Джейн едва заметно покачала головой. Это был опасный разговор.

– Вы ошибаетесь, сэр Фрэнсис. Король посещал ее ложе несколько раз за время поездки, насколько мне известно.

– Ах! – отозвался Брайан и подмигнул. – Удивляюсь, чем она соблазнила его вернуться.

Джейн пожала плечами:

– Думаю, тем же, чем обычно. Эта женщина сохраняет власть над ним.

– Ей хорошо известно, как им управлять!

– И все же он не всегда к ней прислушивается. Иногда он бывает довольно грубым.

Джейн заметила, что люди смотрят на них и поняла: вероятно, они принимают крамольный разговор за флирт. Она села прямо и сказала Брайану:

– Мне нужно идти. Мы привлекли к себе внимание. Люди могут прийти к неверным умозаключениям.

Сэр Фрэнсис заметно смутился:

– Вы мне очень нравитесь, Джейн, но вы должны знать, что я не из тех мужчин, которые женятся. Я не смогу хранить верность, вся моя жизнь – при дворе. А вы заслуживаете лучшего.

Она принужденно улыбнулась. Если бы на горизонте показалась какая-нибудь богатая наследница, он тут же обнаружил бы в себе склонность к женитьбе. «Вы мне очень нравитесь». Это прозвучало похоронным звоном. Джейн все больше и больше убеждалась в своей непривлекательности; видимо, было в ней нечто такое, что отталкивало мужчин.

– Я всегда буду вашим другом, – заверил ее Брайан.

Джейн встала:

– Пожалуй, я пойду спать.

– Я обидел вас, – сказал он с видом искренней озабоченности и тоже поднялся. – Послушайте, Джейн. Я пытаюсь поступать благородно. Я сейчас затащил бы вас в постель, если бы мог, но я не унижу ваше достоинство подобным предложением.

Джейн почувствовала, как у нее вспыхнули щеки, и понадеялась, что наблюдатели посчитают это следствием сидения у огня.

– Надеюсь, сэр Фрэнсис, когда-нибудь найдется истинно благородный мужчина, который удержится от намеков на то, что я хороша для постели, но не для замужества.

Она сделала реверанс королю и вышла. Брайан догнал ее за дверями:

– Я не то имел в виду, Джейн! Это я недостаточно хорош, чтобы жениться на вас.

– О, Фрэнсис, перестаньте завязываться узлами! – раздраженно воскликнула она и оставила его.

Джейн выскользнула из дому. В Широком зале было жарко и дымно, к тому же она сильно разволновалась. Ей нужно подышать. В саду Старой миледи – тишина и покой, ночной воздух напитан ароматом роз. В небе висел совершенный по форме лунный серп, и Джейн глядела на него некоторое время, пытаясь увидеть на нем лицо, как делала в детстве.

Она не могла покинуть это любимое всей душой место. Нет, дальше она не поедет, когда двор покинет Вулфхолл. И брака по сговору она не хочет; и не вынесет, если ее отвергнет еще один мужчина. Она скажется больной. В каком-то смысле это даже не будет обманом, потому что ее тошнило от этой жизни во лжи и от всех тех мелких обманов, которые она вынуждена была совершать изо дня в день. Невозможно и дальше терпеть компромиссы со своей совестью. Она останется здесь, будет помогать матери и составит компанию стареющим родителям, а потом, когда придет время, ляжет рядом с братьями и сестрами в церкви Бедвин-Магны.

Решение принято. Джейн почувствовала, как на нее снизошел покой. «Забудь Брайана, – сказала она себе. – Ты на самом деле его не хочешь. Он не принесет тебе счастья».

Она села на любимую скамью и наслаждалась тишиной ночного сада. В соседнем лесу заухала сова. А потом, только Джейн подумала, что нужно немного поспать, ведь завтра будет еще один трудный день и придется рано встать, чтобы приготовить хороший завтрак, прежде чем король со свитой отправится на охоту, как услышала скрип двери. Кто-то неспеша приближался к ней. Она обернулась и увидела короля, одного; он появился из-за живой изгороди и выглядел так, будто нес на плечах тяготы всего мира.

Джейн мигом подскочила и сделала реверанс:

– Ваша милость!

– Госпожа Джейн! – Он оторопел от неожиданности.

