– Очень похоже, что он больше не в фаворе, – торжествуя, заметил Джордж.

Анна улыбнулась:

– Я не упущу шанса воспользоваться этим.

На следующее утро Генрих сказал ей, что Кромвель заболел и уехал лечиться домой в Степни.

«Скатертью дорога!» – подумала Анна, которую сейчас заботило близящееся ежегодное собрание рыцарей ордена Подвязки.

Освободилось место для нового рыцаря, и она поинтересовалась у Генриха, не может ли его занять Джордж. Разумеется, избрание происходило голосованием, но Анна надеялась, что король выразит рыцарям ордена свое пожелание.

С большим неудовольствием она узнала, что выбрали сэра Николаса Кэри, которого она невзлюбила за дружбу с Сеймурами. Анна знала: люди начнут шептаться, мол, у нее недостало влияния, чтобы обеспечить своему брату столь престижное и почетное место.

– Но, дорогая, – запротестовал Генрих, когда супруга наедине стала упрекать его, – много лет назад я обещал Франциску, что не забуду сэра Николаса, которого он любит, когда освободится место в ордене Подвязки. Так что я был просто обязан его выдвинуть.

«Да, и раз всем стало известно, что он в числе королевских фаворитов, за него и проголосовали», – подумала Анна.

Тяжело было смириться с тем, что враги одержали над ней эту маленькую победу.

На следующий день, войдя в свою гостиную и наткнувшись на Фрэнсиса Уэстона, флиртующего с Мадж, Анна потеряла терпение. Ей было обидно видеть, как из Норриса делают дурака. Мадж не должна поощрять эти ухаживания. Она не заслуживает в мужья такого хорошего человека, как сэр Генри.

– Идите в мои покои и закончите шить рубахи! – приказала она.

Мадж скрылась с глаз. Уэстон робко глядел на Анну:

– Ваша милость, конечно, не откажет мне в маленьком невинном развлечении? Она такая милая девушка.

– Если она столь мила, то я удивляюсь, почему Норрис все еще не женился на ней, – резко ответила Анна.

Улыбка сошла с красивого лица Уэстона.

– Вашей милости угодно знать правду?

– Что вы имеете в виду? – настороженно спросила Анна.

– Всем известно, что Норрис приходит в вашу гостиную скорее ради вас, чем ради Мадж.

Сердце Анны запело, но она не должна была себя выдать.

– Чепуха! – бросила она. – Вы просто хотите смутить Норриса, потому что сами любите Мадж, а не свою жену.

Уэстон посмотрел на нее дерзко:

– Из всех ваших дам одну я люблю больше их обеих.

– Кого же это?

– Вас.

Наступила тишина. Уэстон ее любит? А она и не догадывалась… Нет, он просто проверяет свои шансы в старой придворной игре!

– Попробуйте сказать об этом королю! – ошарашила его Анна и оставила стоять, где стоял.

– Я беру вас с собой в Кале, – сказал Генрих, наблюдая за тем, как Анна поднимает лук и целится в мишень.

О визите стало известно несколько недель назад, и она уже решила, что король поедет один. Приятно было услышать о желании Генриха видеть ее рядом. После получения опечаливших известий из Хивера о тяжелом недуге матери, сопровождавшемся жестоким кашлем, это стало необходимым для Анны лекарством. Болезнь началась зимой, и, казалось, леди Болейн становилось все хуже. Анна написала, что приедет навестить ее, как только вернется из Кале, и отчаянно молилась о скором выздоровлении родительницы.

– В яблочко! – зааплодировал Генрих. Его поддержали придворные.

– Мы превратим этот визит в объезд страны, – сказал король, беря в руки свой лук. – Поедем через Дувр. Я хочу осмотреть новую гавань и укрепления.

– На этот раз вы не намерены встречаться с Франциском? – осторожно спросила Анна.

– Еще не решил. Сначала нужно определиться, вступать в союз с Карлом или с Франциском? Карл настаивает на том, чтобы Мария была восстановлена в правах на престол и поставлена перед Елизаветой, но я велел своим послам не уступать этим требованиям.

– Я не хочу, чтобы права Елизаветы были пересмотрены, – встревожилась Анна.

– Я никогда этого не допущу, – заверил ее Генрих.

