Прекрасная кузина королевы Мадж Шелтон соперничала с милашкой Энн Савиль за внимание сэра Генри Норриса, главы личных покоев короля и частого гостя в апартаментах Анны. Тем не менее красавца Норриса, вдовца, чья дочь Мэри тоже служила королеве, казалось, привлекала только Анна, которая то поощряла его ухаживания, то отвергала, смотря по настроению. Две Мэри – Норрис и Зуш – относились к Джейн с симпатией и по-дружески, как и еще одна Мэри, старая няня королевы, миссис Орчард, служившая камеристкой.

Симпатизировала Джейн и Элизабет, или Бесс, Холланд, много лет находившейся при Анне в качестве горничной.

– Ни для кого не секрет, что Бесс – любовница герцога Норфолка, – сообщила Марджери Джейн. – Он дядя ее милости, чтобы вы знали, только… – она перешла на шепот, – они не ладят.

Это Джейн уже и сама поняла: она слышала, как грубый и неприятный герцог спорил со своей племянницей. Но Бесс Холланд была добродушной и популярной при дворе. Плохо Бесс отзывалась только об одном человеке – герцогине Норфолк, которая жила отдельно от мужа из-за самой Бесс.

– Эта леди с огромным удовольствием рассказывает всем подряд, что я была прачкой в ее доме, – сказала она Джейн, когда однажды вечером они доставали из гардероба платье королевы. – Но я никогда не стирала для нее белье! Меня отправили в детскую учить ее отпрысков. Мой дядя – лорд Хасси! И еще говорит, будто я сидела у нее на груди, пока она не начала харкать кровью, но это злостная клевета. Эта гарпия что угодно скажет, лишь бы опорочить меня. Но мои друзья знают правду.

Джейн была рада, что Бесс включила ее в круг своих друзей, хотя у нее имелись внутренние сомнения по поводу неестественного положения самой Бесс. И вновь она видела пример того, к каким неурядицам и конфликтам ведет неверность. Тем не менее Джейн не могла устоять перед обаянием Бесс.

Мадж Шелтон – объект внимания множества мужчин – в компании с двумя другими придворными дамами королевы составляла сборник стихов. Одной из них была леди Маргарет Дуглас, племянница короля, дочь его сестры Маргарет, вышедшей замуж за короля шотландцев, а потом за герцога Ангуса. Леди Маргарет по праву королевского рождения возглавляла свиту придворных дам. Эта красавица с золотисто-рыжими волосами была окружена ореолом нежной прелести. Вскоре Джейн убедилась, что под внешней мягкостью скрывается живой и упрямый дух.

Ей польстило, когда леди Маргарет со своим милым шотландским акцентом спросила, не хочет ли она принять участие в создании книги.

– Мы пишем стихи и собираем их, – объяснила она. – Несколько сборников уже передают из рук в руки по двору, но все они написаны мужчинами. Мы решили ввести новшество: пусть женщины выразят себя в стихах или выберут те стихотворения, которые им больше всего нравятся. Несколько сочинений сэра Томаса Уайетта и герцога Суррея мы уже включили. – (Суррей был сыном Норфолка, шумный молодой человек, частый гость на посиделках у королевы; недавно он женился на одной из самых юных придворных дам, Франсес де Вер.) – Скажите, госпожа Джейн, вы пишете стихи? – спросила Маргарет.

– Увы, нет, миледи, – призналась Джейн. – Я никогда не пробовала.

– Тогда садитесь с нами, посмотрим, на что вы способны, – пригласила Мэри Говард.

Эта миловидная, романтичная и искренняя молодая женщина должна была вот-вот выйти замуж за герцога Ричмонда, прежнего хозяина Эдварда, и могла стать очень важной дамой, если королева так и не родит сына. Слухи о том, что король намерен назначить Ричмонда своим преемником, не утихали.

Три женщины предложили Джейн сесть вместе с ними за стол у окна, и Мадж подтолкнула к ней лист бумаги:

– Ну, давайте попробуйте.

Джейн обмакнула перо в чернила и ненадолго задумалась. Ее ошеломило предложение присоединиться к досугу таких важных дам и смутило чтение написанного ими. Их творения были так совершенны! Ей никогда не написать ничего подобного.