– Я просто дышала воздухом, сэр. В доме жарко. Но я сейчас же оставлю вас.

– Останьтесь.

Глаза их встретились, и Джейн увидела, что король расстроен.

– Вы однажды проявили доброту ко мне, – сказал он, грузно опускаясь на скамью. – Я этого не забыл. Это был простой жест, но я знаю, он был сделан из искреннего сочувствия. К королям не всегда относятся как к людям. – Монарх улыбнулся ей. – Посидите со мной немного. И не бойтесь так. Я не кусаюсь.

Она села и расправила шелковую юбку. Становилось прохладно.

– Какой красивый сад, – заметил король, оглядываясь вокруг. – Такой мирный. Тут теряешь чувство времени. Вот она – настоящая Англия; ее суть не при дворе и не в городах. Вы понимаете, что я имею в виду, Джейн?

– Думаю, да, сэр. – Она кивнула. Это казалось таким нереальным – сидеть наедине с королем, которого ей никогда не приходилось видеть без сопровождающих. – Мне здесь нравится.

– Больше, чем при дворе. – Это было утверждение, а не вопрос.

– Здесь мой дом, сэр, – отозвалась Джейн, размышляя: интересно, что бы он сказал, если бы она открыла ему свои планы оставить службу у королевы?

– Редко встречаются люди, склонные к тихой жизни, – сказал он. – Сэр Томас Мор был одним из таких. Я завидовал его счастливому дому, его семье и ученым занятиям на досуге.

Джейн удивилась, что король в разговоре с ней упомянул Мора. «И тем не менее вы оторвали его от всего этого и заточили в Тауэр!» – хотелось воскликнуть ей.

Он сглотнул:

– Я любил и уважал его.

Джейн молчала, не уверенная, ожидалась ли от нее ответная реакция.

– Все знают, кто был причиной его смерти! – вдруг выпалил Генрих, сверкая стальным взглядом.

Джейн не сомневалась, кого имел в виду король, но, что бы он ни говорил сейчас, смертный приговор был подписан его рукой. Он сам отвечал за смерть Мора.

Она подняла на него взгляд. В глазах короля стояли слезы.

– Он ослушался меня, – сказал Генрих. – Он был моим другом, но открыто не повиновался, и люди плохо думали обо мне из-за этого.

Джейн обрела голос и тихо проговорила:

– Мне очень жаль, ваша милость.

Он с закрытыми глазами втянул в себя воздух:

– Мне тоже, Джейн, мне тоже. Все, что я сделал, эта пролитая кровь – все оказалось напрасным. Сына у меня так и нет. И некому продолжить великое дело Реформации.

– Ее милость еще может родить вам сына, – осмелилась сказать Джейн.

– Я молюсь об этом каждый день! Император требует, чтобы я восстановил леди Марию в правах на престол, но он глупец. Посади на трон женщину – и, если она станет супругой кого-нибудь из своих подданных, возникнет ревность и борьба фракций при дворе. Позволь ей выйти за иностранного принца – и что станет с Англией? Великое королевство превратится в доминион Франции или Испании! Верный короне истинный англичанин должен в ужасе содрогаться от такой перспективы. Я сам едва не плачу, когда думаю об этом. – Король и теперь выглядел так, будто был на грани слез. – Джейн, мне нужен сын!

– Я тоже молюсь об этом изо дня в день.

Генрих кивнул. Джейн поняла, что от волнения он не мог говорить.

Некоторое время собеседники сидели молча. Джейн размышляла: не жалеет ли король о том, что поддался порыву? Казалось невероятным, что он доверил ей свои чувства; наверное, это говорило о том, как сильно расстроен Генрих. Может быть, зайдя слишком далеко в деле реформ, чтобы идти на попятный, он теперь раскаивался в этом. Казалось, король воевал со своей совестью из-за расправы с Мором. Он не мог понять, что сам виноват в своих проблемах. Можно было выдать Марию замуж за какого-нибудь могущественного принца и дождаться внука, который наследовал бы ему. Но нет: он отказался от своей преданной жены и взял вместо нее мегеру. Это была слепая страсть, он не отдавал себе ясного отчета в том, что творит. Теперь он пожинал плоды содеянного. Другие люди, в их числе Анна и Кромвель, сделали его безжалостным, толкали дальше по пути к проклятию, и никто не смел подать голос протеста.