Просветил ее французский посол месье де Марильяк. Стоя рядом с ней, увлеченно следившей за состязанием стрелков из лука, он в весьма любезных выражениях заверил Анну, что его повелитель является ей другом, особенно в свете затруднений, возникших у ее брата с императором. Она не знала, можно ли доверять галльским чарам Марильяка, и не могла решить, нравится ей его смуглое лицо или отталкивает, однако потеплела к нему.

— Леди Мария была при дворе два месяца назад, — сказал Анне Марильяк. — Почти все придворные джентльмены собрались приветствовать ее, и король тоже вышел ей навстречу, когда она вступила в парк, и принял ее с большой любовью.

Анна ощутила болезненный укол сожаления, что Генрих не оказал такой же чести ей.

Марильяк внимательно наблюдал за своей собеседницей. Среди группы зрителей, стоявших напротив, Анна увидела его соперника Шапюи. Тот тоже следил за ней, но в менее дружелюбной манере.

— Многие держатся мнения, что король подумывает о новой женитьбе, — сказал Марильяк. — Ваше высочество, вероятно, не знает, что в течение последних месяцев посол вашего брата три или четыре раза появлялся при дворе, где его не видели много месяцев, и в последний раз он прибыл по вызову короля. — Француз выдержал паузу, давая Анне время осмыслить его слова.

Сама она уже больше года не видела доктора Харста и не получала от него никаких вестей. Это укрепило Анну в мыслях, что идея о ее новом замужестве с королем давно забыта. И вдруг выясняется, что Марильяк, человек прекрасно информированный, считает эту возможность вполне реальной.

— Может быть, мой брат просил помощи у Англии против императора.

— Это вероятно, мадам. Тем не менее многие считают, что встреча короля с послом Клеве имеет отношение к вам.

— Что ж, месье, я впервые об этом слышу.

— Странно вот что, мадам: когда я спросил кое-кого из советников, что делает при дворе посол вашего брата, мне сказали, что он не посол, а ваш представитель, который прибыл, дабы помочь вам уладить какие-то личные дела.

Анна удивилась: что за игра велась за закрытыми дверями зала Совета?

— Для меня это новость. Я бы, скорее, решила, что они говорили о содействии Клеве. С прошлого октября, как вы знаете, мой брат сильно нуждается в помощи короля Генриха.

Анна провела в тревоге не один месяц, после того как узнала, что император разбил войска Вильгельма и наконец захватил вожделенный Гелдерн. Союзник Вильгельма, король Франциск, не смог прийти на подмогу, потому что сражался с армией императора в Италии. Анна боялась за родных и за своего сына. Что, если император не удовольствуется Гелдерном?

— Будем надеяться, король Генрих сможет послать помощь, миледи. Это весьма благородно с вашей стороны — ставить интересы брата выше своих собственных.

— Интересы моего брата — мои интересы, — ответила Анна. — Они для меня важнее всех прочих соображений.

На третий день визита Анны ко двору Генрих послал за ней и принял ее в своей личной галерее. День был дождливый, они некоторое время походили взад-вперед, Анна опиралась на руку короля.

— Простите, что не смог встретиться с вами раньше. Меня осаждали дела и просители. От них никогда не отделаться. — Генрих печально улыбнулся. — И у меня болела голова.

— Надеюсь, вам теперь лучше.

— Намного. Всему виной внимательное чтение официальных бумаг. Приходится засиживаться допоздна, а я теперь уже не так хорошо вижу при свете свечей, как раньше.

— Может быть, вашей милости нужны новые очки, — предположила Анна. — Это ослабит головные боли.

— Я подумаю об этом.

— Кажется, ваша милость чувствует себя бодрее, чем при последней нашей встрече.

Генрих усмехнулся:

— Намного бодрее. И я выдам вам секрет, зная, что могу на вас положиться и вы его сохраните. Есть одна дама… — Он выжидательно смотрел на Анну.

— Я так рада за вашу милость! — с абсолютной искренностью ответила та. — Могу я спросить, кто она?

— Леди Латимер. Думаю, вы с ней не знакомы. Она редко бывает при дворе.