Последняя неделя апреля выдалась мягкой и теплой, природа расцветала. Анна каждый день гуляла по саду со своими дамами, часто компанию им составляли Джордж, Норрис и другие джентльмены, которые пользовались благосклонностью королевы. Пока Генрих занимался делами государства, Анна смотрела теннисные матчи, играла в кегли, устраивала пикники, куда по ее приказу доставляли корзины со снедью. Встречаясь с Джейн Сеймур, королева всякий раз окидывала ее ледяным взглядом и проходила мимо. Положение Анны, казалось, вновь упрочилось, и она не потерпит, чтобы Джейн причиняла ей беспокойство.

Однажды ясным тихим вечером, когда сумерки приходили на смену золотому закату, Анна забралась на самый верх холма за дворцом к Майрфлор, старой башне, которая была частью дворца Плацентия, который Генрих перестроил, но использовал редко.

– Идите сюда, вы, улитки! – крикнула Анна своим дамам, которые, пыхтя от натуги, медленно тащились следом. – Ну тогда ждите там! – рассмеялась она, и ее спутницы с облегчением попадали на поросший травой склон.

Перед Анной высилась мощная квадратная башня, она четко вырисовывалась на фоне темнеющего неба. Вблизи постройка выглядела зловещей и неприступной, но Анна не боялась призраков. Она открыла обитую железом дверь – ключ дал сержант-привратник – и оказалась в полутемном сводчатом зале, стены и потолок которого покрывали росписи. Было что-то отталкивающее в застывших черных силуэтах изображенных на фресках людей.

Казалось, сюда уже очень давно никто не заглядывал. Стрельчатые окна покрывала паутина, в неподвижном воздухе пахло плесенью. Анна поднялась по винтовой лестнице в углу. Она вела в опочивальню, но на широкой деревянной кровати с балдахином не было ни белья, ни матраса. На полу валялся пыльный женский чулок.

Ничего интересного. Анна уже собиралась уйти, когда услышала наверху звук шагов. Сердце ее учащенно забилось. А вдруг кто-нибудь из недоброжелателей, увидев, что она вошла в башню, забежал вперед и спрятался, намереваясь подкараулить и убить?

Шаги раздались на лестнице – кто-то спускался. Инстинкт подсказывал Анне как можно скорее бежать вниз, на первый этаж, но тут в дверном проеме появился мужчина.

– Норрис! – с облегчением вскрикнула она.

– Анна! – радостно отозвался он, от удивления даже забыв произнести титул.

– Я пришла осмотреть это место. А вы?

– Я… Мне нужно забрать кое-какие вещи.

Анна отметила про себя, что в руках у него ничего нет:

– А что там наверху?

– Еще одна спальня. Там особо нечего смотреть.

Похоже, Норрису не хотелось двигаться с места, поэтому Анна проскользнула мимо него и побежала вверх по лестнице. Представшее глазам зрелище поразило: просторная, роскошно обставленная комната с кроватью, застланной так же богато, как ее собственная. На полу лежал дорогой турецкий ковер.

Норрис поднялся следом.

– Эта комната подошла бы королю! – воскликнула Анна.

– Его милость иногда пользуется ею.

– Для свиданий с Джейн Сеймур? Не беспокойтесь, Норрис, мне об этом известно. – Голос Анны был пропитан горечью. – Но я не знала, что они изображают из себя зверя с двумя спинами.

Норрис снова замялся.

– Джейн Сеймур здесь не бывала, – наконец сказал он.

Анна все поняла:

– Но он приводил сюда других.

Норрис не ответил.

– В мое время? – Анна повернулась.

– Не заставляйте меня причинять вам боль, – взмолился он, с трудом произнося слова. – Я слишком сильно люблю вас.

Так легко было упасть в его объятия и ощутить – на один волшебный момент – покой и ласку. Поцелуй с ним стал бы таким же естественным, как дыхание, и ощущался бы как нечто прекрасное и правильное. С Генрихом она ни разу ничего подобного не испытывала. И пускай он приводил сюда даже сотню женщин, сердцем ее он все равно никогда не владел.

Однако она оставалась его королевой и – что необыкновенно важно – не хотела потерять уважение Норриса. Она не девка, которую можно завалить на эту роскошную постель, хотя на какое-то мгновение возникло искушение оказаться там. Прекрасная была бы месть – сделать Генриха рогоносцем на той самой кровати, где он совершал свои измены. Но бесценное чувство, существовавшее между ней и Норрисом, нельзя марать местью или другими низостями.