Покопавшись в голове в поисках вдохновения, она вдруг вспомнила Уильяма Дормера, и тут обнаружила, что способна приложить перо к бумаге.

Тут вдохновение иссякло, и Джейн не могла придумать ничего, что подошло бы в рифму или подчеркнуло ритм стиха.

– Получилось что-то жалкое, – сказала она компаньонкам и показала листок.

Они засмеялись, но по-доброму.

– Подумайте еще, – посоветовала леди Маргарет, – и завершение к вам придет.

– Мы в любом случае включим его в сборник, – улыбнулась Мадж Шелтон. – И если хотите, поможем вам сложить больше строк.

Постепенно Джейн поняла: ее начинают принимать и ценить.

Приближалось Рождество. Джейн заметила новую нежность в отношениях между королем и королевой. Придворные дамы обменивались многозначительными взглядами.

– Могу поспорить, она ждет ребенка, – пробормотала Марджери, когда они сидели в нише и наблюдали за Генрихом и Анной, которые оживленно беседовали. К Анне, казалось, вернулись прежняя живость и остроумие. Она флиртовала с собственным мужем!

– Так скоро? – изумилась Джейн.

– Меня это не удивляет. Его милость вернулся к ней в спальню сразу после воцерковления. Она хотела сама кормить принцессу, но он и слушать не желал об этом. Ему нужен наследник, и он не может тратить время попусту.

Марджери не ошиблась. Джейн и сама подозревала, что Анна беременна: по утрам, когда ее отправляли к королеве, она видела, как ту регулярно рвет. Бледная и измученная, страдалица отдыхала на постели, но к послеобеденному часу снова становилась собой.

Однажды утром, когда Анна возлежала на дорогом покрывале, а Джейн прибирала в спальне, посидеть с королевой пришла леди Уорчестер. Они были близки, эти две дамы, к тому же у леди Уорчестер имелись хорошие связи, ведь она была замужем за кузеном короля, а ее сводный брат сэр Уильям Фицуильям исполнял должность казначея королевского двора.

Джейн услышала, как Анна горько жалуется – и не в первый раз – на упрямство вдовствующей принцессы.

– Она продолжает настаивать, чтобы ее называли королевой! Ну, она за это поплатится. – В голосе Анны было столько яда, что у Джейн кровь холодела внутри. – Как вы знаете, она пожаловалась, что Бакден – сырой и нездоровый замок, а когда король приказал ей переехать в Сомерсхэм, отказалась, заявив, что это гиблое место. Поэтому он изменил решение и распорядился, чтобы она отправилась в замок Фотерингей, и – вы можете в такое поверить? – эта упрямица опять не пожелала выполнить приказ короля, утверждая, что этот дом еще хуже!

Джейн поняла, что они изводили Екатерину, чтобы сломить ее волю. Эта мысль так ужаснула ее, что она даже остановилась на мгновение и прекратила уборку. Потом, испугавшись, как бы собеседницы не догадались, что она слышит их разговор, Джейн снова принялась складывать принесенные прачкой чистые полотенца королевы.

– Мадам, я полагаю, она права, а короля неверно проинформировали о том, что это за дома, – немного помолчав, сказала леди Уорчестер. – Мой супруг говорит, что они в очень плохом состоянии.

Анна вскинулась:

– Мне все равно, в каком они состоянии! Не в ее положении противиться королю. Если она его верная жена, как сама утверждает, то должна слушаться его.

Джейн сделала реверанс и вышла из комнаты, внутри у нее кипел гнев. Она не сомневалась: эти дома выбрали специально, чтобы поставить добрую королеву на колени или даже – не приведи Господи! – покончить с ней. Сырой Бакден не справился с задачей. Это было чистое злодейство. Разве мало страданий вынесла Екатерина?

– Вы слышали? – пролепетала юная леди Зуш, садясь за обеденный стол с другими фрейлинами и придворными дамами.

В тот день они все ели вместе, потому что королева не могла смотреть на пищу и не выходила из спальни, оставшись там наедине с сестрой.