Анна постаралась не выдать своего смятения. Ей была известна леди Латимер, которая приходилась сестрой миссис Герберт, одной из ее прежних фрейлин. Внутри вспыхнуло возмущение. До сих пор Анна не осознавала, насколько сильно манила ее идея снова стать королевой, вопреки всему, что являла реальность. Ей было лестно знать, что люди все еще надеются на ее восстановление на троне. Теперь, поняв, что король обратил взор на женщину невысокого ранга, сестра которой когда-то находилась у нее в услужении, Анна почувствовала себя униженной. Кэтрин Говард, по крайней мере, происходила из старинного дворянского рода!

— Ее брат — начальник моего почетного эскорта, — говорил меж тем Генрих. — Она навещает его время от времени и иногда исполняет обязанности придворной дамы при леди Марии. В январе она приезжала вместе с Марией ко двору, и тогда я увидел в ней то, что смогу полюбить. Но ее муж умер совсем недавно, так что пока мне нужно проявлять осторожность.

— И она отвечает на чувства вашей милости? — Анна аккуратно подбирала слова.

Судя по всему, эта вдовушка могла быть любовницей Генриха, хотя, учитывая необъятные размеры Генриха и его растущую немощь, которая сегодня поразила ее после долгой разлуки, Анна сомневалась, что он чем-то способен заинтересовать женщину в постели.

— Мне хочется так думать, — ответил он. — Она любила своего мужа, хотя тот долго болел, так что ей приходилось быть скорее сиделкой, чем женой. Я даю ей время на траур.

— Надеюсь, ваша милость обретет истинное счастье, — выдавила из себя Анна.

— Анна, вы не проболтаетесь? Я не знаю, найдут ли отклик мои ухаживания. — Генрих говорил как нетерпеливый юный влюбленный.

— Конечно, сир. Я никому не скажу об этом.

Неужели он сомневался, не останутся ли его ухаживания без ответа? Он же король!

— Как дела у леди Марии? — спросила Анна, не желая продолжать беседу о леди Латимер. Она чувствовала себя униженной, оскорбленной…

— Мария в добром здравии, и на нее большой спрос как на крестную мать. Так она сказала.

Анна подумала: как грустно, что Мария, которой уже двадцать семь, до сих пор сама не стала матерью. Иногда она не могла понять, из каких соображений исходит Генрих. Хоть и незаконнорожденная, но Мария была его дочерью. И тем не менее ее до сих пор не выдали замуж, и она растрачивает свой материнский инстинкт на чужих детей.

— Мне бы хотелось повидаться с ней, — сказала Анна.

— Вы можете встретиться с Марией, когда захотите, Анна, с моего благословения.

— Тогда я приглашу ее в Ричмонд. Благодарю вас, сир. Мне будет очень приятно ее общество.

Анна вернулась в Ричмонд и провела там две недели, когда в ее личных покоях вдруг появился Отто, радостно размахивая каким-то письмом.

— Миледи, я получил прекрасные новости из Клеве, от своего отца! Ваш брат разбил войско императора у Ситтарда!

— О, какая радость! — Анна в восторге вскочила на ноги. — Лучшей новости вы не могли мне сообщить!

Глаза их встретились. Во взгляде Отто светились любовь и желание. У Анны в приливе ликования возникло искушение дать ему какой-то знак, что его чувства не безответны. Хотя ему, наверное, это и без того было ясно. Анне потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы никак не поощрить своего воздыхателя. Однако известия он принес восхитительные, и это дало повод для торжества. Немецкие слуги Анны обнимались и поздравляли друг друга, тем временем сама она приказала подать вина, и они вместе выпили за победу Вильгельма. Дай Бог, чтобы император теперь отступил и оставил Клеве в покое.

С наступлением лета Анна со свитой отправилась в Блетчингли, где ей снова пришлось терпеть невыносимую заносчивость Томаса Кавардена. На этот раз он с удовольствием сообщил своей госпоже, что той предстоит стать почетной гостьей на празднике, который он устраивает в Хекстолле. И разумеется, она не могла отказаться, ведь хозяин с таким бахвальством рассказал, как хлопотали ради нее он и его жена.