Протянув лордам лежащее на ладони кольцо, Анна заметила выгравированную внутри надпись: «Господь, дай сил держаться». «Всевышний сделал это наилучшим образом», — подумала она. Без сомнения, Он хранил ее в эти последние дни.

Доктор Харст нашел Анну прогуливающейся под аркадой. Она обрадовалась ему, так как ей не терпелось рассказать о письме Вильгельма.

— Я тоже получил известие от герцога. Как вы могли догадаться, он не открыл всех своих мыслей королю. Узнав о расторжении вашего брака, герцог был сильно расстроен. Он считает поведение его величества достойным порицания и боится, что вас могут подвергнуть преследованиям в Англии или что вам выпадет какая-нибудь ужасная судьба. Естественно, я срочно отправил к нему гонца, чтобы заверить в абсолютной безосновательности его страхов.

— Я тоже его в этом заверила, — сказала Анна, понимая, каким тяжелым ударом для ее семьи, должно быть, стало все это дело и какие страдания принесло им всем.

Как умело лицемерил Вильгельм в своем письме к королю: прочтя его, она испытала огромное облегчение и даже не догадалась, как сильно брат тревожился за нее. Она судила о нем совершенно неверно.

Они прошли в личный сад Анны, где среди цветов сонно жужжали отяжелевшие пчелы.

— Вы, вероятно, слышали, — сказал Харст, — что король отдал распоряжение всем викариям и их помощникам объявить пастве, чтобы за вас больше не молились в церквях.

— Это печально. Утешительно было, что столько людей возносили за меня мольбы.

— Тогда вас порадует вот что, мадам: в прошлое воскресенье я ходил в церковь рядом с тем местом, где живу, и слышал, как люди выражали сожаление по поводу вашего развода. Они говорили, какая жалость, что эта добрая леди так быстро утратила свою величайшую радость.

Анна криво усмехнулась:

— Я бы выразила эту мысль несколько иначе.

— Да, но они говорили, что любили и ценили вас как самую милую, благосклонную и добрейшую королеву из всех, каких знали, и очень хотели бы иметь вас королевой и дальше. Похоже, слухи о вашем достойном поведении в столь трудной ситуации распространились очень широко.

— Я не заслуживаю такой высокой оценки. Вы меня ошеломили.

Харст вздохнул:

— Вы заслуживаете, поверьте. Но, мадам, ходят и другие толки, особенно при дворе, и лучше вам услышать о них от меня, чем от кого-нибудь другого.

— Какие же? — спросила Анна, мигом встревожившись. — Я думала, вы не станете прислушиваться к досужим сплетням.

— Боюсь, в них есть доля правды, мадам. Говорят, король собирается жениться на Кэтрин Говард. Некоторые даже утверждают, что они уже заключили тайный брак.

Это был удар, но не слишком сильный.

— Иного я и не ожидала. Если король снова женится, я приму это с радостью. Ему нужны наследники и кто-то, кого он сможет любить.

— Вы добрее к нему, чем он того заслуживает, — строго произнес Харст. — Он рисковал покрыть вас позором.

Анна сурово взглянула на посла. Чего он себе напридумывал?

— Я не хочу слышать никаких упреков в адрес короля, дорогой друг, — сказала она, садясь на каменную скамью и жестом предлагая Харсту сделать то же самое.

— Ваше терпение сверхъестественно! — воскликнул он. — Поговаривают даже, что госпожа Говард уже enceinte, хотя за правдивость этого утверждения я ручаться не могу.

Анна попыталась не брать это в голову. Но если Генрих зачал ребенка с Кэтрин, значит оказать ту же любезность бывшей супруге ему помешало отвращение к ней самой, Анне. Она вздохнула. Разве можно как-то рассчитать, куда заведут человека личные пристрастия.

— Скажите мне, сколько времени вы намерены провести в заточении здесь, в Ричмонде? — спросил Харст.

— Я не узница здесь, — поправила его Анна. — Могу уехать, если захочу, но я посчитала разумным не появляться на людях, пока шум не уляжется. Вероятно, было бы дипломатично удалиться в деревню. Все-таки у меня есть все эти дома, где я могу жить!

— И вы — леди со средствами.

