Сюзанна Гилман, когда настал ее черед прощаться, вглядывалась в лицо бывшей госпожи и подруги в поисках признаков былой привязанности или сожаления. Анна видела это, но лишь кивнула и позволила Сюзанне уйти. Какое облегчение — остаться без постоянного напоминания о предательстве этой женщины.

А вот расставаться с лордом Ратлендом, добрым человеком и распорядительным камергером, ей было грустно. Также Анне предстояло остаться без своего канцлера, главного конюшего, землемера и ревизора. Всех ее советников тоже уволили.

Когда приемный зал опустел, Анна приняла новых слуг, отобранных для нее Тайным советом. Они ждали внизу, в главном зале. Одного за другим их вызвали, чтобы представить ей и взять с них клятву верности. Каждого Анна встречала ласково и приветствовала у себя на службе.

Новым камергером ее двора стал сэр Уильям Горинг из Сассекса, придворный с головы до пят, верный королю и веселый нравом. Анне он сразу понравился. Джаспер Хорси, лошадиная внешность которого не противоречила его фамилии, был назначен к ней экономом.

— Мистер Хорси прекрасно подготовлен к исполнению этой должности, — сказал ей сэр Томас Риотесли. — Он был ревизором у покойной маркизы Эксетер, измену которой помог разоблачить. В награду его сделали церемониймейстером личных покоев короля и даровали ему земли поместья Блетчингли, теперь находящиеся в руках вашей светлости. Мистер Хорси взамен получил в качестве компенсации другие владения.

Анна опасалась, как бы мистер Хорси «взамен» не взялся вымещать на ней недовольство, но тот повел себя почтительно, даже дружелюбно.

Уаймонд Кэри остался на посту сборщика податей.

— Он также будет исполнять роль посредника между вами и королем, — сказал Саффолк. — Его величество желает, чтобы вы показывали ему все письма, которые получите от брата.

Анна кивнула. Просьба небезосновательная.

Представление слуг продолжилось. Большинство при дворе Анны теперь составляли немцы, которые приехали с ней в Англию и которым снова пришлось давать присягу на верность. Она до смешного обрадовалась, увидев приближающегося Отто фон Вилиха, и понадеялась, что ее реакция была не слишком очевидной. За ним последовали Франц фон Вальдек, Флоренц де Дьячето, доктор Сефер и ее повар мейстер Шуленбург. Катарину и Гертруду повысили до камеристок личных покоев Анны, и они будут служить ей наряду с пятью другими камеристками, назначенными Тайным советом. Кэтрин Бассет наконец-то получила должность, и это, несомненно, порадует ее матушку, тем более что лорд Лайл продолжал сидеть в Тауэре, и никто не представлял, какая участь его ждет.

Фрэнсис Лилгрейв, темноволосая женщина сорока с небольшим лет, представляясь, сказала Анне, что она вышивальщица, а ее муж служил вышивальщиком у покойной королевы Анны. Затем появились доброжелательная Дороти Уингфилд, бледная Джейн Рэтси и пожилая миссис Симпсон. Предпоследней, шурша юбкой красивого черного платья и с огромным Stickelchen на голове, пришла доблестная матушка Лёве. Элия Тёрпин, прачка, завершила вереницу слуг. Этот двор казался слишком маленьким после того великолепия, в котором Анна провела последние семь месяцев.

Когда все ее придворные собрались, она обратилась к ним:

— Еще раз сердечно приветствую вас всех. Мне не нужно напоминать вам и присутствующим здесь господам лордам, как я обязана королю, которому было угодно назначить вас ко мне на службу. — Пусть никто не думает, что она хоть сколько-нибудь недовольна человеком, который ее отверг. — Служа мне хорошо, вы будете служить ему. — Анна повернулась к советникам. — Я почитаю себя в большом долгу перед его королевским величеством и намерена целиком полагаться на его благую волю. Я никогда не отступлюсь от этого решения, и все письма и послания, которые получу от своего брата, родственников и друзей, буду отправлять его королевскому величеству и руководствоваться его повелениями.

— Вы сделали все правильно, миледи, — пробормотал Саффолк и повернулся к стоявшим в ожидании слугам. — А теперь все приступайте к своим обязанностям!

