу Кавардену о коронации, на которую того не пригласили, и показать ему, кто из них теперь на коне. Однако Кавардена дома не оказалось, что слегка расстроило Анну. У сэра Томаса, похоже, всегда имелись какие-то таинственные неотложные дела, и она снова подумала, что ему повезло избежать суда после вступления на престол королевы Марии.

Анна надеялась, что милость Марии распространится на ее финансовое положение. В прошлом году она поменяла свой усадебный дом в Бишаме на Уэстхорп в Саффолке, прекрасный дворец, на который возлагала большие надежды. Но оказалось, что содержать его очень дорого, и долги Анны опять возросли.

Она удивилась и обрадовалась, увидев доктора Крузера, который приехал от ее брата.

— Его высочество прислал меня, мадам, дабы удостовериться, что ваше содержание подтверждено новой королевой, которой я уже выразил свое почтение. Я привез письма от герцога и герцогини с поздравлениями ее величеству со вступлением на престол и выражением надежды, что теплая дружба между Англией и Клеве продолжится.

— Я надеюсь на это, — сказала Анна, проводя его в большую гостиную, которой пользовалась по утрам, и предлагая сесть в кресло напротив нее по другую сторону очага. Потом она налила доктору Крузеру вина и заняла свое место.

— Я уверена, королева позаботится о том, чтобы я не прозябала в нужде, — сказала Анна. — Несколько знаков ее благоволения я уже получила.

Она рассказала гостю о коронации и заметной роли, которую в ней сыграла.

Доктор Крузер одобрительно кивал, но выражение его лица оставалось серьезным.

— Миледи, несмотря на милости королевы, вы не можете рассчитывать, что она будет регулярно пополнять ваши доходы. Герцог Вильгельм хорошо понимает, что ваших средств теперь явно не хватает на покрытие расходов и это королевство полностью обанкротилось.

— Я уверена, королева поможет мне, — возразила Анна.

— Она сама вам об этом сказала?

Анна вынуждена была признать, что нет.

— В таком случае, мадам, у меня есть план, которому вы можете последовать. На этой неделе состоялось заседание парламента, и первый изданный им акт объявил брак родителей королевы законным.

«Мария, должно быть, очень этому рада», — подумала Анна.

— Учитывая это и выказанную вам благосклонность, ваше высочество может предпринять шаги для признания законным и вашего брака с королем Генрихом, чтобы пользоваться землями и привилегиями вдовствующей королевы. Сейчас тут нет вдовствующей королевы, которая могла бы потребовать их для себя, и не появится еще много лет.

Анна изумленно смотрела на него:

— Но парламент и собор духовенства объявили мой брак недействительным.

— Теперь это едва ли имеет значение. Сейчас ситуация такова, что доход от выделенного вам содержания будет удержан, если вы покинете Англию, но ваш брачный договор устанавливал для вас возможность сохранить за собой земли, если вы вернетесь в Клеве вдовой. Таким образом, если вам удастся доказать законность своего брака, вы станете богатой женщиной с почетным статусом вдовствующей королевы.

Это был дерзкий и сомнительный план, но, учитывая милость королевы, он мог сработать.

— Вы поможете мне составить письмо к Совету, доктор Крузер? — спросила Анна.

Она ждала и ждала ответа. Когда он пришел, в нетерпении сломала печать. «Совет ознакомился с ее просьбой, — читала Анна, — но это дело придется отложить на неопределенное время, до тех пор пока не будут разрешены более неотложные и важные вопросы».

По крайней мере, они не сказали «нет».

Сэр Джон говорил, что «более неотложные вопросы» включали в себя брак королевы. Рассматривали нескольких вероятных женихов, в том числе и принца Филиппа Испанского, сына и наследника императора, которого вроде бы предпочитала другим претендентам сама Мария. Вильгельм написал Анне, предлагая другого искателя руки королевы, своего шурина Фердинанда Габсбурга, эрцгерцога Австрийского, сына племянника императора Фердинанда, короля Римского, Богемии и Венгрии, наследника Священной Римской империи. Король Фердинанд жаждал этого союза, — заявлял Вильгельм, и Анна сразу поняла, что этот брак укрепит ее положение в Англии.

Доктор Крузер вернулся в Клеве, и Анна по велению Вильгельма облачилась в свое самое пышное платье из алой с золотом парчи и отправилась в Гринвич, где ей сразу дала аудиенцию королева.

— Моя дражайшая Анна, — сказала Мария, протянув руку для поцелуя, а потом тепло обняв гостью. Она была великолепно одета и увешана драгоценностями; хрупкая фигурка тонула в роскошном платье.

— Надеюсь, я застаю вашу милость в добром здравии и процветании.

— Да, так и есть. Мой кузен император прислал нового посла, месье Ренара, и этот человек оказывает мне неоценимую помощь.

Анна подивилась про себя: «Неужели королеве Англии не зазорно полагаться на советы иностранного посланника?» — а вслух сказала:

— Я рада за ваше величество.