— Вот именно! Я собираюсь наслаждаться свободой. Теперь, раз дружба моего брата с королем подтверждена, я с удовольствием устранюсь из политики. Буду пользоваться привилегиями королевского статуса, не обремененная связанными с ним заботами. Может, я больше и не королева, но намерена держать личные покои, и, кажется, никто не возражает против того, чтобы я вела жизнь в королевском стиле.

— Мадам, король выиграл в главном споре и не станет печься о том, что в сравнении с его важнейшим приобретением просто блажь.

— Я в прекрасном расположении духа. Можете так и передать. — Анна улыбнулась.

От Вильгельма пришло новое письмо, написанное им собственноручно. Верная своему слову, Анна отправила послание брата королю, который быстро вернул его. Она ответила Вильгельму:

Я всем довольна и хочу, чтобы вы и моя матушка знали это.

В тот же день к Анне в кабинет пришел ее эконом Джаспер Хорси и сообщил: по распоряжению короля из Хэмптон-Корта прискакал верхом служитель Королевской гардеробной и передал ему, что в ее новые резиденции перевезли кровати и мебель из хранилища Короны.

— Служитель сказал, он сам и его помощник четыре дня разбирались с тем, что необходимо забрать из дома графа Эссекса на территории монастыря августинцев в Лондоне, Королевской гардеробной в лондонском Тауэре и Вестминстерского аббатства.

Спасибо Генриху, что не лишал ее своих щедрот, однако Анна ужаснулась тому, что некоторые вещи, которые составят обстановку ее жилищ, были конфискованной собственностью Кромвеля, томившегося в Тауэре в ожидании исполнения смертного приговора. Она легко могла бы разделить его участь, если бы осмелилась перечить королю.

Анна удивлялась, почему Кромвеля до сих пор не казнили? Возможно ли, что Генрих решил заменить ему наказание на тюремное заключение? Она горячо на это надеялась. Ей была ненавистна мысль, что этот умнейший человек и блистательный министр претерпит смерть, уготованную изменникам. Не так давно Маргарет Дуглас описала Анне ужасные подробности казни, и они обе содрогнулись от страха и отвращения. Кроме того, Анна чувствовала, что некоторым образом связана с Кромвелем из-за своего брака. Она не хотела пользоваться его мебелью. Выгадать на его несчастье — это казалось ей низостью. Вещи бывшего графа Эссекса останутся вечным напоминанием о его падении, и Анна поклялась, что отправит их в чулан.

Во время следующего своего визита доктор Харст сообщил Анне, что, распустив парламент на летние каникулы, король покинул Уайтхолл и с небольшой свитой перебрался во дворец Отлендс.

— Это меньше чем в десяти милях отсюда, — сказал посол, когда они шли по посыпанной гравием дорожке, тянувшейся вдоль берега Темзы.

— Вы думаете, он заедет ко мне?

— Я не знаю, мадам. — Харст помолчал. — Я принес и печальные вести. Сегодня утром Кромвеля обезглавили на Тауэрском холме. Я был там.

Рука Анны подлетела ко рту.

— Нет! Я думала, король сохранит ему жизнь. О, он будет жалеть об этом, я уверена, мало у кого из правителей был такой способный и преданный министр.

— Или сделавший его таким богатым!

— Он сильно мучился?

Харст на мгновение замялся.

— Король милостиво заменил ему казнь, положенную изменникам, на усекновение головы, но палачом был какой-то молодой оборванец, просто мясник, он не знал, как взяться за дело. Да, думаю, Кромвель немного помучился.

Анну передернуло.

— Боюсь, он пострадал из-за моего брака. Я чувствую себя в каком-то смысле ответственной за его смерть. Доктор Харст, я не сумела вызвать у супруга любовь к себе! Мне недостает искусства, которым владеют другие женщины. Я пыталась быть преданной и любящей, и, думаю, король начал немного любить меня, но момент был упущен. Если бы Кэтрин Говард не попалась ему на глаза, Кромвель, вероятно, и сейчас был бы с нами.

— Кто может судить, откуда берутся привязанности, мадам? Король хочет иметь жену, которую сможет полюбить. Во время переговоров о браке на этом много раз заостряли внимание, помните, как он хотел непременно увидеть ваш портрет. Вы сами наверняка заметили, что это желание пересиливало все прочие соображения. А значит, организовывать этот брак было просто опасно. Кромвель полагал, что после заключения брачного союза вся Германия ради вас возьмется оказывать помощь Англии. А получилось, что этот брак разрушил его самого.