Новые придворные Анны быстро рассеялись. Матушка Лёве рьяно взялась за дело и, окунувшись в свою стихию, бойко отдавала распоряжения. Уильям Горинг в смятении глядел на нее, вероятно размышляя, не собирается ли эта пожилая дама подорвать его авторитет. Анна затаила улыбку.

Через четыре дня лорды явились снова по велению короля, чтобы проверить, насколько хорошо обустроен новый двор Анны, и застали ее саму на кухне, испачканной по локоть в муке, за приготовлением пирога. Быстро вымыв руки, Анна торопливо прошла в зал и издала радостный возглас, когда визитеры показали ей привезенные украшения, гобелены и посуду — подарки его величества. Они также передали ей письмо от Вильгельма. Оно было адресовано не ей, а королю.

Прочитав послание брата, Анна испытала потрясение. Ответ Вильгельма оказался гораздо мягче, чем она ожидала. Он сожалел о случившемся; хотел бы, чтобы все сложилось иначе, тем не менее никогда не откажется от своей дружбы с его величеством из-за такого недоразумения. Оба они с доктором Олислегером беспокоились, как бы с его сестрой не стали плохо обращаться, но полагали, что король никогда этого не допустит. Вероятно, он мог бы желать приезда Анны в Клеве, но, если она предпочла остаться, пребывает в уверенности, что король поступит по отношению к ней справедливо, сам не станет требовать ее возвращения домой.

Анна готова была заплясать от радости и облегчения. Казалось, Вильгельм вовсе не сердится на нее. Она вернула письмо:

— Прошу вас, передайте мою самую нижайшую благодарность его величеству за то, что позволил мне увидеть это послание. Теперь я могу без опасений написать брату. Я хочу заверить его и доктора Олислегера, что со мной все хорошо. Господа лорды, будьте добры подождать, я сделаю это прямо сейчас.

Когда Паджет закончил письмо, Анна попросила Уаймонда Кэри прочесть ей его по-английски и в переводе на немецкий. На сердце у нее становилось легче от каждого слова, и она одобрительно кивала, уверенная, что сообщила Вильгельму и матери все самое важное и необходимое.

— Так сгодится, мадам?

— Благодарю вас, мистер Кэри и мистер Паджет, — сказала Анна. — Это очень хорошо. Прошу вас, попросите лордов вернуться.

Они пришли и по очереди прочли письмо, тоже одобрительно кивая.

— Письмо передаст герцогу племянник доктора Олислегера мистер Дьячето, — сказал Саффолк. — Он согласился отвезти его для вас и отправится из Дувра после обеда.

— Тогда я пошлю за ним, пока вы не уехали, господа. Я хочу передать ему на словах личное послание для моего брата.

Вызвали Флоренца де Дьячето, и, когда смуглый молодой человек предстал перед Анной, уже одетый и обутый в дорогу, она обратилась к нему. Советники наблюдали эту сцену.

— Флоренц, я желаю, чтобы вы, когда доберетесь до Клеве, засвидетельствовали герцогу мое глубокое почтение и сказали ему, что я счастлива и пользуюсь здесь почетом, а все мои мысли и чувства откровенно высказаны в письме. — Анна улыбнулась ему и протянула руку. — Да поможет вам Бог!

Пусть ее посланец с чистой совестью скажет Вильгельму, что она не казалась ему печальной или недовольной, когда напутствовала его перед отъездом.

После ухода де Дьячето Анна пригласила лордов Тайного совета отобедать с ней. Получив от нее письмо, они успокоились и слегка расслабились. Она приказала подать им несколько отборных вин и отличной жареной английской ягнятины и сама с удовольствием поела. Обед прошел оживленно, беседа за столом не умолкала, в основном обсуждали ее новые владения, о которых советники много чего могли порассказать. Когда Анна наконец встала, лорды сразу повскакивали на ноги.

— Господа, — начала она, чувствуя, что раскраснелась от выпитого вина, — я хочу, чтобы вы вернули эту вещь королю. Это кольцо он подарил мне при заключении нашего несостоявшегося брака. Возьмите его, прошу вас, и передайте с выражением моего нижайшего почтения. Я желаю, чтобы оно было разломано на куски как вещь, не имеющая более ни силы, ни ценности.